Тайны советской империи - Андрей Хорошевский

Во время обыска ничего предосудительного найдено не было. Фрунзе подал заявление в ЦК, в котором написал, что «он и его сотрудники чувствуют себя морально оскорбленными». Вопрос рассматривало Оргбюро ЦК, докладывали Дзержинский и Вячеслав Менжинский, тогда занимавший пост руководителя Особого отдела ВЧК. Дело, по сути, было замято.

Еще одна размолвка Фрунзе и Троцкого произошла в 1922 году. Михаил Васильевич считал, что победивший пролетариат должен создать свою, чисто пролетарскую науку, начисто отметающую «буржуазное военное наследие». Троцкий же (вполне справедливо) говорил о необходимости изучения военного опыта прошлого, а слова Фрунзе о «чисто пролетарской военной науке» называл чушью. Позднее Фрунзе, якобы после разговора с Лениным, признал, что был не прав в данном вопросе.

Так или иначе, но после смерти Ленина карьера Михаила Фрунзе стремительно пошла вверх. Чего не скажешь о Льве Давыдовиче Троцком – с начала 1925 года стало ясно, что он начинает постепенно проигрывать Сталину в борьбе за власть в партии и стране. Первым «звоночком» стал уход Троцкого с поста председателя Реввоенсовета и народного комиссара СССР по военным и морским делам. Его место и занял Фрунзе.

Чем же было назначение Михаила Васильевича в замы ко Льву Троцкому? Обычной «производственной необходимостью», либо же кто-то окончательно хотел столкнуть лбами двух недругов? Впрочем, некоторые историки в принципе оспаривают сам факт противостояния Троцкого и Фрунзе. В конце концов, через два дня после смерти Михаила Васильевича Троцкий говорил на траурном заседании в Кисловодске: «Михаила Васильевича Фрунзе не стало, ушел навсегда один из храбрейших, из лучших, из достойнейших, и завтра революционная пролетарская Москва будет хоронить почившего борца на Красной площади. Первое чувство было – туда, в Москву, где протекала работа Михаила Васильевича за последний период, чтобы отдать ему последнюю дань, в рядах его ближайших соратников и друзей. Но в субботу и в воскресенье поезда в Москву не было, а тот, что ушел сегодня, придет в Москву слишком поздно. Но все равно, товарищи, не одна Москва, а весь Советский Союз сегодня в трауре, склонив головы и знамена, отдает дань уважения и скорби памяти славного борца».

* * *

В 1906 году Фрунзе впервые пожаловался на болезненные ощущения в верхних отделах живота. Брат Михаила, по профессии врач, диагностировал у него язву двенадцатиперстной кишки. Не исключено, что примерно в то же время у Фрунзе появились и первые внутренние кровотечения. С тех пор его преследовали сильные боли. Естественно, что годы, проведенные в тюрьмах, только усугубили положение. После 1917 года, когда Фрунзе уже стал одним из руководителей страны, за его состоянием следили опытные врачи, однако походная жизнь гражданской войны также не прибавляла ему здоровья. Во время обострений он «выпадал» из активной деятельности, причем иногда такие периоды продолжались по несколько дней.

Очевидно, что к сорока годам состояние здоровья Михаила Фрунзе было далеко не идеальным. Но с другой стороны, даже неспециалисты знают, что язва двенадцатиперстной кишки – болезнь хоть и очень неприятная, однако отнюдь не смертельная, люди с таким диагнозом живут подолгу, иногда десятки лет без операций. Фрунзе, если не было обострений, очень много работал, вел активный образ жизни, любил охоту, обожал быструю езду на автомобиле, зачастую сажал шофера на заднее сиденье и сам управлял машиной (при этом, правда, неоднократно попадал в аварии; после одной из них он серьезно повредил руку и ногу).

Каково же было состояние здоровья Михаила Фрунзе осенью 1925 года, нуждался ли он в срочном хирургическом вмешательстве, и кто принимал решение об операции?

Бархатный сезон 1925 года Сталин, Фрунзе и Ворошилов проводили в Крыму. Михаил Васильевич, как обычно, был активен, ходил на охоту. Тем не менее, живот у него побаливал, после осмотра лечащий врач Петр Мандрыка в очередной раз диагностировал у него внутреннее кровотечение.

О том, что произошло дальше, историк и писатель, сын известного революционера и партийного деятеля Антон Антонов-Овсеенко пишет так: «Сталин вмешался внезапно. Он отправил Мандрыку в Москву и вызвал из столицы профессоров Розанова и Касаткина». Однако некоторые исследователи, не отрицая факта приезда в Крым В. Н. Розанова и А. М. Касаткина, утверждают, что Мандрыку никто из Крыма не отсылал.

Так или иначе, было решено, что Фрунзе должен лечь на операционный стол. Впрочем, кто бы ни принимал решение об операции, оно должно быть подтверждено врачебным консилиумом. По прибытии в Москву Фрунзе положили в Кремлевскую больницу. 8 октября 1925 года консилиум под председательством наркома здравоохранения Н. А. Семашко «рекомендовал хирургическое вмешательство в связи с обнаруженными признаками язвы желудка».

В те годы Кремлевская больница находилась в состоянии своего становления, незадолго до описываемых событий, летом 1925 года, она была переведена в здание на улицу Воздвиженка, 6. На тот момент больница не располагала подходящими операционными, и Фрунзе был переведен в больницу имени Кузьмы Солдатенко (сейчас – Московская клиническая больница им. Боткина), которой с 1920 года руководил профессор В. Н. Розанов. Он в свое время был лечащим врачом Ленина, извлек из его тела две пули (о чем мы уже упоминали в соответствующей статье), и он же должен был делать операцию Фрунзе.

Ассистентами Розанова были назначены знаменитый ленинградский хирург И. И. Греков и московский хирург А. В. Мартынов. Естественно, что к лечению Фрунзе были привлечены лучшие медицинские силы, по выражению Льва Лурье, это была «хирургическая сборная страны».

24 октября в Солдатенковской больнице был проведен второй врачебный консилиум. Его выводы фактически совпадали с первым: «Давность заболевания и наклонность к кровотечению, могущему оказаться жизненно опасным, не дают права рисковать дальнейшим выжидательным лечением. Предлагая операцию, необходимо, однако, предупредить, что операция может оказаться, в зависимости от тех изменений, которые будут обнаружены по вскрытии брюшной полости, трудной и серьезной. Необходимо также считаться с тем, что операция не является радикальной, что возможны рецидивы, и что операция не избавляет больного от необходимости и в дальнейшем соблюдать известный режим и продолжать лечение… Операция может быть проведена в ближайшие дни».

Глядя на это заключение, даже неспециалисту ясно, что люди, его писавшие и подписывавшие, действовали с большой оглядкой, явно перестраховывались. Что, в общем-то, вполне объяснимо по двум причинам. Во-первых, уровень технологий 1925 года так или иначе отличался от современного. Во-вторых, речь шла о человеке, входившем в пятерку высших руководителей страны.

Естественно, возникает вопрос: если опираться на данные и заключение консилиума, была ли эта операция, на взгляд современного врача, действительно необходима? Предоставим слово специалисту, а именно уже упоминавшемуся нами Виктору Тополянскому, который по своему основному роду занятий является доцентом Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова: «С одной стороны, все состояние Фрунзе, весь его анамнез служили прямым показанием к проведению хирургического вмешательства в том или ином объеме. Для этого были прежде всего такие основания, как наличие хронической, глубокой, как мы говорим, каллезной язвы с мозолистыми краями в области двенадцатиперстной кишки; второе – это повторные желудочно-кишечные кровотечения, которые приводили к резкому ухудшению его самочувствия и вынуждали длительное время находиться на постельном режиме».