Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль - Стэнли Милгрэм

…Когда мы объясняли испытуемым, в чем дело, они реагировали на это позитивно. Большинство из них считали, что потратили час не впустую. Если бы дело обстояло иначе и на нас сыпались упреки, мы не смогли бы продолжать эксперимент.

На чем основана моя оценка? Прежде всего, сразу после эксперимента я разговаривал с испытуемыми. Эти многочисленные беседы были очень информативными, но больше всего они показали, с какой легкостью полученный опыт вписывается в обычную картину мира. Вообще люди вели себя скорее дружелюбно, чем враждебно. Проявляли любопытство, никого не обличали, и безусловно не считали себя униженными. Это общее впечатление впоследствии подтвердилось формальными процедурами, с помощью которых мы оценивали реакцию испытуемых на эксперимент.

Главное моральное оправдание процедуры, использованной в моем эксперименте, состояло в том, что участники сочли ее приемлемой. Более того, это стало главным нравственным основанием для продолжения экспериментов.

Этот факт важен для любой оценки эксперимента с этической точки зрения.

Представьте эксперимент, в ходе которого участнику отсекали бы мизинец. Не говоря уже о возмутительности подобного, эксперимент не продлился бы и нескольких часов: от разъяренных участников посыпались бы жалобы на университетскую администрацию и юридические последствия не заставили бы себя ждать. Когда с человеком поступают плохо, он знает это и может принять меры против обидчика.

Критика эксперимента, не учитывающая терпимую реакцию его участников, лишена оснований. Высказывая недовольство техническими иллюзиями и называя их «обманом», критики забывают, что сами испытуемые сочли такой прием правомерным! А ориентироваться здесь следует не на мнение внешних критиков, а на мнение участников.

Есть люди, которые считают поведение экспериментатора обманом, плутовством и манипуляцией. Но согласитесь, что его можно воспринимать и как драматурга, создателя постановки, способной открыть исполнителям нечто новое. И быть может, наша с вами работа не такая уж разная. Да, зрители ваших театральных представлений ожидают, что столкнутся с иллюзией, а мои испытуемые этого не ожидали. И это существенно. Однако на вопрос, этично ли искать истину путем таких драматургических постановок, нельзя отвечать абстрактно. Следует исходить из реакции тех, кто прошел такую процедуру.

И еще один момент: подчиняющийся испытуемый не винит себя за удары током, нанесенные жертве, ведь это была не его инициатива. Так велел авторитет. И худшее, что он может сказать о себе: «Будет мне наука — не надо безропотно слушаться авторитета».

То, что наш эксперимент внушил эту мысль некоторым его участникам, на мой взгляд, его большое достоинство. В качестве примера возьму свидетельство молодого человека, который участвовал в повторном эксперименте в Принстоне в 1964 году. Молодой человек был полностью послушен. 27 октября 1970 года он написал мне:

«Участие в “опыте с электрошоком”… сильно повлияло на мою жизнь…

Когда я был испытуемым в 1964 году, я был убежден, что делаю человеку больно, но совершенно не понимал, почему это делаю. Да и немногие способны точно сказать, когда они действуют по собственным убеждениям, а когда покорно склоняются перед авторитетом… А тут — военный призыв. Понимая, что будучи призванным в армию, я тем самым соглашаюсь делать все, что мне прикажет командование, я боюсь самого себя… Я хочу стать отказником по убеждениям совести, а если мне не дадут этот статус, готов пойти в тюрьму. Иного выхода для себя по совести я не вижу. Надеюсь лишь, что члены призывной комиссии будут также действовать в соответствии со своей совестью…»

Он спросил, бывало ли подобное с другими участниками и мог ли опыт эксперимента иметь такой эффект.

Я ответил:

«Да, конечно, эксперимент касается дилеммы, с которой люди сталкиваются, когда авторитет говорит одно, а совесть — совсем другое. И я рад, что ваше участие в исследовании побудило вас глубже вникнуть в эти вопросы. Несколько участников сообщили мне, что после эксперимента стали более чутко относиться к проблеме подчинения авторитету. Если эксперимент помог вам лучше осознать проблему, связанную с безоглядным подчинением авторитету, значит, он уже сыграл важную роль. И если вы глубоко убеждены, что нельзя убивать людей, состоя на службе у своей страны, вам обязательно надо добиваться статуса отказника по убеждениям совести. И я очень надеюсь, что к вашей искренности в данном вопросе отнесутся с пониманием».

Через несколько месяцев он снова написал. Он сообщил, что рассказ об участии в эксперименте не произвел большого впечатления на призывную комиссию, но статус отказника по убеждениям совести ему все же дали. Вот его слова:

«Разговор с ними не уменьшил моей глубокой убежденности в огромном влиянии этого эксперимента на мою жизнь… Вы открыли мне одну из важнейших причин бедствий в мире… Я счастлив, что есть и моя доля в той информации, которая вам была необходима для такого открытия. И рад, что, отказавшись служить в вооруженных силах, я поступил так, как должны поступать люди, если хотят, чтобы эти проблемы были решены.

С искренней благодарностью за то, что вы для меня сделали…»

В нашем мире о многих поступках трудно судить однозначно. Но для меня значимее слова этого юноши, который лично участвовал в эксперименте, чем слова постороннего критика. Человеческий отклик тех, кто был внутри эксперимента, важнее абстрактного морализаторства. Люди же, прошедшие эксперимент, не только одобряют использованные нами процедуры, но и в подавляющем большинстве призывают провести более глубокие исследования, которые позволят лучше понять подчинение и неподчинение.

В течение последующих лет в печати прозвучали многочисленные голоса поддержки в пользу нашего эксперимента.

Доктор Милтон Эриксон, известный клинический психолог, пишет:

Того, что новаторские исследования Милгрэма объявляют неэтичными, неоправданными, неинформативными и т.п., следовало ожидать — хотя бы потому, что людям нравится закрывать глаза на нежелательное поведение. Они предпочитают изучать память, забывая о бессмысленных слогах…

Милгрэм вносит крупный и важный вклад в наши знания о человеческом поведении… Публикуя свое первое исследование, он прекрасно понимал, что открывая такую область научных исследований, вызовет осуждения и упреки… Чтобы заниматься такими исследованиями, как Милгрэм, нужны сильные люди с большой верой в науку и желанием показать, что сам человек, а не «дьявол», несет ответственность за свои бесчеловечные поступки

(International Journal of Psychiatry, October 1968, pp. 278–279)

Доктор Амитай Этциони, профессор социологии из Колумбийского университета, пишет:

На мой взгляд, эксперимент Милгрэма — один из лучших в наше время. Он показывает, что принятое противопоставление интересного и серьезного гуманистического исследования точному, эмпирическому количественному анализу ошибочно. Можно с пользой совместить одно с другим.

(International Journal of Psychiatry, October 1968, pp. 278–279)