Сломать куклу Lolу - Екатерина Дако

А сам продолжал работать. И уезжал каждую ночь. Они только два раза за это время ночевали вместе. Но Лола не жаловалась, не просила его остаться. Понимала, что для него может быть крайне непривычно жить с кем-то. Зато вечера полностью восполняли отсутствие мужчины по утрам. Это был действительно их маленький праздник, который скорее можно было назвать секс-марафоном.

Однажды мужчина обмолвился, что так у них может быть потом. Когда закончится игра. Лола насторожилась, отстранилась. Опять игра? Но Гордей тут же отвлёк её поцелуем, начал щекотать и втянул в милую возню, перешедшую в игривый секс.

- Сегодня жду тебя здесь к восьми. Одень чёрное белье, чулочки и туфельки.  Будет сюрприз.

- Приятный?

- Ну, точно незабываемый.

Она подумала, что в принципе все встречи с ним сложно забыть. Каждая имеет свой привкус, свой оттенок чувств, свою индивидуальность.  И если Гордей говорит, что сегодня будет что-то особое, то она постарается приготовиться.

Приняв ванну, сделав эпиляцию, наложив освежающую маску на лицо и питательную на волосы, сделав еще пару гигиенических процедур (на всякий случай, мало ли), Лола чувствовала себя привлекательной и сексуальной. Она очень хотела, чтобы сегодня он похвалил, одобрил. Ей всегда немножко не хватало его одобрения, хотелось, чтобы он чувствовал восторг от её отзывчивости, чтобы знал, как ей хочется быть для него особой. Но он практически всегда был весьма сдержан в проявлении чувств. Может сегодня...

В назначенное время Лола сидела на диване в гостиной. На всякий случай поставила на стол бутылку белого вина, бокалы, сделала сырную нарезку. Никакого крепкого алкоголя, голова должна кружиться от ощущений без всяких допингов.

Она услышала, как открылась входная дверь, но не стала выходить. Послышались шаги и голоса. Голоса? Он приехал не один? Как же так?

Она беспомощно оглянулась по сторонам. В голове стало пусто и гулко. Он не один... А она практически голая, сейчас её увидит кто-то другой. Она готова была сорваться с места и сбежать, но от шока ноги подкосились, и она плюхнулась обратно на диван. Лола закрыла лицо руками, чтобы не видеть. Могла бы - закрыла бы и уши. Но рук у неё было только две, поэтому она продолжала слышать. И это было так унизительно. Стыд волнами окутывал всё тело, спускался по позвоночнику и холодил руки и ноги. Её немножко затрясло.

Между тем мужчины (а она поняла по голосам, что это именно мужчины) затихли, остановившись на пороге гостинной. Девушка продолжала сидеть с закрытым ладошками лицом, а они жадно и оценивающе рассматривали её почти обнажённую фигурку. Она была прекрасна, такая хрупкая и изящная.

- Куколка, открой глаза, - сказал Гордей. - Сегодня к нам в гости я пригласил Игоря. Он мой давний друг и в некотором роде партнёр. Вчера у нас была деловая встреча, и я подумал, что мы могли бы неплохо провести время вместе.

От сказанного Лола еще больше впала в паническое состояние. Он что, хочет делить её с другим мужчиной? Он хочет, чтобы к ней прикасался кто-то другой? Но ведь Гордей недавно закатил настоящую сцену ревности по поводу шарика, подаренного коллегами. А теперь сам хочет, чтобы с ней позабавился его знакомый?

А иначе зачем было говорить ей заранее, чтобы она ждала в белье? Зачем демонстрация её  полуобнаженного тела? Он ведь знает, как невыносимо для неё всё публичное. Он знает, но тем не менее...

Это унижало еще больше. Это было почти невыносимо. У неё на глаза навернулись слёзы.

Получается, Гордей совсем не дорожит ею. Она, конечно, понимала, что она для него игрушка. Но она ЕГО игрушка. Не хочет она, чтобы чужие руки прикасались к ней, чужие губы целовали, а тем более... О Боже, неужели её будет трахать другой мужчина, а Гордей будет на это смотреть? Или командовать? Или участвовать? Нет! Так не должно быть!

Но по продолжительному молчанию мужчин она отчётливо поняла, что именно так и будет.

Она должна это остановить. Но как? В присутствии Гордея все её мысли были тягучие,  а слова словно забывались.

Медленно, словно в пьяном тумане, она опустила руки. Но так и не смогла поднять взгляд на гостей. Она видела лишь их модельные блестящие туфли и брюки от дорогих костюмов. Мужчины продолжали молчать.

А Лола не могла, просто не могла смотреть им в лица. Это было сильнее ее. Стыд и боль полностью затопили сознание. Неужели это всё происходит с ней?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она так и продолжала рассматривать их туфли и не двигалась.

- Не бойся, тебе не будет больно. Ты получишь удовольствие не меньше, чем от предыдущих встреч.

Ага, как же, удовольствие! Какое может быть удовольствие, когда стыд сжигает изнутри. Она, которая до икоты боялась всего публичного, сейчас сидит в одном белье перед чужим мужчиной. И он смотрит на неё! Она спинным мозгом чувствовала, что смотрит!

Да и про боль - тоже спорно. Он уже причинил ей боль, приведя сюда друга. Он же знает о её страхах, неуверенности. Она доверилась ему, вручила всю себя без остатка, а он решил над ней поиздеваться? Даже все  предыдущие унижения показались ей детскими играми по сравнению с тем, что она сейчас испытывала. И это раздирало от боли изнутри.

Но она не могла противиться, её словно загипнотизировали. Последние две недели будто лишили её воли. А еще ей хотелось быть хорошей для единственного мужчины. Заслужить его доверие и уважение.

Хотя разве будет мужчина,  который уважает женщину, подкладывать её под другого? Как же больно...

Она так и сидела, потупившись, когда мужчины опустились на диван с двух сторон от неё. Почти не прикасались, но как будто зажали в тиски. Как страшно...

Первым до неё дотронулся Гордей. Погладил ободряюще по колену, легко провёл кончиками пальцев по внутренней поверхности бедра и застыл на треугольнике трусиков. Она напряглась, затаила дыхание, ожидая, что же будет.

Почувствовала, что на спину легко легла ладонь Игоря. Прошлась по позвоночнику снизу вверх, более сильно сажала шею и запуталась в волосах на затылке. От этого прикосновения девушку начало мелко трясти. Она не могла чётко сказать, что за чувство вызывали в ней прикосновения Игоря. Отвращение? Страх? Интерес? Возбуждение? Всё это было слишком сильно.