Когда утонет черепаха - Слава Сэ

– Чего?

– Ты идиот! Я не хочу с тобой! Я хочу остаться с Оярсом!

Всегда обидно вдруг перестать быть всеобщим любимцем. Одна радость, сваха из Тома вышла неплохая.

– Ну, тогда иди к нему.

– Да как же. Он не знает, кто я.

– А кто ты?

– Проститутка. А он думает, что повариха.

– Чушь! Всякий мужчина мечтает о проститутке, умеющей готовить. Я бы сам от такой не отказался. Иди к Оярсу, он ждёт. Он тебя любит! Иди!

– Он сам сказал?

Не дожидаясь ответа, Флор навалилась на Тома с горячим поцелуем. Вдруг дверь скрипнула. Заговорщики стихли. Тихо-тихо вошла Кира. Не уверенная в зрении и памяти пожилых по её меркам людей, представилась.

– Это я, Кира! Там Оярс расстроился. Он видел, как Флор сюда пошла. Надо бы его догнать.

Оказывается, никто не спал. Пока одни выясняли отношения, другие за ними подглядывали. Оярс завёл полицейскую машину. Быстро проехал десять метров и врезался в дуб. Ларсен не успел добежать. Его обогнала Флор. Подбежала, оторвала с мясом дверь, полезла спасать своего ревнивца. Подошедшая тихо Анна сказала «тут вам не театр». И увела Тома с Кирой в дом.

– Помни, у него инфаркт! – сказал Том на прощание.

Из двух наборов оборудования собрали один цех мечты. Наварив сотню килограммов, отправили Ларсена на встречу с мэром. Гордыня губернатора выражалась в его скромности. В кабинете просто стол и просто стулья. Даже компьютера нет.

От кофе Ларсен отказался. Мэр осведомился, не докучает ли его дочь. Просил нагружать девочку работой, не стесняясь. Интерес к труду – явление редкое, его надо поддерживать.

Том поклялся, что присматривает за Кирой всякий миг. Мэр улыбнулся. Сказал, что дети и коровы бродят по острову совершенно свободно. Главное, чтобы ночевать приходили домой и те, и другие.

Ларсен сказал, что завидует маленьким островитянам. Лично он вырос в каменных джунглях и потому каждый ноябрь у него ангина. Потом перешли к делу.

– Я, знаете ли, не устоял. Оживил сыроварню. Приготовил немножко сыра. Хочу арендовать палаточку на ярмарке.

– Прекрасно! Я подберу вам лучшее место! Навес, холодильник, весы и касса. Дадим скидку.

Мэр широко улыбнулся. Ларсен улыбнулся в ответ. Со стороны казалось, эти мужчины в восторге друг от друга.

– Право, не знаю, как вас благодарить.

– Не стоит. Мой долг поддерживать и развивать традиционные промыслы. Каждый новый адепт бесценен для нас!

– На правах старинного знакомства я бы хотел место поближе к центру.

Улыбка мэра стала прохладней. Он как бы слегка расстроился.

– Наша ярмарка имеет старые традиции. В центре размещаются самые именитые сыроделы. Я предлагаю вам начать с краешка. Это и дешевле, и честно.

– Но нашим технологом выступает Оярс Вимба. Скажем так, САМ Оярс Вимба!

– Это кто?

Такой наглости Том не ожидал. Голубые глаза мэра глядели не моргая. Но и Тому было не занимать напора.

– Оярс Вимба наследник рода сырных гениев. Именно его таланты стали причиной его затворничества. Жертва завистников и чиновничьих интриг, знаете ли.

– Да, теперь припоминаю. А ещё я слышал, ваша соседка Анна тоже предпочла работать с вами?

– А вы что, ревнуете? Или боитесь конкуренции?

– Я не боюсь ничего. Просто не люблю чужаков, попирающих традиции земли, принявшей их.

– А я не люблю мелких бюрократов, считающих себя римскими императорами.

– Послушайте, как вас там. Вы ни черта не смыслите ни в торговле, ни в сыре. Оргии вам удаются прекрасно, наслышан. Но я, человек ответственный за будущее, должен охранять этот остров от источников позора, подобных вам!

– Это я источник позора?!

– Да, вы!

– Надутый пузырь!

– Бомж и неудачник!

Рассыпая голубые искры, майор вышел из здания. В руках у него была папка с договором и сертификатами. Его торговое место было на краю земли, у туалета. Перейдя площадь, Том обернулся, хмыкнул.

– Неудачник? Ещё посмотрим.

Кира явилась в пять утра, стучала в дверь ногами. Том умел терпеть холод, несправедливость, отсутствие воздуха и любви. Но только не ранние подъёмы.

– Уходите, или я буду стрелять! – крикнул он.

– Ярмарка открывается в шесть! – отозвалась Кира. – Опаздывать стыдно!

– Послушай, Кира. Хочешь ли ты прожить счастливую жизнь, полную детей и котят, или хочешь поседеть молодой от встречи с маньяком в погонах?

– Всё-таки первое. Хотя маньяк тоже интересно.

– Будем считать, ты выбрала первое. Так вот. Никогда, никогда не буди меня в пять утра.

– А то что?

– Превратишься в тыкву! И муж твой будет тыквой. И дети, и котята.

…Том оказался единственным продавцом единственного сорта сыра. Все другие продавали несколько сортов и ещё всякую всячину, от самодельных пирожков до яиц и хлеба. У Тома совершенно не торговое лицо. Он не похож на крестьянина. Покупатели косились и шли мимо. Некоторые пробовали, говорили «неплохо», обещали вернуться и пропадали навсегда.

Анна сразу не пошла. Сказала, нервы не выдержат. Кира пришла, но разволновалась и сбежала. Сказала уходя, что всё наладится, народ распробует. Часам к десяти вернулась, спросила, не закончился ли сыр. Нет, не закончился. Остался двадцать один круг.

– А было сколько?

– Двадцать один и был. Этого количества хватит до Нового года.

Кира принялась зазывать.

– А вот попробуйте сыр! Чудесный сыр! Уникальный продукт! Старинный рецепт!

Звучало жалко. Тут нужен был озорной, заливистый клич. Кира же тихо пищала. В глазах её плескался ужас. Прохожие оборачивались, чтобы посмотреть, не плачет ли кто. Расстроившись почти до слёз, девочка ушла. Тому сделалось стыдно. Он выглядел глупо. На нём был с иголочки передник. Сверху новенький навес. Позади два холодильника, только из магазина. Ботинки начистил. Павлин в курятнике.

Обшарпанные соседи вытирали красные носы и считали выручку. У них одежда в заплатах, пальцы будто из морёного дуба. Настоящие фермеры. У таких всё душистое на вид, вкусное, деревенское, в песке и мухах. С волосами настоящей коровы. Их прилавки – как рекламные картины молочного направления. Масло, молоко, творог, сыры. Все оттенки белого. С мягкими вкраплениями ветчины, яиц и хлеба. Всё сочится, манит и поёт о чудесном завтраке. Прилавок Тома выглядел дегустационным столиком из супермаркета. С растерянным дядей вместо обычной для этих дел школьницы. Пирамида его сыров могла бы вызвать интерес архитектора, но не едока. С шести утра до полудня полковник не продал ни кусочка. Лишь ближе к закрытию одну голову на двоих купили сердобольные соседи.