Народная империя Сталина - Юрий Жуков

Объяснив именно так ситуацию, связанную с предстоящими выборами в Верховный Совет СССР, докладчик перешел к собственно проблемам партийных организаций. Жданов сказал, что «за последние 2–3 года выборы областных, краевых комитетов и ЦК нацкомпартий проводились лишь в тех организациях, которые образованы заново в связи с формированием областей». Что вместо выборов, даже по старой, советской системе, давно уже утвердилась кооптация, представляющая собой «нарушение законных прав членов партии». И обрушился на существовавшую ранее практику выборов, связывая критику с новой избирательной системой.

Он отметил, что «члены партии лишены возможности свободно высказываться по кандидатурам, воспользоваться правом отвода и критики неприемлемых кандидатов». Честно признал, что прежняя «организация выборов направлена не к тому, чтобы обеспечить действительную возможность проверки каждой кандидатуры партийной массой, а к тому, чтобы как можно скорее провести выборы и избавиться от докучливой критики партийных масс к той или другой кандидатуре», а потому она должна остаться в прошлом.

«Если мы хотим добиться уважения у наших советских и партийных работников к нашим законам, и масс — к советской Конституции, то мы должны обеспечить перестройку партийной работы на основе безусловного и полного проведения начал внутрипартийной демократии, предусмотренной уставом нашей партии».

И перечислил необходимые мероприятия, которые уже содержались в проекте резолюции по его докладу: ликвидация кооптации, запрещение голосовать списком, переход от открытого голосования к тайному, обеспечение «неограниченного права отвода членами партии выдвигаемых кандидатур и неограниченного права критики этих кандидатур».[180]

* * *

Но вопросы, поднятые Ждановым, не заинтересовали участников Пленума. В прениях выступило всего 16 человек. Первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий упорно пытались перевести разговор на другую тему — на предстоящую, по их мнению, борьбу с «врагами народа», которые якобы оживились в связи с принятием новой Конституции.

Р.И. Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома: «Мы встретимся… во время выборной борьбы с остатками врагов, и надо изучить сейчас и ясно уяснить, с какими врагами нам придется встретиться, где эти очаги врагов».

С.В. Косиор, первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины, все внимание в своем выступлении сосредоточил на необходимости усилить агитационную работу, дабы выяснить «источник чуждых нам влияний».

Н.С. Хрущев, первый секретарь МК: «В связи с большой активностью, которую мы имеем на предприятиях, в колхозах, в учреждениях, среди рабочих и служащих, мы имеем безусловно оживление некоторых враждебных групп и в городе, и на селе. В Рязани не так давно выявлена эсеровская группировка, которая также готовится, что называется сейчас уже, к выборам на основе новой Конституции».

Л.И. Мирзоян, первый секретарь ЦК КП(б) Казахстана: «Наметилось большое оживление работы враждебных элементов… В целом ряде мест духовенство так ловко подделывается под советский лад, что частенько разоружает наши отдельные первичные организации».

Я.А. Попок, первый секретарь ЦК КП(б) Туркмении: «По всем линиям мы чувствуем рост активности враждебных элементов».

И.Д. Кабаков, первый секретарь Свердловского обкома (его появление на трибуне Сталин встретил издевательской репликой: «Всех врагов разогнали или остались?»[181]): «Та активность, которая выливается в форму усиления участия масс в строительной работе, зачастую используется враждебными элементами как прикрытие для контрреволюционной работы».

Е.Г. Евдокимов, первый секретарь Азово-Черноморского крайкома: «Вскрыта у нас группа так называемых промежуточных элементов, которая в индивидуальном порядке обрабатывает неустойчивых людей… Дальше, эсеровская организация в трех донских районах на границе с Украиной, сейчас арестовано сорок человек из эсеровской организации. Они тоже самым энергичным образом подготовляются к выборам».

И все же при голосовании члены ЦК не могли не поддержать предложенную резолюцию. Тем более что они, собственно, должны были проголосовать всего лишь за точное и неукоснительное соблюдение устава партии, а не за новое положение о выборах, которое весьма интересовало их, но о котором они так ничего и не узнали.

В прениях, правда, этот вопрос все же прозвучал. Р.И Эйхе заметил, что «следовало бы начать со скорейшего ознакомления с избирательным законом. До сих пор мы ничего не знаем». Однако Жданов не стал углубляться в не предусмотренную темой доклада проблему. Предоставил ответить М.И. Калинину. Все «вопросы, — сказал Михаил Иванович, — будут разрешены, когда будет обсуждаться проект…Опубликовать раньше проект нет оснований. Обсуждаться проект, очевидно, будет на сессии, и вы тогда внесете поправки».[182]Единственной неудачей для Жданова оказалась попытка настоять на быстрейшем проведении выборов во всех парторганизациях, завершив их не позже конца апреля. Ссылаясь на незнание новых, демократических норм избирательной системы, Пленум поддержал предложение, высказанное С.В. Косиором и М.М. Хатаевичем — «надо несколько оттянуть сроки окончания партийных выборов». Жданов вынужден был внести поправку в проект резолюции — отнести завершение восстановления уставных норм в партии на 20 мая.[183]

* * *

Неожиданно возникший в ходе Пленума второй доклад Ежова носил сугубо ведомственный характер. Ежов, прежде всего, попытался обосновать пересказанную им телеграмму Сталина и Жданова от 25 сентября 1936 г. об «опоздании на 4 года» в деле разоблачения троцкистского подполья. Виновным в «четырехлетнем отставании» Ежов объявил Г.А. Молчанова, известного своими давними связями с троцкистами. Молчанов с ноября 1917-го по июнь 1918 г. служил ординарцем в штабе Антонова-Овсеенко, открытого сторонника Троцкого, а затем, вплоть до лета 1920 г., служил в рядах Красной армии, опять же под непосредственным командованием Троцкого.

Наконец, Ежов сообщил и о принятых в подведомственном ему наркомате мерах: об аресте 238 чекистов высокого ранга, в том числе 107, работавших в Главном управлении госбезопасности.[184]

Выступившие в прениях сотрудники НКВД признали, что именно в 1931–1932 гг. резко ослабли действия по разоблачению вражеского подполья. Вместе с тем они разошлись во взглядах на то, кто повинен в этом. Только Ягода поддержал Ежова, назвав ответственным за все одного Молчанова. Остальные настаивали на виновности, прежде всего, бывшего наркома, то есть самого Ягоды. Ту же позицию заняли выступавшие в прениях нарком здравоохранения СССР Г.Н. Каминский, первый секретарь Азово-Черноморского крайкома, в прошлом отдавший четырнадцать лет ответственной работе в ОГПУ Е.Г. Евдокимов, секретарь ЦИК СССР, в 1931–1932 гг. заместитель председателя ОГПУ, а в 1933–1935 гг. прокурор СССР И.А. Акулов.