Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого - Диана Гэблдон

Я целый год потратила напрасно.

Даже с сушкой ноготков и тысячелистников не все получалось – невозможно было уберечь их от вредителей. Мыши и крысы, муравьи и тараканы… как-то я обнаружила даже компанию белок, грабивших кладовую, – они разбросали повсюду зерна кукурузы и обглодали половину картофеля, оставленного на семена.

Оставалось запереть материалы для опытов в большом сундуке, который сделал Джейми, или держать все в закрытых деревянных бочках, которым нипочем и зубы, и когти. Однако запечатать еду от четвероногих ворюг значило ограничить и доступ воздуха, а моей единственной надеждой было то, что в один прекрасный день ко мне по воздуху приплывет реальное оружие против болезней.

«Каждое растение лечит от какой-нибудь болезни. Если бы мы только знали, что и от чего!» Подумав о Найавенне, я вновь почувствовала острую боль утраты. Не только ее общество, но и ее знания больше недостижимы. Она научила меня только части того, что знала сама, и я горько жалела об этом, хоть и не так горько, как о потере друга.

Тем не менее я знала кое-что, неведомое ей, – цену хлебной плесени. Получить ее было трудно, распознать и использовать тем более. Но я не сомневалась, что поиски того стоили.

Оставлять хлеб в доме опасно, можно привлечь мышей и крыс. Я попыталась спрятать его на комод – пока меня не было дома, Иэн по рассеянности сжевал половину всего запаса, а мыши и крысы расправились с остальным.

Летом, весной и осенью невозможно было ни оставить хлеб без присмотра, ни сидеть дома и охранять его. Слишком много возникало неотложных дел во дворе и в лесу, меня то и дело звали к пациентам помочь при родах или облегчить страдания при болезни, к тому же нужно было делать запасы.

Зимой, конечно, часть вредителей умирала, отложив яйца на весну, а другая часть впадала в зимнюю спячку под одеялом из опавших листьев. Но воздух был слишком холодным, чтобы зародились живые споры. Хлеб, который я откладывала для опытов, либо засыхал, либо отсыревал – в зависимости от расстояния до очага. Так или иначе, плесень, которая появлялась на нем, была либо оранжевой, либо розовой, мне она не подходила.

Надо еще раз попробовать весной, подумала я, принюхиваясь к сухому майорану в бутылке. Приятный мускусный запах ударил в ноздри, навевая мечты. Новый дом на гребне холма уже растет, фундамент заложен, комнаты намечены. Из хижины был виден возведенный на противоположной стороне хребта каркас, темнеющий на фоне ясного сентябрьского неба.

К весне его достроят. Я попрошу мужчин оштукатурить стены, положить дубовые полы, вставить оконные стекла в прочные рамы, через которые не пролезут ни мыши, ни муравьи, отведу одну из солнечных уютных комнат себе под кабинет и буду принимать там больных.

Мои радужные мечты нарушил хриплый рев: Кларенс возвестил о прибытии гостей. Я заслышала далекие голоса, доносящиеся между экстатическими выкриками Кларенса, и поспешно убрала подальше разбросанные пробки и бутылки. Наверное, вернулся Джейми вместе с Фергусом и Марсали – по крайней мере, я на это надеялась.

Джейми был уверен в благополучном исходе судебного процесса, тем не менее я волновалась. Конечно, британское право в абстрактном смысле представляло собой одно из величайших достижений цивилизации, но мне довелось видеть слишком много конкретных случаев его применения, чтобы сохранить какие-то иллюзии. С другой стороны, я была уверена в Джейми.

Рев Кларенса свидетельствовал о том, что животное достигло высшей степени возбуждения, однако звук голосов стих. Странно. Вдруг что-то все же пошло не так?

Я сунула в шкаф последнюю бутылку и вышла на порог. Во дворе никого. Кларенс обрадовался, завидев меня, но больше ничего не происходило. Хотя кто-то пришел – куры в панике попрятались по кустам.

У меня по спине пробежал холодок, и я завертелась, глядя по сторонам. Никого. Каштаны позади дома вздыхали на ветру, солнце играло в пожелтевших листьях.

Я знала наверняка, что я не одна. Что за черт!

А нож остался лежать на столе!

– Саксоночка, – раздался голос Джейми, и сердце чуть не замерло у меня в груди. Я повернулась к нему с облегчением, к которому примешивалась определенная доля досады. Что за игры?!

На долю секунды я подумала, что у меня двоится в глазах. Они сидели на скамейке за дверью, бок о бок, рыжие волосы искрились на солнце.

Я задержала взгляд на лице Джейми, сияющем от радости, затем повернулась направо.

– Мама!

То же самое лицо, и та же самая сияющая радость. Я ничего не успела сообразить, прежде чем она заключила меня в объятия, и почва ушла у меня из-под ног, как в фигуральном, так и в буквальном смысле.

– Мама!

У меня перехватило дыхание, я не могла вдохнуть не только от неожиданности, но и от того, что она до ужаса крепко стиснула меня в объятиях. Я смотрела на нее, не веря своим глазам, но это и вправду была Брианна. Джейми стоял подле нее. Он не сказал ни слова, но лицо его от уха до уха расплылось в широкой счастливой ухмылке.

– Господи, а я вас и не ждала, – ляпнула я первую глупость, которая пришла на ум.

Брианна ухмыльнулась во весь рот точно так же, как ее отец. Ее глаза влажно сияли от счастья.

– Никто не ждет испанскую инквизицию![8]

– Что-что? – растерянно переспросил Джейми.

Сентябрь 1769 года

От глубокого сна без сновидений Брианну разбудило прикосновение к плечу. Она вздрогнула и приподнялась на локте. В темноте лицо Джейми было почти неразличимо: камин уже прогорел, и в хижине царила кромешная тьма.

– Я на охоту, lass[9]. Ты со мной? – прошептал он.

Она потерла глаза, собирая сонные мысли, и кивнула.

– Хорошо. Надевай штаны.

Джейми бесшумно поднялся и вышел, впуская в открытую дверь горько-сладкий холодный воздух.

Не успела она натянуть чулки, как отец вернулся, все так же неслышно, хотя нес большущую охапку дров. Он опустился на колени, чтобы разжечь огонь; она же, накинув пальто, вышла на улицу.

Ночь была сказочной; если бы не холод, Брианна решила, что все еще спит. Искрящимися льдинками мерцали звезды; они висели так низко, что казалось, вот-вот сорвутся и с тихим шипением угаснут во влажном тумане, укрывшем деревья на склоне горы позади хижины.