Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни - Виктория Евгеньевна Пешкова

карьеру морского офицера. Толчком к смене поприща, по всей видимости, послужили блестящие способности Александра к языкам. По некоторым данным он, помимо русского, знал шведский, финский, эстонский и латышский.

В 1939 году, уже в солидном чине он возглавил подразделение Abwehrnebenstelle Reval, штаб-квартира которого находилась сначала в Хельсинки, а после захвата фашистами Эстонии была передислоцирована в Таллин. Для непосвященных эта структура называлась «Бюро по вербовке добровольцев», посвящённые же называли его просто «Бюро Целлариуса». В его подчинении, в частности, находились и разведшколы на территории Эстонии, готовившие диверсантов для заброски в наш тыл и из советских военнопленных, и из местных жителей. Одна из таких школ — по фильму в ней проходит подготовку курсант Ларин — действительно размещалась на мызе Кейла-Йоа в усадьбе, некогда принадлежавшей Александру Христофоровичу Бенкендрофу, небезызвестному начальнику III отделения Собственной Е.И.В. канцелярии.

У второстепенных персонажей прототипы бывают редко, но у Ларина он, возможно, что и существует. И даже не один. Пензенские краеведы утверждают, что в 1942 году в разведшколе на мызе Кейла-Йоа служил инструктором их земляк по имени Борис Саломахин. Он попал в плен в самом начале войны, отправлен в лагерь и там судьба свела его с неким советским разведчиком. Он и порекомендовал Борису согласиться сотрудничать с немцами, когда те стали вербовать среди заключённых курсантов для разведшколы. Пройдя соответствующую подготовку, Саломахин вместе с группой диверсантов был заброшен в советский тыл, сдался в плен, помог захватить весь диверсионный отряд. Впоследствии его перебросили обратно в Таллин, и до самого освобождения Эстонии Саломахин передавал через линию фронта ценную информацию.

В этой же школе работал преподавателем еще один советский разведчик — Андрей Добрянский. Оба разведчика, по счастью, остались живы, а Добрянский в середине 60-х даже опубликовал книгу воспоминаний «В поединке с абвером». Если Юрий Костров и в самом деле был сотрудником спецслужб, то она почти наверняка была ему известна. Как бы то ни было, некоторые сюжетные ходы и романа, и фильма, явно перекликаются с воспоминаниями Добрянского.

Школы Целлариуса действовали до самой осени 1944 года, когда советские войска начали освобождать Эстонию. Потом их шефу пришлось начинать всё с начала уже на территории Германии. После разгрома Германии Целлариус сначала сотрудничал с британскими спецслужбами, а когда судьба Западной Германии была решена, встал в строй Федеральной разведывательной службы Германии. Так что для этого kleiner Gardeoffizier война так никогда и не закончилась.

«В случае провала мы оба не нужны…»

Георг фон Шлоссер — профессионал и знает, что говорит. В картине всё заканчивается благополучно — таковы законы жанра. Судьбы реальных разведчиков нередко складывались трагично. Прототипом Сергея Скорина, как правило, называют Анатолия Марковича Гуревича, одного из руководителей подпольной организации под названием «Красная капелла», действовавшей во время Второй мировой войны сразу в нескольких европейских странах, включая Германию. Масштабы деятельности капитана Пауля Кригера и «уругвайского предпринимателя» Винсента Сьерра, прямо скажем, несопоставимы. Однако общие черты в биографиях Скорина и Гуревича явно прослеживаются.

Как говаривал непосредственный начальник Скорина майор госбезопасности Симаков, роль которого с филигранной точностью сыграл Евгений Евстигнеев, факт первый. По фильму Сергею 27 лет, из которых четыре последних года он провёл за кордоном. Значит, на стезю профессионального разведчика он встал, примерно, двадцатилетним — какое-то время должно было еще уйти на освоение азов мастерства. А до этого он успел усовершенствовать немецкий, работая после школы экскурсоводом в «Интуристе», и поучиться на факультете иностранных языков Московского университета. Анатолий поступил в институт «Интуриста» в 1935-м, когда ему было 22, а через год, когда разразилась гражданская война в Испании, был отправлен туда военным переводчиком. К началу Второй мировой Гуревич уже работал под прикрытием в Брюсселе. Так что со Скориным они почти ровесники.

Излагать здесь «партию» Анатолия Гуревича (оперативный псевдоним Кент) в партитуре «Красной капеллы» смысла не имеет — это, как говорится, совсем другая история. Ни в романе Леонова и Кострова, ни в фильме Воязоса никаких её отголосков не наблюдается, за исключением двух эпизодов — согласия разоблаченного агента вести радиоигру с Москвой и перевербовки советским разведчиком своего немецкого визави. Таким образом мы имеем факт второй. Примерно через год после провала «Красной капеллы», в подвалы гестапо попадает и Гуревич. И с ужасом узнает, что от его имени в Москву всё это время шли радиограммы с дезинформацией. Ему предлагают сотрудничать, он соглашается, понимая, что это единственная возможность сообщить своим об игре, затеянной вражеской разведкой. По счастью, прибегать к помощи трёх красных роз, а также двух красных и одной чайной Гуревичу не пришлось — ему удалось вставить в шифровку знак провала, немцы этого не заметили, а Москва получила возможность начать свою контригру.

Факт третий. В фильме Скорин, открыв Шлоссеру истинное положение вещей, предлагает ему выйти из игры и предоставить расхлёбывать последствия провала операции шефу гестапо Маггилю. Барон, несмотря на то, что он Франца терпеть не может ещё с детских лет, от такой перспективы не в восторге: «Ко мне придёт человек, передаст привет от Сергея Николаевича и заставить работать на вас?» В нём борются фамильная честь и здравый смысл, но приказ паковать чемоданы гордый Георг всё-таки отдаёт. В жизни Гуревич убедил Хайнца Паннвица, офицера, который вёл его дело, помочь ему остаться в живых, в обмен на соответствующую услугу по окончании войны. На дворе стоял ещё только 1943, но Паннвиц всерьез боялся, что Германия проиграет войну, и счёл за лучшее вовремя позаботиться о спасении своей шкуры.

И еще одно заслуживающее внимания обстоятельство. В фильме всё вращается вокруг дезинформации, которая по милости Шлоссера должна ввести в заблуждение советское командование, и касается она вероятности вступления Японии в войну с Советским Союзом. Японцы начали разрабатывать планы военных действий против СССР ещё в 1939 году. Камнем преткновения была численность армии: штабисты полагали, что для успеха кампании им необходимо двойное превосходство. ГКО был вынужден держать на Дальнем Востоке мощную группировку, чтобы не дать потенциальному противнику шансов на превосходство. Дальневосточные части не трогали с места даже, когда на счету был буквально каждый штык и каждый ствол, как это произошло зимой 1943 года под Сталинградом. Так что информация о намерениях Японии действительно имела стратегическое значение — авторы фильма не погрешили против истины.

В жизни, однако, речь шла о ещё более важных стратегических замыслах. Еще до того, как над «Красной капеллой» сгустились тучи, Гуревич получил от обер-лейтенанта люфтваффе Харро Шульце-Бойзена, решительного противника нацизма, сведения о том, что Гитлер намерен сделать направлением