Обмани меня еще раз - Валентина Элиме

Мое сердце скакало вприпрыжку от услышанных слов Лесми. Значит, он не забывал про меня все эти годы… Только почему не искал? Почему?.. Но быстро пришла в себя, видя, как глаза девочки стали мокрыми. При упоминании матери голос Лесми дрожал. Сердце сжалось от ее вида. Я положила свою руку на ее ладошки.

‒ Пойми, Лесми. Я не знала, что у твоего отца хранится моя фотография. И мне очень жаль, что твои родители ссорились из-за этого. И мне также жаль, что твоя мама уехала, оставив тебя. Когда-нибудь она обязательно одумается, поймет, какая у нее прекрасная дочь и вернется обратно. Каждый родитель любит своего ребенка, просто иногда им нужно время, чтобы понять это, − я даже не знала, как еще успокоить и поддержать ребенка. — Поверь, я никак не хотела быть предметом ссор твоих родителей. Мы не виделись с твоим отцом уже много лет, а твою мама я и вовсе не знала.

‒ Она мне никогда не читала, всегда прогоняла, когда я приходила к ней с книжкой. И всегда ругала отца за это, что он забивает мне голову всякой чепухой, вместо платьев и украшений. А мне не нравится носить платье. Я люблю читать книжки, ‒ и Лесми начала плакать.

‒ Ты чего? Не надо плакать, я буду читать тебе каждый день, пока ты будешь здесь. Если ты, конечно, этого хочешь, ‒ я пересела к ней на кровать и слегка приобняла ее. И она оказалась у меня под боком. ‒ Можем начать прямо сейчас.

Девочка вытерла слезы руками и кивнула головой. Я взяла в руки новую книгу и раскрыла ее на первой странице.

‒ Уже смеркалось, а Орфея все не было. У Фарида лихорадочно билось сердце, как всегда, когда день, уходя, оставлял его наедине с темнотой. Черт бы побрал Сырную Голову! Где его только носит? Птичий гомон в кронах деревьев уже смолк, словно придушенный подступающей темнотой, а ближние горы окрасились черным, будто солнце, садясь, опалило им макушки. Скоро весь мир станет черным, как вороново крыло, даже трава под босыми ногами Фарида, и тогда духи поднимут свой шепот…¹

Когда я только начинала читать, Лесми прижималась ко мне, что неожиданно и слишком непривычно было лично для меня. Она мне чужая, я не должна к ней привыкать. Скоро в моей жизни должны появиться два маленьких человека, я должна думать о них. Завтра должен решиться вопрос об их усыновлении. И мне стоило сегодня ночевать дома, чтобы отдохнуть перед завтрашней встречей.

Я не успела заметить того, когда Лесми уснула, но чтение убаюкало и меня. Вздрогнула от стука упавшей книги и первые пару секунд не понимала, где я и что здесь делала. Аккуратно освободилась от объятий Лесми и встала с кровати. Книгу подобрала с пола и положила обратно на тумбочку. Посмотрела на часы, прошло чуть больше часа. Антон уже должен был закончить свои дела. Пока его дочь спит, решала сходить и выпить кофе. Но не успела дойти до двери, как она открылась и в палату к Лесми молодой человек в костюме затолкал коляску, где сидел пожилой человек.

‒ Ты?! ‒ услышала я злой рык в свой адрес.

Не понимая, чем успела насолить незнакомому человеку в инвалидной коляске, ошарашено взирала на него.

‒ Извините, мы с вами знакомы? ‒ как можно вежливо спросила у него, стараясь вспомнить, где мы могли пересечься.

‒ В прошлый раз я мало тебе заплатил, чтобы ты навсегда исчезла из жизни моего сына?! Не хватило?! ‒ его слова болью отразились во мне.

Меня накрыла паника, перед собой я видела глаза, наполненные гневом и ненавистью, также чужое лицо, перекошенное от злости. Мне не хватало воздуха, я с трудом вдыхала, но находя в себе силы не заплакать перед ним.

‒ Не кричите, прошу вас. Разбудите Лесми и испугаете ее.

‒ Мне наплевать на нее, она не моя внучка! Если бы я мог, то давно бы…

‒ Что бы ты тогда сделал, отец?! ‒ ледяной голос Антона с металлическими нотками слишком неожиданно раздался на всю палату.

Ева

Я вздрогнула. Никогда не видела Антона таким. Мне захотелось уйти, чтобы не влезать в их семейные разборки.

‒ Я пойду, ‒ мой голос звучал неуверенно, и я успела сделать только два шага, когда меня остановил Антон.

‒ Нет, ты остаешься, ‒ и он взял меня за руку. ‒ Ведь этот человек приехал лично к тебе, чтобы объясниться, а также извиниться. Искренне и от души.

Последние слова он проговорил с таким нажимом, что будь я повинна в чем-нибудь, то не смела бы и голову поднять.

В палате Лесми стояла оглушительная тишина, словно я лишилась слуха и перестала слышать все звуки разом. Повернула голову и посмотрела на дочь Антона, благо она всё ещё спала, не видела и не слышала всего этого.

‒ Мы ждем, отец, ‒ и мою руку сжали, то ли в знак поддержки, то ли боятся того, что я попытаюсь сбежать. Второе желание перевешивало чашу весов в свою сторону.

‒ Я для этого тебя забрал из нищеты и голода, чтобы через несколько лет ты мог мной помыкать? Не позволю! ‒ и отец Антона попытался развернуться, но молодой человек в костюме не дал ему это сделать.

‒ Ты никуда не уйдешь отсюда, пока мы не услышим нужных нам слов, ‒ голос Антона звучал спокойно, но его отец не собирался начать разговор.

‒ Антон, прошу тебя, не надо, ‒ я хотела отговорить Чернова от этой затеи, но встретилась его глазами, видя его решительность, я промолчала. Не знаю, что я еще могла предпринять, чтобы разрешить возникшую ситуацию с минимальными потерями.

‒ Сын, ты в данный момент делаешь свою самую большую ошибку в жизни, ‒ мужчина тоже сделал попытку достучаться до сына. ‒ Я мало тебе дал или мало учил? Это я сделал тебя таким, кем ты стал! И какая благодарность в ответ? Ты снова связался с этой…

И он посмотрел на меня. На его лице были выражены все отрицательные эмоции, какие только можно найти. Мне стало не по себе и я по инерции прижалась к Антону.

‒ Ты! В тот раз мало денег получила? Захотелось еще? Прознала про то, что он стал богатым человеком, и захотелось получить все, а не только жалкие гроши? Я старался, забрал его к себе и сделал из него человека. Ты знаешь или имеешь понятие, сколько труда мне стоило удержать его от глупого шага? Он все грезил о тебе, страдал, видите ли, от разлуки с тобой, письма писал. Только вот вышла незадача, они затерялись по дороге, к чему я несказанно рад. Но и это не помогло. Мне пришлось прибегнуть к другим мерам, завалить его учебой и работой, подкинуть проблем, чтобы у него не было ни единой свободной минутки. Думаешь, почему он не приезжал к тебе? Почему ни разу не навестил тебя? ‒ и мужчина сам рассмеялся от своих слов.

Мы же стояли с Антоном, почти в обнимку, переглядывались и не понимали причину его веселья. У меня начали закрадываться сомнения, не начинал ли он сходить с ума, уверенный в своих поступках и словах.