Короли побежденных - Елена Первушина

Я попросил его не путать меня в свои дела. Тут меня позвал посол. Он был в меру раздражен. В меру, по не слишком. Во всяком случае, на меня он не кричал.

— Послушай, Теодор, — сказал он мне, — в Аврувии я поселю тебя вместе с Эрвиндом. Пока я доволен тобой, и если хочешь, чтобы так было и дальше, ты будешь рассказывать мне о нем все. Ты понял? Вы ведь, как я вижу, сдружились.

Пришлось пообещать ему и эту гнусность.

Выехали мы действительно после обеда. Эрвинд еле плелся. Только вечером мы оказались наконец на холме, с которого видна столица асенов. Эрвинд сполз с седла и заявил, что без получасового отдыха ему конец. Посол только рукой махнул, и мы остановились.

Ты знаешь, она действительно красива, эта столица асенов. Вокруг нее нет уродливых стен и башен, как в тардских городах. Правда, Эрвинд сказал, что крепость разрушили те же тарды, и не только в Аврузии, а и во всей Лайе, чтобы городам труднее было бунтовать, а камнями замостили дороги, чтоб быстрее подавить восстание, если оно все-таки случится.

Солнце уже село, небо за городом стало красным — завтрашний день будет ветреным.

— Здесь все горит, — сказал Эрвинд очень тихо, слышал его только я.

Он не грубый, этот город, скорее легкий и, я не знаю, воздушный что ли. Мне он, правда, больше понравился издалека, вблизи он уже не легкий, а легкомысленный, слишком светлый, слишком большие окна, все с каким-то вызовом.

У самого города нас встретила застава. Уж не знаю почему, но они о нас ничего не знали, капитан долго не желал убирать цепь, пока не отправился вместе со своими людьми на гауптвахту. Эрвинд сидел с кислой миной, но глаза были хитро прищурены, словно он говорил: «То ли еще будет!»

Разместились мы, правда, без проблем, дом посольства великолепен, мы с Эрвиндом живем в смежных комнатах.

К послу весь день приходят в гости какие-то важные тарды. Стены в посольстве тонкие, и, сидя у Эрвинда в комнате, я слышу их голоса, слов не разбираю, но одни, кажется, жалуются на жизнь, а другие посмеиваются над послом.

Эрвинд говорит, что смеются те, кого асены купили с потрохами, а плачут те, кого они покупать не захотели.

Глаза слипаются. Я надеюсь, у вас не очень беспокойные ночи.

* * *

Сегодняшний день такой же сумасшедший, как вчерашний. Посол вручил королеве свои грамоты. Сегодня я впервые ее увидел. Это ее мне придется убить.

Снова попытаюсь по порядку.

С утра за послом тенью ходил Эрвинд и жалобно просил:

— Господин Арнулъф, но, право слово, я не понимаю, зачем я там нужен. При дворе все прекрасно говорят по-тардски, моя помощь не понадобится…

Видно было, что эти слова ему даются с большим трудом.

Посол посмотрел на него ласково и ответил:

— Без переводчика посольство будет выглядеть несолидно. Переодевайтесь, у нас не так уж много времени.

Эрвинд отвернулся, пробормотал что-то по-асенски, похоже ругательство, и пошел выполнять приказ.

Асенский дворец гораздо меньше императорского, краска кое-где облупилась, но зато он не так давит на тебя.

Парадный зал убран на тардский манер: золотые украшения (вернее, позолоченные, позолота местами облезла, и видно дерево), статуи, зеркала. Паркет надраен так, что все время приходится смотреть под ноги, иначе упадешь.

Королева и ее двор уже были там, все стояли. Она еще совсем девочка, никакой короны у нее нет, только светлые волосы собраны на затылке в узел. Платье на ней цвета созревшей ржи, покроя такого же, какой я видел у асенских крестьянок. На поясе висит связка ключей и кошелек. Ведет себя очень скромно в отличие от своих дам.

Я не знаю, как на них держатся платья: плечи, руки, грудь, спина — все наружу. Могли бы и вовсе ничего не надевать, разница небольшая. Все как одна так и шныряют глазами по посольству, у меня даже мурашки по коже забегали. Вообще-то они были бы похожи на цветы, если бы… Да Бог с ними! Одно могу сказать точно: они совсем не похожи на тардок, те смотрят сквозь тебя, а платья у них еще ужаснее.

Королева очень смиренно и кротко произнесла:

— Благородный рыцарь, мы видели ваши грамоты, и они говорят, чтобы мы вполне доверяли вам. И вот, мы вам верим.

Не знаю, по-моему, для побежденных это звучит немного заносчиво. Но посол недовольства не выказал. Он вручил ей послание Императора и подарки: серьги и ожерелье.

Она поблагодарила, примерила ожерелье, посмотрела на своих дам с торжеством: вот, мол, теперь и у меня драгоценности есть! — а потом сказала:

— Ваша Светлость, не окажете ли вы мне любезность?

— Прекрасная госпожа, это вы мне оказываете любезность.

— Я хотела бы поговорить с вашим переводчиком.

И, не дожидаясь ответа, подошла к Эрвинду, взяла его за руку, отвела в сторону, и они о чем-то заговорили по-асенски. Я смотрел на все это и вдруг понял: да она же просто издевается над послом! Это же балаган. Она отвела ему глаза своим смиренным видом: я, мол, просто ключница у нашего великого Императора. А он заглотил наживку и не поморщился. Одного не могу понять: что ей нужно было от Эрвинда? Вид у него был такой, будто он ждет какой-то неприятности. Когда она полезла в свой кошель, Эрвинд вздрогнул. Готов поклясться, ему хотелось быть за сто верст от Аврувии. Она достала перстень и протянула ему. Эрвинд взял его, не веря, что все это происходит на самом деле. А она смотрела на него и как будто светилась.

Посол стоял с таким самодовольным видом, что мне захотелось смеяться. Ну нельзя же быть таким слепым! Хотя, с другой стороны, может быть, он ожидал именно этого. Для того и Эрвинда заставил пойти.

Ты понимаешь, как все ужасно. Я не смогу убить ее, я не смогу бежать, я вообще ничего не смогу. Остается только надеяться. Во всяком случае, я сделаю все для вашей безопасности.

Мэй во дворце не жила. Дворец был перестроен по тардской моде еще Эриком Первым, и асенам среди золотых капителей, алой парчи и бесконечных зеркальных галерей было тяжеловато. Эрвинд Старший купил когда-то для своей семьи маленький домик с мансардой в трехстах шагах от дворца. Туда-то и отправилась после приема королева. Она шла короткой дорогой по залитым закатным солнцем аллеям парка, а в двух шагах сзади следовала невозмутимая и настороженная ее охрана. Мэй очень хотелось упасть на землю и покататься по траве — она едва не падала от усталости. Два часа почти что неподвижного стояния в зале вымотали ее до предела, как вымотали бы молодую горячую лошадь. Ноги, спина, шея ныли немыслимо, и лишь королевская гордость помогла ей дойти до дома и взобраться по винтовой лестнице на второй этаж без посторонней помощи. В гостиной Мэй скинула наконец туфли и со стоном «Все, конец!» повалилась на диван.