Маяк - Филлис Дороти Джеймс

Кейт обратилась к Деннису Тремлетту:

— Вы разговаривали с мистером Оливером после того, как ваша невеста сообщила ему о помолвке?

Тремлетт часто моргал глазами, словно пытаясь сдержать слезы, и было совершенно очевидно, что ему трудно встречаться с Кейт взглядом.

— Нет, не представилось возможности. Он обедал в Кум-Хаусе и вернулся домой, когда я уже ушел. А когда я пришел утром, его уже не было дома. Я его больше не видел.

Голос Тремлетта задрожал.

Кейт повернулась к Миранде Оливер:

— А как чувствовал и вел себя ваш отец, с тех пор как вы приехали на остров? Он не казался вам расстроенным, обеспокоенным, как-то не похожим на себя?

— Он был очень молчалив. Я знаю, что он беспокоился, что стареет, беспокоился, что его талант ослабевает. Он об этом не говорил. Но ведь мы были очень близки. Я чувствовала, что он несчастлив. — Она повернулась к Тремлетту: — Ты ведь тоже чувствовал это, милый?

Это нежное обращение, почти шокирующее своей неожиданностью, Миранда произнесла смущенно, как новое для нее слово, не совсем еще освоенное, и прозвучало оно не столько ласково, сколько демонстративно. Казалось, Тремлетт не обратил на это никакого внимания. Взглянув на Дэлглиша, он сказал:

— На самом деле он не очень-то со мной откровенничал. Не такие у нас с ним установились отношения. Я был всего лишь его литредактором и секретарем. Я знаю — его тревожило то, что последняя книга не имела такого успеха, как предыдущие. Конечно, он уже стал частью нашего литературного канона, критики все его творчество воспринимают с должным уважением. Но сам он не чувствовал удовлетворения. Писание занимало гораздо больше времени, и слова рождались не так легко, как прежде. Но он все еще был замечательным писателем. — Голос его дрогнул.

Тут снова заговорила Миранда:

— Я предполагаю, что мистер Мэйкрофт и доктор Стейвли, да и все остальные тоже, скажут вам, что мой отец был человеком трудным. Так он имел полное право быть трудным. Он родился здесь, на острове, и по уставу фонда мог приезжать сюда, когда ему было угодно. Это ему должны были предоставить коттедж «Атлантик». Коттедж нужен был ему для работы, и он имел на него право. Эмили Холкум легко могла бы переехать, но не пожелала. А еще сначала возникли трудности, потому что папа настаивал, чтобы и Деннис, и я жили здесь вместе с ним. А полагается, чтобы каждый гость приезжал сюда один. Отец считал, что раз Эмили Холкум могла привезти с собой Рафтвуда, то он может взять Денниса и меня. Да ему и нельзя было иначе: он не мог бы без нас обойтись. По-настоящему этим островом управляют двое — мистер Мэйкрофт и Эмили Холкум. Они, кажется, так и не поняли, что папа — великий писатель… был великим писателем. Дурацкие правила на него не должны распространяться.

— Вам не казалось, что ваш отец настолько подавлен, что может сам лишить себя жизни? — спросил Дэлглиш. — Простите меня, пожалуйста, но мне необходимо задать вам этот вопрос.

Миранда взглянула на Денниса Тремлетта, как будто этот вопрос было бы естественнее задать ему, а не ей. Тремлетт сидел, напряженно выпрямившись, не сводя взгляда со своих стиснутых рук, и не поднял на нее глаз. Она сказала:

— Ваше предположение ужасно, коммандер. Мой отец не из тех людей, которые кончают жизнь самоубийством, а если бы он был из их числа, не совершил бы этого таким страшным образом. Ему было отвратительно всякое уродство, а повешение уродливо. У него было все, ради чего живет человек. У него была слава, у него были средства, у него был талант. У него была я. Я его любила.

Тут вмешалась Кейт. Она никогда не была бесчувственной и очень редко поступала бестактно, но в ней не было излишней чувствительности, которая могла бы помешать ей задать, если надо, прямой вопрос.

— Вероятно, он был более расстроен вашим решением вступить в брак, чем дал вам понять, — сказала она. — В конечном счете это вызвало бы существенный переворот в его жизни. Если у него были и другие причины для огорчений, которые он от вас утаивал, ваше решение могло оказаться последней каплей.

Миранда повернула к ней вспыхнувшее лицо. Когда она заговорила, ясно было, что она едва удерживается от крика.

— То, что вы говорите, ужасно! Вы намекаете, что мы с Деннисом виноваты в смерти папы. Это жестоко и к тому же нелепо. Вы что думаете, я не знала собственного отца? Мы жили вместе с тех пор, как я окончила школу, и я заботилась о нем, делала все, чтобы ему было удобно жить, служила его таланту.

— Именно это и имела в виду инспектор Мискин, — мягко возразил ей Дэлглиш. — Вполне очевидно, что вы с мистером Тремлеттом твердо решили, что ваш отец никак не должен пострадать, что вы не перестанете заботиться о нем, за ним ухаживать, а мистер Тремлетт продолжит свою работу в качестве его секретаря. Но нельзя исключить, что ваш отец не смог осознать, насколько глубоко и серьезно вы все это продумали. Инспектор Мискин задала вам вполне оправданный вопрос — не жестокий и не бесчувственный. У нас есть свидетельства, что в тот вечер, когда вы сообщили ему эту новость, ваш отец обедал в Кум-Хаусе — а ведь это было для него не совсем обычно — и выглядел явно расстроенным. Кроме того, он заказал катер на сегодняшний день. Он не уточнил, собирается ли он уехать с острова, но это, видимо, подразумевалось. Он говорил кому-нибудь из вас, что намеревается уехать?

На этот раз Миранда и Деннис посмотрели друг на друга. Дэлглиш заметил, что этот вопрос был для них не только неожиданным, но и неприятным. Все молчали. Немного погодя Деннис Тремлетт ответил:.

— Он говорил мне раньше, в начале недели, что собирается уехать на материк на целый день. Он не сказал: зачем. У меня было такое чувство, что это связано с его разысканиями к роману.

Кейт возразила:

— Заказ катера на вторую половину дня не мог обеспечить ему целый день на материке. А он когда-нибудь раньше выезжал на материк после того, как приехал, на остров?

И снова воцарилось молчание. Если Тремлетт или мисс Оливер намеревались солгать, им стоило лишь минуту подумать и оба сообразили бы, что полиция сможет проверить все, что они скажут, у Джаго Тэмлина. Наконец Тремлетт ответил:

— Он время от времени выезжал туда, но не очень часто. Не могу припомнить, когда он это делал в последний раз.

Дэлглиш вдруг почувствовал какую-то перемену, трудно уловимую, но несомненную, в направлении задаваемых вопросов и в тоне ответов. Он сменил тему:

— А ваш отец говорил вам что-нибудь о своем завещании? Например, есть ли какие-то организации, которым может быть выгодна его смерть?

Он увидел, что с этим вопросом им было легче справиться. Ответила Миранда:

— Я его единственный ребенок и, естественно, главная наследница. Он сказал мне об этом несколько лет назад. Он мог оставить что-то Деннису — в знак благодарности за его службу в последние двенадцать лет, кажется, он даже упоминал об этом. А еще он говорил, что оставляет два миллиона фунтов фонду острова. Кум: частично они должны будут использовать эти деньги на строительство еще одного коттеджа, которому присвоят его имя. Не знаю, изменил он свое завещание в последнее время или нет. Если и изменил, то мне он об этом не сказал. Я знаю, что его все больше огорчал отказ фонда предоставить коттедж «Атлантик» в его распоряжение. Полагаю, фонд действовал по совету мистера Мэйкрофта. Здесь никто ни малейшего представления не имеет, что этот коттедж значил для папы. Ему всегда было очень важно, где он работает, и этот наш дом на самом деле совсем неудобное место. Я признаю, что здесь имеются две спальни, в то время как в большинстве других коттеджей этого нет, но папа никогда не чувствовал себя здесь как дома. Мистер Мэйкрофт и Эмили Холкум, как представляется, никогда не понимали, что мой отец — один из величайших писателей Англии и что существуют вещи, которые необходимы ему для успешной работы — соответствующий дом, соответствующий вид, достаточно места и настоящая уединенность. Ему нужен был коттедж «Атлантик», и они очень легко могли бы это устроить. Если он исключил фонд из своего завещания, я буду только рада.