Счастливое Никогда. Уютное Нигде - Марина Бреннер

И все. Жертве конец. Смерть, плен или...

Элиджар вскочил с земли, уже упершись в нее уже четырьмя лапами. Страх прошел мгновенно, уступив место ярости и какому - то больному веселью. Ему уже не десять. И не четырнадцать.

ШШШШИИИИГРХГРГРРРРРРРР!!! - воздух разрезало шипение, отдавшееся глухим эхом в глубине леса.

Легко отметив вожака Ловцов, он прыгнул, глубоко вонзив когти в самое слабое место - у шеи, в багровую, в мелких чешуйках кожу. Змей взвизгнул и зашипел, забился, пытаясь высвободиться из цепких, ядовитых когтей лимбрия. Кот сомкнул челюсти, прижался к горячей бордовой чешуе, стараясь увернуться от верткого змеиного хвоста, хлещущего по земле, по взбитому снегу, шипящему ядом и кровью.

Быстро скосив глаза, лимбрий отбил сильным ударом задних лап направленный в его сторону шип, стальной, с каплей яда на сверкающем кончике.

- СССССУУУУКАААА! - шипнул змей, захлебываясь собственной кровью - ССССССС....

С неба повалил снег, не было видно ничего, слезы, кровь и яд залили глаза коту. Уши заложило, в голове шипело, как в пивной кружке, виски охаживали молоты. Шипение было везде: слева, справа, внутри, снаружи.

Казалось, все покрыто пеленой или пленкой.

И внезапно эту пленку прорвал свист, звериный вой и с неба ударил столб яркого пламени.

Наследнику удалось вырваться, оставив в зубах вцепившихся в него сразу двух Ловцов окровавленные ошметки кожи и одежды.

Бордовые отпрянули, давясь шипением, злостью и горячей кровью. Дракон отсалютовал им еще парой столбов пламени и яростным, глумливым хохотом.

Лимбрий отбросил от себя тело уже сдохшего Ловца и впился в хвост другого, намеревавшегося удрать.

Спереди, за голову змею держали...

...окровавленные человеческие руки.

"Грон! Рикард!!! Пшли на хер отсюда!!!"

Кот рявкнул так, что зазвенело в голове не только у помощников, но и у него самого.

Грон размахнулся и вонзил длинный нож прямо в шею парализованного болью от ожогов, ран и ударов Потенциала, подыхающего Ловца.

...Потом перед глазами мелькали картинки, просто картинки...

Перевернутое небо, расцвеченное заревом драконьего огня и крови. Люди, люди лимбрия, с победным кличем гнавшие кого - то...

Грон, склонившийся низко и трясущий Элиджара окровавленными руками за окровавленные, обрызганные ядом уже человеческие плечи:

- Шенн - зи Элиджар! Намахали мы им, ууууххх!!! Намахали! Одного я зарезал! Еще тех дракон погнал! Палом палит, лес горит! Уууух!!!

- Говори... связно... Сколько их...

- Шестеро, Хозяин! Шестеро было... Не иначе охраняли они что - то здесь...

Элиджар разлепил припухшие кровоподтеками глаза.

- Морду раскровавило! - хохотал помощник, утирая нос и единственный здоровый глаз - Это от Тенциала, наверное!

Элиджара трясло, ломало так, будто по телу пробежало стадо коров.

Где - то вдалеке слышалось, как сквозь вату или сажу:

"А вот кому деликатес - жаренные черви!"

Это Наследник все еще развлекался, он был ранен, невероятно весел и зол. Теперь резал крыльями воздух, плевался огнем и гнал обезумевших Ловцов на встречу с Великим Горхатом.

...И, уже теряя сознание, пропитанный ядом насквозь, услышал еще дальше, чем все это, это все...

Топот копыт.

И дикий, пьяный крик, пересекающий ветер:

- ЭЛИДЖААААААР!!! НАСЛЕДНИИИИИК!!!

Какой - то хлопок о землю, рядом.

Запах гари, алкоголя и слез...

И вцепившиеся в изрезанные, изодранные, звенящие болью плечи тонкие, ледяные пальцы.

- Мери...дит... Ты бы хоть перчатки надела, что - ли... Холодно ведь...

- ПРОСТИ...

Дальше была только тьма.

Превозмогая невыносимую боль, жжение и ломоту во всем теле, Элиджар попробовал пошевелиться.

Сколько прошло - час, два? Несколько минут? Он не знал. Не знал он также и где находится сейчас. Перед глазами стояла темнота, бархатная и холодная, как вывешенное на мороз покрывало. По этому покрывалу весело пробегали то красные пятна, то золотые искры. 

Кое - как выпростав руку из под одеяла, лимбрий ощупал лицо. Так и было - глаза скрывала повязка, влажная ткань, пропитанная чем - то пахучим. Оборотень попробовал сдвинуть ее.

- Не надо, не надо! - на его руку легли тонкие, родные пальцы. Щеки легко коснулось нежное, цветочное дыхание. - Не снимай! Рано еще... Марта сказала - дней десять, не меньше. Элиджар, ну пожалуйста!

Всхлип, ее рука в его ладони, тоже чем - то перевязанной.

- Меридит, - произнес Элиджар и не узнал своего голоса. Звуки, которые исторгала глотка, были сиплыми и слабыми, как у чахоточного больного или горького пьяницы. - Какой день сегодня?

- Сусальная неделя, Элиджар. Пятый день после Дня Холода. После того дня... Тебе глаза сильно ядом выжгло. И сам ты весь...

Принцесса резко оборвала начавшиеся было причитания.

- Давай, конфетка. - приказал он - Говори, как есть. Все рассказывай. Как и кто пострадал. Сколько смертей. Кто жив, кто умер. И не вздумай врать. Иди сюда и рассказывай.

Принцесса подошла осторожно, крадучись, как напакостившая кошка. Лимбрий не мог видеть пару, однако он знал точно, как конфетка сейчас выглядит.

Глазки в пол, закушенная нижняя губа, слегка приподнятые плечи. Да, и еще в руках комкает что - нибудь, полотенце или салфетку. А может, и ничего не комкает, просто сцепила между собой хрупкие пальцы и потирает подушечками их один о другой.

За эти месяцы, дни, часы и минуты он хорошо выучил все ее жесты, тон голоса, тон смеха. Иногда чистый, как колокольчик. Иногда хамски - истерзанный, нервный, истеричный. Иногда противное хихиканье, какое - то мышиное, если б только мыши умели хихикать.

Изучил и запомнил настолько, что вот вынь кто - нибудь ему разум, заменив полностью звериным, то и тогда остались бы в чудом уцелевших клеточках памяти воспоминания о ней.

О ее руках, глазах и голосе. О ее жертвенности. О ее вероломстве.

Элиджар подвинулся, давая ей место.

- Садись, - приказал он, сделав это как - то так, что девушка не смогла отказать, хотя уже было раскрыла рот - Я слушаю.

- У тебя глаза обожжены ядом и правая половина тела, кот. - голос ее дрогнул - Целитель боялся, что руку тебе придется отнять... Но нет, не пришлось. Был бы ты человеком, тогда бы да. Но у тебя тело другое. Марта говорит, долго проболеешь...

Лимбрий откашлялся. Дышать стало немного полегче.