Украсть невесту, или Второй шанс для мажора - Оксана Волконская

жестко проговорил Макс. — Он поспорил, что затащит тебя в постель.

— Что?! — поморщилась я от такой пошлости. У меня в голове не укладывалось, что Керн действительно может сделать подобное. Это же бред. Совершеннейший! Как только Максу пришло в голову шутить такими вещами. Я знаю Елисея практически всю свою жизнь и уверена: он не способен на подлость.

— Я серьезно, Алиса, — повторил Макс. — Он поспорил со мной. И я даже знаю, что он этот спор выиграл. И когда он его выиграл, — и лучший друг моего парня назвал тот самый день, когда мы с Елисеем стали близки в первый раз. В горле появился какой-то комок, который мешал мне вздохнуть. Я не хотела в это верить. Не могла в это поверить. Просто всего этого не может происходить со мной. С нами. Я же знаю, чувствую, что он меня любит. Любит же?

И вот тут-то Макс словно решил меня добить окончательно:

— Алиса, я не только на словах знаю. Сам понимаешь, я не из тех людей, кто верит в выигрыш на словах. Я видел тебя на фотографиях. Спящую и голую.

И вот тут вселенная взорвалась. В груди стало так больно, что стало нечем дышать. Мне срочно, жизненно необходимо было увидеть Елисея и услышать, что это ложь. Что такого просто не могло с нами произойти. И одновременно боялась его встретить.

— Послушай, Алис, — Макс подошел ближе и обнял меня за плечи. — Мне очень жаль.

Именно это и привело меня в чувство. Резким движением я сбросила его руки и процедила:

— Пошел вон.

— Что? — Макс недоуменно моргнул, а я повторила:

— Пошел вон, Клетов. Видеть тебя не желаю.

По его губам скользнула неприятная усмешка, и он сказал:

— Ну как знаешь.

Хлопнула дверь. Я осталась на веранде в гордом одиночестве. Разбитая. Подавленная. Замерзшая. Не только телом, но и душой. Однако сойти с места не могла. Ждала Елисея. Впрочем, долго мне ждать не пришлось.

— А вот и я, — он появился с пакетом в руках, широко улыбаясь. — Ну что, Золушка моя, давай свои прекрасные ножки, будем тебя переобувать.

Сейчас я даже мысли не могла допустить, чтобы он ко мне прикоснулся. Именно по этой причине и отступила на шаг.

— Елисей, у меня к тебе разговор, — неживым голосом произнесла я. — Серьезный.

— Даже так? — мой любимый человек усмехнулся. — Хорошо, но учти. Сегодня я согласен только на серьезные разговоры о том, как сильно ты меня любишь.

От его слов мне сделалось не по себе. Он был такой близкий, родной, любимый. Вот как я могу даже допустить мысль о том, что он мог так со мной поступить? Между нами столько всего было. Столько лет. Столько тепла. Столько любви. Но позабыть об услышанном я уже не могла.

— Скажи, Елис, — губы дрожали, когда я задавала этот вопрос, — это правда, что ты на меня поспорил.

Он замер, ошарашено уставившись на меня. Опустил глаза, побледнел. И молчал. И эта заминка с ответом заставило вырваться нервный смешок из моего горла.

— Кто тебе это сказал? Макс?

Нет, этого не может быть. Просто не может. Не со мной. Не с нами.

— Ответь, — потребовала я. — Спорил или нет?

Мне нужен был четкий ответ. Здесь и сейчас. Подтверждение. Я должна услышать это своими ушами. Потому что все еще не могу в это поверить. Хотя, кажется, доказательство уже перед моими глазами.

— Лисенок, послушай, — Елисей шагнул вперед и попытался меня обнять. — Все не так, как ты думаешь.

— Спорил? — истеричным голосом повторила я, а Керн ответил:

— Не совсем.

Как может быть — не совсем. Тут может быть либо положительный, либо отрицательный ответ. И раз второго я не услышала, значит, первое. Иного не дано. И я глухо произнесла:

— Уходи.

— Алиса, послушай, — он протянул руку, собираясь меня коснуться, но замер под моим взглядом:

— Уходи, я видеть тебя не могу! — со слезами в голосе выкрикнула я, чувствуя, как на глазах все-таки появляется предательская влага.

— Нам надо поговорить, — не собирался отступать Елисей. Я процедила:

— Тогда уйду я, — и, резко развернувшись, бросилась к выходу. Елисей, изловчившись, схватил меня за руку и развернул к себе:

— Послушай, Алис, и запомни. Я тебя люблю. Не важно, что произошло. Это просто факт, — и он слегка встряхнул меня за плечи, словно рассчитывая, что так до меня лучше дойдет. Зря. У меня в голове по-прежнему пыталась уложиться одна-единственная мысль:

— Ты меня предал, — дернулась я, пытаясь вырваться. И невольно поморщилась от боли в руке.

— Алиса, — вновь попытался воззвать к моему разуму Елис, но внезапно отпустил. — Хорошо. Сейчас я тебя отпущу. А завтра я приду, и мы с тобой обо всем поговорим. Слышишь?

Я не хотела слушать. Я подхватила юбку и бросилась к выходу, позабыв про сменную обувь. И практически сразу наткнулась на маму:

— Алиса, дочка, что случилось? — встревожено посмотрела она на меня. — Почему ты плачешь?

— Поехали домой, мамочка. Поехали домой. Прямо сейчас.

Хорошо, что родительница у меня понимающая. Я бросилась к выходу, а мама отправилась искать отца. Через пару минут я уже сидела в машине родителей и только там разрыдалась. И только уже дома, спустя где-то полчаса, мама смогла добиться от меня рассказа, что произошло.

— Послушай, дочка, — она обняла меня и погладила по голове. — Вам надо поговорить. Это какое-то недоразумение. Он хороший мальчик.

— Нет, мамочка, я не хочу, — я отчаянно завертела головой и всхлипнула. — Не хочу с ним разговаривать. Он мог бы сказать, что не спорил. Но он этого не сказал. Я не могу его видеть! И жить в одном городе тоже не хочу. Мне кажется, я умру, если его увижу.

И я разревелась, уткнувшись носом в красивый серебристый шелк подола. А в ушах прозвучали его слова: «Завтра мы поговорим». Я не готова была с ним разговаривать. И вот тут я умоляюще посмотрела на маму:

— Можно я уеду отсюда? Пожалуйста!

Мне нужно было успеть. Уехать, оказаться как можно дальше от города и от человека, который разбил мое сердце.

Глава 25

Странное дело. Никогда бы не подумала, что мне станет легче после того, как я расскажу свою версию событий Елису. И чем дальше я рассказывала, тем сильнее вытягивалось его лицо. Так, словно он слышал что-то совершенно удивительное и неожиданное для себя. Или я просто глупая девчонка, которая подсознательно хочет ему верить? Не знаю. Я, наверное, уже ничего не знаю…

— То есть тебе сказал об этом Макс? — как-то мрачно и