Его ребенок - Вероника Касс

— Кристина ждет меня, — также без приветствий ответил он.

— Кристина ждет того, что ты как-то поможешь, вот и помоги.

— Хорошо, минут через десять буду. Ты уже там?

— Нет, но мне как раз ехать примерно столько же.

Я приехала раньше Ромки и, само собой, попыталась пройти одна, но, к моему огорчению, охранник был слишком внимательным, он даже не дал дойти мне до нужного лифта. Конечно же, пробираться в одиночку в офис было полным бредом. Даже доберись я до этажа, на котором обитал Скольников, меня не пропустила бы его помощница. Сам Марк мне как-то рассказывал, что она охраняет его, оберегая спокойствие своего начальства, как настоящий цербер.

— Ливанова, — Ромка выкрикнул с другого конца холла, но я его услышала, несмотря на общий шум.

— Роман Маркович, — почтительно обратился к нему все тот же охранник, который буквально минуту назад прожигал меня зорким и недовольным взглядом. Словно я попрошайка и зашла к ним в офис погреться, а он не знал, как от меня отделаться.

— Дама со мной, — усмехнулся Рома и быстро направился ко мне, затем обнял меня за плечи и практически на буксире потащил к лифту.

— Ты чего раздетый? — пробурчала я. Да, сегодня было очень тепло, но не настолько, чтобы ходить по улице даже без куртки.

— А ты чего еще не круглая? — усмехнулся Рома и, заведя меня в лифт, стукнул ладонью по нужной кнопке табло.

— Откуда ты?..

Скольников-младший довольно и очень ехидно улыбнулся, а затем внезапно серьезно заговорил:

— Это даже хорошо, что пока не круглая. Спрячешься за мной. Шаг в шаг иди. А как только я отвлеку Нину Михайловну, ты дери к кабинету, поняла?

Я закивала. А когда мы вышли из лифта, выполнила в точности все, как мне говорил Рома, держалась четко за его спиной. Лишь в момент выхода из лифта успела понять, что уже видела ту самую Нину Михайловну. В октябре именно ей я привозила документы. Странно, тогда женщина в возрасте и с пучком на голове показалась мне достаточно доброжелательной, а Марк называл ее цербером.

— Ниночка Михайловна, — добродушно прокричал Ромка, — хорошая вы моя, отец там?

Женщина даже не подняла голову от стола – наверное, на это и был расчет. Ромка отвлек ее своим голосом, и женщина не стала перепроверять, один ли он появился из лифта.

— А у меня для вас шоколадка, — еще громче заговорил Рома и, рассмеявшись, толкнул меня в сторону кабинета, а сам в два быстрых шага дошел до стойки помощницы и полностью перетянул ее внимание на себя. Я же, добежав до двери, дрожащими пальцами потянулась к ручке. Та поддалась. Выбора у меня больше не оставалось, я юркнула в кабинет, тут же захлопнула дверь, заперла ее и, прислонившись к ней спиной, гулко задышала.

— Карина, — из глубины кабинета послышался низкий, будоражащий все мое естество голос Марка, и я наконец-то огляделась.

Скольников сидел за огромным столом в не менее огромном кресле. Сам кабинет тоже был далеко не маленьким. Возможно, как две наших с мамой квартиры.

— У меня не получилось до тебя дозвониться. — Мужчина кивнул, я же глубоко вдохнула и оторвалась от стены. — Это по твоему обвинению маму увезли? — без предисловий начала я, Марк улыбнулся, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

Сейчас он был другим. Немного того дикого Марка, которого я видела в его квартире в новогоднюю ночь, и очень много того Марка, что был на свадьбе Вавиловых. Жесткий делец с холодной улыбкой и за километр исходящей от него аурой силы и власти. Я и забыла, что он мог быть таким. Но сейчас в его величественном кабинете все встало на свои места.

Я прикусила губу и зашагала вперед к его столу. Тяжело дался только первый шаг, потому что Марк не отпускал моего взгляда ни на мгновение, и в отличие от его улыбки взгляд не был холодным, он был каким угодно, но только не холодным. Жаждущим, предвкушающим, самодовольным, наслаждающимся. Он ждал меня. Однозначно.

Я кинула сумку на кресло, стоящее напротив его стола, и сложила руки на груди, лишь на мгновение отметив, что парка на мне натянулась выше талии, но живота не должно было быть видно. Его даже без верхней одежды было не так-то просто разглядеть. На мне все еще был тот самый свободный вязаный свитер, что я надела на экзамен, желая как можно дольше скрывать свое положение от сокурсников, и Романа в том числе. Но он – видимо, не без помощи моей сестры – и так был прекрасно осведомлен.

— Так, и? — Я вздернула брови и надеялась, что не громко сглотнула.

Я должна была ненавидеть в этот момент Марка. Наверное, до колик в животе или даже до тошноты, но отчего-то я, напротив, почувствовала прилив жара, разтекшегося по всему телу. Словно меня опять чем-то опоили, я хотела его. Безумно хотела. Смотрела на четко очерченные губы и мечтала о том, чтобы Марк оторвал свою жопу от кресла королевских размеров и поцеловал меня. Главное, чтобы от него опять не несло за километр женскими духами. Иначе я не выдержу и точно испорчу большому боссу его идеально вылизанный кабинет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Твоя мать обворовала меня, — хрипло проговорил он, убрал руки с груди и положил их себе на колени, словно приличный мальчик. Ну надо же.

— Ты уверен? — Я улыбнулась и сделала шаг в сторону от кресла. Марк сейчас подумает, что я решила обойти стол, а я в этот момент думала только о том, что мои чертовы гормоны просто взбесились. И толкали меня в клетку с тигром. Хотя…

Я уже вошла в эту клетку, когда захлопнула за спиной дверь, да еще и собственноручно заперла ее. Я угодила в ту самую ловушку, о которой просто истерически визжала моя интуиция с самой новогодней ночи.

— А можно быть не уверенным в том, что тебя обокрали?

— Я думаю, что тебе просто показалось.

— Думаешь? — улыбнулся он, только теперь иначе, в его улыбке тоже больше не было холода, лишь предвкушение.

— Думаю, — кивнула я и сняла шарф-хомут. — Жарко тут у тебя.

Шарф отправился в то же кресло, на котором сейчас мирно стояла моя сумка. Сумка, внутри которой были фотографии нашего сына. Возможно, именно это мне сейчас придавало смелости. Я внезапно поняла, что перестала его бояться. Не знаю, почему так произошло и почему именно в это мгновение. Но очень четко поняла, что и я, и он сейчас ведем себя друг с другом иначе. Чувствуем друг друга иначе.