Клон Дьявола - Скотт Сиглер

— Здесь был магазин Бетти, — сказал Клейтон. — Комбинация бакалейной лавки с хозтоварами. Бетти еще оставалась здесь, когда Данте всех выкупил.

Дорога убегала на семь часов между магазином и красным зданием с изъеденной молью головой лося над дверью. Один стеклянный глаз давно отсутствовал. Клочья лосиной шерсти свисали, как бесовские вымпелы.

— А здесь был охотничий магазин Свена Баллантайна, — сказал Клейтон. — Он открывал его в сезон охоты на оленя. Магнус и этот маленький злющий хмырь Энди Кростуэйт приезжали лет пять назад и зверствовали так, что перебили всех оленей до единого. Отрезали им головы и фотографировались вон у той стены.

— Боже, — сказал Колдинг. — Не знал, что Магнус такой активный борец за охрану природы.

— Довел меня до белого каления, э? Олени водились здесь с 1948 года, когда ледяной мост соединял остров с материком. Бродили здесь всюду запросто…

Колдинг недоверчиво глянул на Клейтона:

— Ледяной мост?

— Ну.

— От материка, — вмешалась Сара, — три часа ходу.

— Ну.

Сара покачала головой:

— Клейтон, вы совсем уж заврались. Да где взять столько льда, чтобы перекрыть такое пространство открытой воды?

Клейтон харкнул и плюнул на один из щербатых камней мостовой.

— На следующей неделе сами увидите — лед станет повсюду вокруг. В нормальную зиму лед в заливе Рэплейе два фута толщиной уже к концу ноября. Эта зима холодной будет. Может, самой холодной, сколько себя помню.

Он показал на дом из тесаных бревен и грубого бруса, стоящий на позиции четырех часов, прямо напротив церкви. За исключением последней, это было единственным в городе двухэтажным зданием.

— Особняк, в котором вы остановились, был для народа богатого, зато сюда, в «Вигвам» Черного Маниту, приезжало много и простого люда — поохотиться, расслабиться.

Еще несколько деревянных домов окружали центральную площадь. На всех облупилась и облезла краска. Некоторые просели под сгнившими, замшелыми крышами. И ни души кругом.

— Клейтон, — сказала Сара. — Вы, похоже, забыли ту штуковину в машине.

Старик посмотрел на нее, затем кивнул.

— Черт, ты, похоже, права, э? Я мигом.

Клейтон повернулся и быстрым шагом направился к «Хаммеру».

Колдинг взглянул на Сару:

— «Штуковину»?

— Штуковину, — сказала она. — В машине.

Клейтон поравнялся с «Хаммером», забрался внутрь, завел двигатель и поехал по дороге из города.

Колдинг наблюдал за тем, как черная машина скрылась за деревьями в направлении особняка.

— Ты договорилась с Клейтоном, чтобы он высадил нас?

— Именно так, — кивнула Сара.

— Уф. А не лучше была бы шутка, если бы ты сейчас сидела в машине вместе с ним?

— На этот раз я не шутила. Мне нужно было твое полное внимание.

Он вгляделся в нее. Стервозность ушла. Вид у Сары был исключительно деловой.

— Хорошо. Я слушаю.

— Почти угадал. Только слушать собиралась я. А ты — собирался рассказать мне кое-что. Как это ты вдруг начал работать на «Генаду», как нашел меня и почему провел ту единственную изумительную ночь со мной, а потом исчез.

— Сара, мы…

— Сию минуту, Пи-Джей. Отвечай мне сейчас же. У нас были отношения. Я думала, что была дура дурой и напридумывала себе, но в последние пару дней я окончательно убедилась, что мое первоначальное влечение к тебе не было ошибкой. Мы связаны друг с другом, так ведь?

Он мог солгать. Просто сказать «нет», развернуться и зашагать к особняку, и дело с концом. Вместо этого Пи-Джей кивнул.

Она едва заметно улыбнулась. Показалось, что напряжение чуть отпустило ее.

— Хорошо. Это хорошо. Что ж, тогда колись.

Колдинг окинул взглядом мертвый город. Они реально были нигде — в самом его сердце. По меньшей мере в получасе ходьбы от особняка.

А, черт, почему бы и нет?

— Я был в армии. Работал на USARMIID, в армейском подразделении по защите обслуживающего персонала от биологической угрозы. Там познакомился со своей женой. Клариссой. Она работала вирусологом. Мы прожили в браке два года, а потом… несчастный случай. Слышала когда-нибудь об H5N1?

Сара помотала головой.

— Птичий грипп. Террористическая ячейка делала попытки провезти его в Америку старым проверенным способом: заразить своих людей и переправить их к нам. ЦРУ взяло их. Пригласили USARMIID — не можем ли мы как-нибудь помочь переносчикам. Короче, не были соблюдены надлежащие меры предосторожности. Тот тип, что отвечал за операцию — полковник Пол Фишер, — решил обращаться с носителями как с людьми, а не как со зверьем-террористами, какими они на самом деле были. Один из них… один из них развязался, сорвал маску с лица моей жены и… кашлянул и плюнул ей в лицо.[26]

Глаза Сары расширились от страха. Наверное, представила себя на месте Клариссы. Во всяком случае, пыталась: кто в самом деле может знать, каково это — вдохнуть смерть?

Колдинг продолжил — остановиться он просто уже не мог:

— Клариссу поместили в палату интенсивной терапии. У нее началась пневмония, она справилась с ней, но птичий грипп дал осложнение — вирусный миокардит.

— Что это?

— Вирусная инфекция сердца. У нее развилась особенно быстро. Поразила мышечную ткань, сделала сердце слабым, чрезмерно увеличенным. По сути, убила его.

Сара прикрыла ладошкой рот. Внешне она напоминала девчонку-сорванца, но этот жест эмпатии к мертвой женщине, которую она никогда не знала, казался удивительно женственным.

— А разве нельзя было сделать ей пересадку?

— Вирус по-прежнему оставался в организме. Не было никакого способа узнать, что он не заразит новое сердце. Они… они, видите ли, не могут себе позволить тратить впустую органы для пересадки пациенту из группы риска.

— Поскольку органов не хватает, — сказала Сара, легонько покивав. Грусть наполняла ее глаза.

— Ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Через несколько дней мне… В общем, мне сказали, что надежды на поправку нет. Ее так мучили боли, она была так слаба… Кларисса ускользнула прежде, чем нам удалось найти решение. Так что мне пришлось сделать это ради нее. Я знал, она бы не захотела мучиться, и оставался лишь один вопрос — когда.

Колдинг был вынужден на секунду остановиться. Ни с кем еще он не говорил об этом с того момента, когда все произошло. Говорить об этом — ворошить тяжкие воспоминания, вновь и вновь переживать ту муку. Руки Клариссы, такие слабые, что не могли удерживать его руки, и он держал их. Прежде чем ее поместили в «вентилятор», Пи-Джей сказал ей, что все будет хорошо. Она возразила слабым голосом, чтобы он не глупил: она знает, что происходит в ее теле. Наверное, лучше, чем кто-либо, потому что умирает от того, что изучала целых десять лет.