Ночь соблазна - Барбара Пирс

На этот возглас Эверод ответил волчьей усмешкой. Маура скрестила руки на груди. Эверод вытянул сорочку в длину, потом скатал ее наподобие веревки.

— Как ты думаешь, кто победит в этой борьбе?

Он схватил Мауру за запястья, обмотал их тканью сорочки и закрепил узлом. Затем поднял ее руки над головой.

— А вот что еще важнее: ты и вправду хочешь сопротивляться мне?

Пропуская возражения мимо ушей, он привязал ее руки к столбикам кровати. Маура рванулась и убедилась, что узел завязан на совесть. Под жарким взглядом виконта она затрепетала.

— Таунсенд, развяжи! А вдруг кто-нибудь решит войти?

— Если только ты не ожидала моего визита…

— Ха-ха! У тебя и впрямь богатое воображение!

Усмехнувшись ее раздражению, Эверод погладил руками каждый изгиб ее тела.

— Ты была неодета, и из этого я заключил, что тебе полагалось спать. И я абсолютно уверен, что слугам строго-настрого запретили тебя беспокоить, — уверенно сказал он, показывая, что хорошо знаком с порядками в этом доме.

— Что ты делаешь? — возмущенно спросила Маура, повышая голос, когда он опустился перед ней на колени. Его губы приблизились к кустику волос на лобке.

— Все, что только пожелаю, — ответил Эверод, придерживая ее руками за бедра.

Маура вновь проверила узлы на прочность. Он ухитрился привязать ее, не причинив боли, но освободиться она сможет лишь тогда, когда это будет угодно Эвероду. Девушка облизнула пересохшие губы.

— Довольно игр, — простонала она, когда он запечатлел поцелуй на ее животе и поднялся. — Если ты думаешь оставить меня в этом крайне неподобающем положении, чтобы меня вот так и застала камеристка, то я…

Его проворные пальцы уже потянулись, чтобы развязать галстук, когда краем глаза виконт заметил на туалетном столике поднос.

— Помолчи! — Он развязал узел, и длинные концы галстука свесились на рубашку. — Что это у нас здесь? — Он взял в руки флакончик зеленого стекла, стоявший рядом с чайником.

Маура топнула ногой:

— То, что ты видишь. Тетушка Жоржетта боится, как бы вся прислуга не заболела тем же, что и твой отец. Она настояла, чтобы все пили ее укрепляющий отвар.

— Так, значит, она по-прежнему возится со своими колдовскими зельями, да? — заметил Эверод, быстро поставив флакончик на место. — А это что?

— Клубничный джем, дурачок! — Маура обхватила пальцами столбик кровати и потрясла его. — Если ты проголодался, я попрошу, чтобы принесли еще один поднос.

Под его пристальным взглядом ей стало не по себе. Эверод с кувшинчиком джема вернулся к ней.

— Зачем же поднос, когда передо мной такое соблазнительное пиршество?

Он поставил джем на краешек кровати. Не сводя с ее лица неповторимых янтарно-зеленых глаз, виконт снял кожаный ремешочек, который перехватывал на затылке его волосы. У Мауры непроизвольно напряглись и затвердели до боли соски, когда она вспомнила, как эти длинные волосы щекотали ее груди в прошлый раз.

Эверод тоже вспомнил, как она отвечала тогда на его прикосновения, и взял ее за грудь.

— Такая нежная! Ведь когда я кладу руки вот так, ты отвечаешь мне без обмана, правда?

Кажется, ее тело никогда не было равнодушным к его близости. К его прикосновениям. Когда его рука упала, отпустив ее грудь, Маура огорчилась.

— Отвяжи, и я тебе докажу! — Маура смотрела, как Эверод снимает и кладет на кровать сперва сюртук, а за ним и рубашку.

— Потом, потом, — сказал виконт и рассмеялся, когда она тихонько зарычала. Он ухватился за противоположный столбик и снял обувь.

— Из тебя получится отличная жертва, Маура. Какая жалость, что я не поклоняюсь какому-нибудь древнему богу — им как раз такие и требовались.

Эверод отстегнул от своих панталон подтяжки, панталоны свалились с талии и повисли низко на бедрах. В просвете между штанинами Мауре теперь стали видны заманчиво курчавившиеся темные волосы. Он возбужден, и ему больно, если судить по тому, как надулись спереди панталоны. Эверод, однако, раздевался не спеша, как будто весь день до вечера был в его распоряжении и он мог все это время играть с ней вволю.

— Ну если ты решил отложить сегодня жертвоприношение, то что же ты намерен делать? — спросила Маура, с любопытством переводя взгляд на кувшинчик с джемом, стоявший на кровати.

Эверод усмехнулся, взял кувшинчик и запустил в него палец, а затем поднес этот палец, обмазанный клубничным джемом, к своим губам.

— М-м-м… Честное слово, иногда я могу быть изобретательным. — Он запустил в джем всю пятерню.

— Эверод! — завизжала Маура, когда он покрыл липким джемом ее левый сосок. — Не надо этого, не надо! Ты слишком далеко заходишь!

— Ты поистине удивишься, каким дерзким я могу быть с покладистой дамой, привязанной к кровати, — парировал он с преувеличенной учтивостью.

Но виконт еще не закончил разукрашивать ее тело. Размазав джем и по правому соску, он снова окунул два пальца в кувшинчик и нарисовал замысловатый узор вдоль ее живота, до устланного курчавыми волосками лобка.

— Ну, довольно, — потребовала Маура, но ее строгий приказ был сведен на нет ухмылкой Эверода, с которой он потянулся к ее пупку, чтобы слизать улику.

— Нынче вечером из-за твоих мерзких проделок моему платью не потребуются ни ленты, ни булавки.

Эверод поднялся с колен, не обращая внимания на то, что ее перепачканные джемом соски оставили липкие следы и на его собственной груди.

— Джем очень вкусный. Попробуй сама. — Он водил пальцем по ее губе до тех пор, пока девушка не открыла рот.

Маура с закрытыми глазами смаковала сладкий клубничный джем. Посасывая липкие пальцы Эверода, она издала стон. Он расслышал этот призывный звук, и игривое выражение на его лице тут же сменилось серьезным. Он убрал пальцы и накрыл ее уста своими. Их языки начали свой нежный танец.

— Все-таки я привыкла к тому, что джем намазывают на гренок, — пробормотала Маура, с трудом прерывая поцелуй.

— Гренок слишком сухой, — отозвался Эверод, покрывая ее уста быстрыми легкими поцелуями. Он снова встал перед ней на колени. — И это скучно.

Он слегка укусил ее грудь, прежде чем накрыть своими губами сосок и окружающую его нежную кожицу. Маура слегка дрожала, ухватившись за столбик кровати, а Эверод вовсю слизывал языком клубничный джем с ее груди.

— Твое тело придает джему ни с чем не сравнимый вкус, — пробормотал он, а его губы и жаркое дыхание двинулись вниз. — У тебя местами солоноватый вкус, местами же бесспорно острый.

Виконт запустил пальцы в кувшинчик и поставил его на пол.

— У меня предрасположенность к экспериментам, и я буду искать до тех пор, пока не найду тот единственный вкус, который удовлетворит мой лютый голод. — Он осторожно, чтобы не спугнуть Мауру, положил руку повыше ее колена, и она почувствовала, к чему он стремится, еще раньше, чем Эверод развел в стороны ее нижние губы.