Курильская обойма - Сергей Кулаков

Заметить-то их с Наташей сверху нельзя, но все-таки хотелось запрятаться поглубже.

Солнце ушло за облако. И на этот раз долго не появлялось. Прошло минут пятнадцать, а скала по-прежнему оставалась темной.

Романа снова начала бить дрожь. Черт, скверная ситуация. Сидишь тут, как мышь под веником, ничего не видишь. Называется, сами себя загнали в ловушку. Нет, надо было бежать до поворота. Один хороший рывок – и они оказались бы в безопасности. И сейчас брели бы дальше, по солнышку, по теплым камешкам, а не торчали в этом морозильнике.

А что, если японцы все-таки полезут вниз? И как раз по этой стороне реки? Тогда… с минуты на минуту надо ждать гостей.

Роман достал оба пистолета, взвел курки, снял с предохранителя. Как только сюда сунется чья-нибудь рожа, надо стрелять.

Скала осветилась – силуэтов не было. Вообще ни одного. Если бы они начали спуск, кто-то копошился бы наверху, оставаясь на страховке.

Или они все прыгнули в водопад?

Роман приблизился к выходу, маскируясь за летящими струями, начал осматривать реку. Нет, ни одного пловца не видно. Сверху тоже никого. Неужели ушли?

Еще добрых минут двадцать Роман дежурил у входа, сжимая пистолеты и патрулируя взглядом пространство. Если бы японцы начали спуск вдоль самого берега, солнце не захватывало бы их и не отражало на скале. Но тогда кто-то из них уже был бы внизу. Подобный спуск не занимает много времени.

Но вниз так никто и не пожаловал.

Трудно было сказать, спасение это или нет. Вдруг японцы поняли, что их обнаружили, и засели в засаде наверху, дожидаясь, когда беглецы выйдут из своего укрытия? Игра нервов, так сказать. И вряд ли они окажутся крепче у беглецов. В данной ситуации время работает против них. Они промокли, проголодались, окоченели. Несколько часов сидения в мокрой пещере – и все кончено. Дальше они просто не смогут идти. Так что выхода два: или выходить в скором времени, ожидая града выстрелов сверху, или замерзнуть здесь насмерть.

Роман посмотрел на Наташу. Кажется, она тоже все прекрасно понимала. И тоже отчаянно мерзла. Губы ее ежились и мелко тряслись, руки, которыми она начала снимать мокрую одежду, не слушались.

Надолго нас не хватит, понял Роман.

Оставив «вальтеры» у входа и посматривая наружу, он тоже стал сбрасывать с себя одежду. Надо хотя бы выжать ее, пока есть время.

Свитер, майка, штаны, ботинки с носками… Он заколебался, снимать ли трусы. Надо бы, чего там щепетильничать? Но как-то неудобно поворачиваться к девушке голым задом.

Он обернулся к Наташе. Она, совершенно обнаженная, стояла, сложив руки на груди, и смотрела на него яркими глазищами. Темный треугольничек волос призывно выделялся на белом фоне. Она опустила руки, шагнула к нему. Роман только глянул на эти алые, набухшие соски – и сразу горячей кровью омыло всю кожу. Не отводя от нее глаз, он торопливо, на ощупь, спустил трусы, – и тут же она припала поцелуем к его губам, сжала руками шею. Уже ничего не соображая, Роман подхватил ее под ягодицы, поднял, с силой вошел. С хрипловатым стоном она откинула голову, вновь припала к нему, залепив лицо мокрыми прядями, волнообразно задвигалась вверх-вниз…

Вероятно, японцы были бы несколько обескуражены, войди они в эту минуту в пещеру. Вместо загнанных в угол дрожащих беглецов их встретили бы два голых человека, занимающиеся любовью столь яростно, будто ничего, кроме этого, для них больше не существовало.

Да оно примерно так и было. Роман сам не знал, что на него нашло. То ли сказалось перевозбуждение, то ли накатило нечто вроде последнего желания перед смертью. Только он не мог припомнить, чтобы так терял голову во время секса.

Наташа, похоже, также улетела в нирвану, потому что долго не слезала с него, все вздрагивала и постанывала. Зато и разогрелись на славу. Роман только что не вспотел. И решимости прибавилось.

После разъединения он молча взял в охапку свою одежду, Наташину (она только успела выхватить трусики и лифчик) и бестрепетно вышел из пещеры. Если японцы наверху, их все равно не пересидишь. Ну, еще раза на два такого разогрева его хватит. А что потом? До ночи не дотянешь, еще и полдень не наступил. Время, опять же, уходит. Так что самый раз, хорошенько полюбившись, испытать судьбу.

Роман отошел от пещеры на десять метров, на двадцать, на пятьдесят. При этом напряженно смотрел вверх. Мокрый тюк с одеждой он держал перед грудью, сжимая под ним оба «вальтера». Ну, где ты, стерва? Давай, высунься. Я тебя и отсюда достану.

Выстрелов не последовало. Японцы ушли.

Роман махнул рукой выглядывавшей из пещеры Наташе:

– Иди сюда!

Она знакомо махнула рукой: отвернись!

Роман спохватился, что и сам стоит в чем мать родила. Еще бы, вышел эдаким голым Геркулесом, всех врагов разогнал.

Он сбросил на камни одежду Наташи, отошел на несколько шагов, оделся. От мокрой одежды снова начал бить озноб. Расстелиться бы на камушках, посушиться. Ну ничего, на ходу обсохнет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он Наташу, когда она, уже одетая, подошла к нему.

– Нормально, – усмехнулась она.

– Ну что, вперед?

– Вперед.

Вот и все. Ничего лишнего. Никаких нежных взглядов, остаточных поцелуев. Сцепились, расцепились – и вся любовь. Но как же, черт возьми, было хорошо!

Пока шли до поворота, Роман все поглядывал назад, опасаясь, что стрелок уже целит ему из карабина между лопаток. Но они уходили все дальше, и ничего такого не происходило. Водопад, спасший жизнь, гремел все тише и тише. Еще одно незабываемое местечко, в которое не суждено вернуться. Сколько их было.

После водопада идти стало легче. Река расширилась, ее уже не сдавливали с двух сторон глухие скалы. Одежда скоро подсохла на ветерке и солнышке. Путники согрелись, перестали дрожать. Правда, давал о себе знать голод. Пара утренних бутербродов и глоток кофе давно выветрились. А перспектива следующего приема пищи оставалась весьма туманной. Но Наташа пока молчала, а Роман мог обойтись без еды неопределенный промежуток времени.

Ландшафт понемногу менялся. Берега стали более пологие, на них, приятно радуя глаз, густо зеленели кусты и деревья, местами образуя настоящие лесные заросли. То и дело из них выпархивали птицы, оживляя однообразие пути.

Видя, что Наташа устает, Роман почаще начал устраивать привалы. Раз японцы отвязались, то уже не скоро покажутся. Следовательно, отпадала необходимость в скоростном темпе. Теперь нужно было, разумно распределяя остатки энергии, помаленьку дотопать до впадения реки в океан.

Не исключалось, правда, что эта река могла впадать в другую реку. Но Роман гнал от себя пессимистичные мысли. Дойдем до устья – там видно будет.

На одном из привалов, оставив Наташу дремать на теплой, гладкой гальке, Роман поднялся к лесу. Хотел, пользуясь случаем, поискать каких-нибудь ягод. Местной флоры он не знал, но издали ему показалось, что на склонах растет брусника. Если это так, то несколько горстей будут не лишними для поддержания сил.