Повелитель драконов - Корнелия Функе

— Мы с драконом идем к гробнице Повелителя драконов, — перевел Мухоножка. — Мне нужно обсудить с ним важные вещи, которых не должны слышать посторонние уши.

Жители деревни подняли глаза к небу. Зибеида рассказала им о воронах. Но в небе никого не было, кроме стаи белых чаек, летевших к реке. От толпы отделился старик и что-то сказал.

— Мы пока приготовимся к празднику! — перевел Мухоножка. — Празднику в честь возвращения драконов и Повелителя драконов!

— Праздник? — переспросил Бен. — В нашу честь?

Зибеида с улыбкой обернулась к нему:

— Конечно! Без праздника вас отсюда не отпустят. Люди здесь верят, что дракон приносит счастье на целый год — счастье и дождь, а это здесь и есть самое большое счастье.

Бен посмотрел на голубое небо.

— Что-то пока на дождь не похоже, — заметил он.

— Кто знает! Драконье счастье налетает, как ветер, — ответила Зибеида. — А теперь пойдемте, — она повернулась и поманила за собой Лунга унизанной кольцами рукой. Он уже хотел последовать за ней, когда Гиневер Визенгрунд робко похлопала его по передней лапе.

— Извини, — сказала она, — как ты думаешь, тебе бы не тяжело было… ты бы не мог…

Лунг нагнул шею.

— Залезай, — сказал он. — Таких, как ты, я могу везти десяток и даже не почувствовать.

— А таких, как я? — крикнула Зибеида Халиб, упирая руки в бока. — Боюсь, это будет даже для дракона тяжеловато!

Лунг, улыбаясь, снова наклонил шею. Зибеида подобрала свой развевающийся наряд и проворно влезла наверх, цепляясь за зубцы дракона.

Серношерстка мрачно глядела на женщину и девочку. Но когда Гиневер протянула ей руку и сказала: "Привет, как же я рада с тобой познакомиться", мохнатое лицо маленькой кобольдихи прояснилось.

И вот Лунг повез трех своих всадниц туда, где на холме за хижинами стояла гробница Повелителя драконов, а Бен с Мухоножкой и Барнабас Визенгрунд последовали за ними пешком.

— Н-да, — заметил профессор, глядя на хвост Лунга, вьющийся перед ними по песку. — Гиневер обожает ездить верхом и на слонах, и на верблюдах. А я рад бываю, если мне удается удержаться на осле. Кстати, — он обнял Бена за плечи, — у гробницы нас ждет моя жена. Вита очень хочет с тобой познакомиться, так же как и с тобой, Серношерстка, а особенно с Мухоножкой. С кобольдами ей приходилось встречаться, а вот с познакомиться с гомункулусом она всегда хотела, да случая не представлялось.

— Слышишь, Мухоножка? — спросил Бен, поворачивая голову к человечку у себя на плече.

Но Мухоножка был погружен в свои мысли. Перед глазами у него стояли счастливые лица местных жителей, когда Лунг пришел в их деревню. Два раза случалось Мухоножке бывать в человеческом селении со своим хозяином, однако появление Крапивника никого не делало счастливым. Он приносил только страх. И наслаждался этим.

— Что-то случилось, Мухоножка? — озабоченно спросил Бен.

— Нет-нет, ничего, юный господин, — ответил гомункулус и провел рукой по лбу. Профессор коснулся плеча Бена:

— Ах, до чего же меня распирает любопытство! Скажи мне только одно, — он посмотрел на небо, но воронов было пока не видно. — Джинн знал ответ? Ты правильно задал вопрос?

Бен улыбнулся:

— Да, только он выражался немного загадочно.

— Загадочно? Это уж они всегда так, эти джинны, но… — профессор покачал головой. — Нет-нет, что он сказал, ты мне расскажешь позже, когда мы встретимся с Витой. Она заслужила услышать это. Без нее я бы так и не решился лететь сюда на этом чертовом самолете. И потом, с тех пор как я услышал о шпионах, я предпочитаю быть осторожным.

Мухоножка ничего не мог с собой поделать — услышав слово "шпион", он вздрогнул всем телом.

— Мухоножка, дорогой, — сказал профессор, — у тебя больной вид. Ты, может быть, плохо переносишь полеты?

— Мне тоже кажется, что он плохо выглядит, — согласился Бен, встревоженно посматривая на гомункулуса сбоку.

— Нет-нет, — выдавил из себя гомункулус. — Правда, все в порядке. Это просто из-за жары. Я к ней не привык, — он утер пот со лба. — Я создан для холода. Для холода и темноты.

Бен недоумевающе посмотрел на него:

— Как это? Я думал, ты родом из Аравии?

Мухоножка ответил испуганным взглядом:

— Из Аравии? Ах да, м-м-м, правда, но…

Барнабас Визенгрунд вывел гомункулуса из затруднения.

— Извините, что я вас перебиваю, — сказал он, показывая вперед, — но мы уже почти пришли. Там наверху — гробница. А вот и Вита! — он помахал рукой и в ужасе опустил ее. — Ах ты, господи! Видишь, Бен?

— Да, — ответил мальчик, хмурясь. — Нас уже поджидают два жирных ворона.

Гробница Повелителя драконов стояла на округлой вершине невысокого холма. Серые колонны делали ее похожей на маленький храм. К гробнице вели четыре лестницы, направленные по сторонам света. У северной лестницы всадницы слезли со спины Лунга, и Зибеида Халиб повела дракона наверх по стершимся ступеням. Гиневер тянула за собой Серношерстку и махала рукой матери, стоявшей в ожидании наверху, среди колонн. О ее ноги терлись три кошки, но при виде дракона они умчались стрелой.

Гробница выглядела очень древней. Опиравшийся на колонны каменный купол сохранился хорошо, а вот склеп под ним местами обрушился. Белые каменные стены украшал резной орнамент из цветов и листьев.

Когда Лунг поднялся по лестнице, оба ворона, сидевшие на куполе, поднялись и с карканьем полетели прочь. Но далеко они не улетели — на безоблачном небе отчетливо выделялись две черные точки. Обезьяны, пристроившиеся на верхней ступени, с визгом прыгнули вниз и вскарабкались на деревья у подножия холма. Лунг прошел с Зибеидой между колонн гробницы и склонил шею перед женой профессора.

Вита Визенгрунд ответила поклоном. Она была почти такая же худая и высокая, как ее муж. В темных волосах уже поблескивала седина. Улыбаясь, она обняла дочь и посмотрела сперва на дракона, потом на Серношерстку.

— Как чудесно видеть вас всех! — сказала она. — А где же Повелитель драконов?

— Он здесь, дорогая, — сказал Барнабас Визенгрунд, поднимаясь с Беном на последнюю ступеньку. — Он как раз спрашивал, почему это место называется "гробницей Повелителя драконов". Расскажешь ему?

— Нет, пусть это сделает Зибеида, — ответила Вита Визенгрунд. Она улыбнулась Бену и присела вместе с ним на спину каменного дракона, охранявшего гробницу.

— Понимаешь, легенда о Повелителе драконов была почти забыта, — шепнула она, — пока Зибеида не открыла ее снова.

— Да, это правда. Хотя история подлинная, — Зибеида Халиб посмотрела на небо. — С этих воронов нельзя спускать глаз, — пробормотала она. — Кошек они нисколько не боятся. Так вот, легенда… — она прислонилась к голове каменного дракона. — Лет триста назад, — она взглянула на Бена, — жил в этой деревне мальчик, примерно твоего возраста. Каждое полнолуние он приходил на берег и смотрел, как с гор спускаются драконы купаться в лунном свете. И в одну из таких ночей он прыгнул в воду, поплыл и вскарабкался на спину одному из драконов. Дракон не возражал, и мальчик так и сидел у него на спине, пока дракон не поднялся из воды и не улетел вместе с ним. Семья сперва горевала о нем, но всякий раз, как возвращались драконы, возвращался и мальчик, и так продолжалось год за годом, пока волосы его не поседели. Тогда он вернулся в деревню, чтобы повидать своих братьев и сестер, а также их детей и внуков. Но не успел он вернуться, как заболел, да так сильно, что никто не мог ему помочь. И вот однажды ночью, когда изнурительная лихорадка особенно сильно трясла Повелителя драконов, с тор спустился дракон. Он пришел в деревню, хотя луны на небе не было, остановился перед хижиной Повелителя драконов и окутал ее голубым пламенем. Лишь с рассветом он улетел прочь. А Повелитель драконов поправился и прожил еще много-много лет, так много, что настало время, когда никто уже их не считал. И пока он был жив, на поля деревни каждый год падало довольно дождя, а сети рыбаков были всегда полны рыбы. Когда же он в конце концов умер, то люди из почтения к нему и к драконам соорудили эту гробницу. В ночь после его похорон к ней снова прилетел дракон и дохнул своим пламенем на белые стены. Рассказывают, что с тех пор всякий больной, прикоснувшийся рукой к этим камням, обретает исцеление. А когда ночи становятся холодными, мерзнущие приходят сюда греться, потому что эти камни всегда излучают тепло, как будто в них живет драконий огонь.