К вопросу о миражах - Георгий Куликов

— Вот это класс! — с восхищением подумал Женя, смотря на идущего впереди полковника. — Мне до него еще расти, опер от бога…

Уже приехав в управление, Женя вспомнил о своем соседе Косте Малахове, работающем научным сотрудником в Третьяковской галерее. Он, набрав номер телефона галереи и представившись, попросил подозвать Костю. Через несколько минут он услышал в аппарате звонкий голос соседа.

— Женька, ты чего не пришел тогда вечером, такие обалденные барышни были. Когда я им сказал, что придет великий сыщик из МУРа Евгений Холмс, они были в экстазе и ждали только тебя, — проговорил Костя.

— Да не получилось, сам понимаешь — работа такая, — сказал Женя, — я хотел бы к тебе сейчас подъехать и получить твою консультацию про одного художника.

— Да, конечно, приезжай, я буду ждать, — ответил Костя и положил трубку телефона.

Когда Женя подошел к входу в галерею, Костя его уже ждал, и они прошли в один из небольших залов, где в тот день выставляли новые экспозиции и посетителей не было. Они присели на мягкие кресла в углу зала, и Женя рассказал приятелю о похищенном эскизе картины Венецианова, а также попросил коротко рассказать о художнике и, если возможно, оценить приблизительно стоимость такого эскиза.

— Значение Венецианова в истории русского искусства чрезвычайно велико, — начал Костя, — он был одним из первых художников, посвятивших свое творчество изображению крестьян и утвердивших бытовой жанр в качестве равноправной и важной области в искусстве. В полотнах художника предстали народные образы, преисполненные душевного благородства и большого человеческого достоинства. Венецианов создал целую галерею портретов русского человека и основал свою «Венецианскую школу».

Костя пригласил Кудрина в зал, где демонстрировалась картина Венецианова «На пашне. Весна», и Женя внимательно осмотрел ее, любуясь необыкновенной игрой красок пейзажа и изысканностью портрета крестьянки.

— Картина «На пашне. Весна», — комментировал Костя, — написана несколько в сказочно-сентиментальной манере. В этой картине, как ты видишь, все красиво — красивая женщина, красивые кони, красивый пейзаж. Молодая красавица в кокошнике и расшитом платье ведет под уздцы двух лошадей, боронуя пашню.

На меже сидит ребенок, который забавляется игрушкой, мать присматривает за ним. Вдали видна еще пара лошадей, которую также ведут под уздцы.

Женщина ведет двух лошадей, и кажется, что это ей совсем не трудно.

— Следует отметить, — далее продолжал Костя, — что крестьянки так не одевались на полевые работы, этот труд достаточно тяжел, но на картине изображена не просто крестьянка! Венецианов в образе русской женщины изобразил Весну, которая в виде крестьянки идет босиком. Прекрасная, нарядная Весна идет по полю, и мы, когда смотрим на картину, верим, что урожай будет хороший.

Венецианов первый из художников изобразил русскую природу. До этого художники не удостаивали своим вниманием свою Родину, предпочитая писать разные заграничные красивости.

— Да, прекрасная картина, — сказал Кудрин, — аж дух захватывает, и написана великолепно, так и хочется вместе с ней пройтись босиком по земле.

— Это великое произведение художника, — задумчиво произнес Костя, — а по поводу эскизов Венецианова могу сказать, что до нас дошли единицы, большая часть пропала или была уничтожена самим художником. Эскиз такой картины представляет большую художественную ценность и не поддается оценке. Я знаю из зарубежных источников, что один или два эскиза Венецианова лет тридцать тому назад выставлялись на аукционах, но за сколько они были проданы, информации нет. Видимо, суммы были внушительные, коль нигде о цене не писали. Несколько его эскизов, кстати, находятся в областной картинной галерее города Калинина. Было бы очень хорошо, чтобы ты нашел этот шедевр, и место его, конечно, или у нас, или в Калининской галерее…

Впервые Женя увидел своего приятеля в качестве профессионального искусствоведа, и образ Кости-ловеласа, сформировавшийся у него, рухнул напрочь. Кудрин проникся уважением к этому парню, и даже чрезмерное увлечение Кости женским полом уже не представлялось ему чем-то отвратительным.

Поблагодарив Костю за содержательную беседу, Женя отправился на работу.

Почти весь оставшийся рабочий день он вместе с курсантом штудировал картотеку по наколкам среди арестованных, и, как оказалось, таких татуировок было огромное количество. От досады Женя не находил себе места; он выходил на улицу, затем снова углублялся в бумаги, потом вновь выходил и снова штудировал их. В конце дня, когда они пришли в кабинет, взмокшие от пота и усталые, зазвонил телефон. Кудрин с остервенением схватил трубку и услышал спокойный голос начальника отдела.

— Женя, зайди ко мне, срочно надо поговорить, — сказал Стуков.

Кудрин с понурым видом побрел к начальнику, ведь докладывать было нечего, и ему от этого стало очень грустно.

— Ну вот мы и дождались, — сказал Стуков, — только что мне позвонил Гейценбоген и сказал, что директор художественного салона, который находится на Сокольнической улице, ему сообщил, что тому приносили для оценки эскиз Венецианова к картине «На пашне. Весна». Он уверен, что это именно то, что мы ищем. Больше Зяма ничего не сказал, да и не надо, теперь мы сами дальнейший алгоритм действий должны выработать.

— А почему тот директор салона сообщил именно Гейценбо-нену, а не кому-то другому? — спросил Женя.

— Так я же тебе уже говорил, — ответил полковник, — что без участия Зямы в этих вопросах ничего не делается в Москве, он для них огромный авторитет как непосредственно в художественном аспекте, так и в уголовном. Пока ты бегал по картотекам, я пообщался с коллегами из БХСС и много чего интересного узнал про художества Гейценбогена.

— Кстати, — пробормотал Женя, — в картотеках я чуть не свихнулся от такого количества интересующих нас татуировок.

— Ну я так и предполагал, — ответил Стуков, — а теперь слушай: первое — соединись прямо сейчас с коллегами из Сокольнического РОВД, сделайте установку на того директора салона, и мигом к нему домой, на работу идти нельзя, можно засветиться; второе — очень аккуратно ему надо объяснить, что от этого зависит и его судьба. Хорошо, если бы у местных работников БХСС на него какой-нибудь материальчик имелся. Третье — поговорите с ним по душам, попробуйте его «расколоть», а вдруг он знает того человека, который принес эскиз. Ведь не пошел же тот человек в большие художественные салоны, например, на Арбат или на Плющиху, а пришел именно на Сокольническую улицу. Значит, он знал, куда идти и к кому обратиться, но, возможно, это лишь мои предположения. И четвертое — смотри не засвети Гейценбогена, а то ему до утра не дожить, он нам еще пригодится. Обо всем докладывай мне лично, я в кабинете буду допоздна и жду твоих звонков.

Уже через час Женя входил в здание Сокольнического РОВД. Пока он ехал, местные оперативные работники выяснили адрес местожительства директора салона. Познакомившись с коллегами, Кудрин в общих чертах ввел их в курс дела; он узнал, что зовут директора салона Норкин Соломон Борисович, известный в криминальном мире как «Купец», и оперативного материала на него достаточно, чтобы отправить в места не столь отдаленные; не получалось пока только одного — поймать с поличным. Да и судимость имелась, он отбывал наказание за кражу личного имущества. Местные оперативные работники хорошо знали его трусливый характер, и если он что-то почувствовал для себя опасное — сдаст всех с потрохами.