Контрразведчик Ивана Грозного - Эдгар Крейс

– Стоять! Всем оставаться на местах! – грозным басом рявкнул земский судья. – Буду стрелять на поражение!

Братия в черных сутанах замерла, а пан Разумовский под шумок проскользнул в потайную дверь и скрылся. Пара стрельцов хотели за ним припустить вдогонку, но Алексей Никифорович притормозил их.

– Эти, которые в зале, для нас важнее. Вязать их всех! – приказал он.

Застывший, как изваяние, казначей, отошел от шока, схватил со стоящего рядом комода тяжелую золотую статуэтку и хотел втихаря ударить Николая по виску, но тут прогремел выстрел. Тяжелый заряд разворотил грудь несостоявшегося убийцы, и тот как подкошенный упал на пол. Капюшон спал с его лица. Алексей Никифорович опустил обрез и удивленно посмотрел на убитого.

– Тю-ю, казначей! Ну, раз с подлыми шакалами сумел связаться, то и умирать по-подлому пришлось!

Алексей Никифорович отвернулся от нелицеприятного зрелища и не торопясь подошел к Николаю, усмехнулся и произнес:

– Ну, давай свои руки, «французская» твоя отъевшаяся морда! Вязать тебя буду! А это что такое?

Земский судья взял у Николая туго набитый золотом мешок и незаметно подмигнул ему.

– Басурманские небось? А тяжеленный, зараза! Ну-ка, стрелец, подержи мешочек, пока я этому «французу» руки вязать буду!

Николай с удовольствием подставил запястья будущему тестю, чтобы тому было удобнее его связывать. Тринадцатый, одетый в белую сутану, так и остался с недоуменным видом сидеть в своем кресле за столом, пока к нему не подошли стрельцы и подхватили под руки. Вскоре всех членов тайного ордена связали и выволокли на улицу. Оказалось, что дом был окружен со всех сторон стрельцами, а дисциплинированные жители Немецкой слободы попрятались в своих домах и даже позакрывали все двери и окна. Арестантов-масонов построили в шеренгу и под конвоем повели в Земский приказ. Алексей Никифорович же стоял рядом с Николаем, и они вместе наблюдали, как те уходят прочь. Позади людей в черных сутанах шел тринадцатый – в белом одеянии. Он хорошо выделялся на фоне черных одежд своих братьев по ордену. Тринадцатый часто оборачивался и оглядывался на Николая.

– Хорошо он тебя запомнил, этот бусурман, «француз»! Только не долго жить ему теперь осталось! – усмехнулся «крестный», забирая у стрельца мешок с золотом.

– А пан Разумовский где? – забеспокоился Николай.

– Да где же ему быть? Бежит к своему любимому Стефану Баторию с твоими картами! Мои люди проводят его до границы Московии, дабы с ним ничего не стряслось. Надеюсь, что он благополучно доберется до своего хозяина.

– Тогда это хорошо, скатертью ему дорога! – усмехнулся Николай.

– Стрелец! Чего стоишь, глазки выпучил от удивления?! – рявкнул на стоящего рядом с ними воина Алексей Никифорович.

Тот во все глаза смотрел то на господ, то на тяжеленький кожаный мешок, который держал в руках боярин.

– Давай быстрее развязывай его светлость князя Бельского!

Стрелец еще больше округлил глаза, когда узнал, что перед ним в чудной заморской одежде стоит самый настоящий московский князь, да еще и без бороды и усов. Когда стрелец развязал руки Николая, Алексей Никифорович дружески хлопнул «крестника» по плечу и с улыбкой на лице произнес:

– Ну что, пойдем в твою карету! Прокатимся, по дороге расскажешь, как ты докатился до жизни такой, что аж «французом» стал.

– А ты что, теперь разве не в обиде на меня? – подозрительно спросил Николай.

– А ты думаешь, что друзья из-за каких-то сумасшедших дур ссориться должны? Тогда ты ошибаешься! Слишком пьяным да и горем убитым я был в день гибели своей жены! Так что прости, если чем тебя сумел тогда обидеть! Да и сам воевода, боярин Дмитрий Сергеевич Мыский, ко мне вчера пожаловал. За тебя все радел, объяснял да растолковывал под медовуху. Больно ты ему по сердцу пришелся! Я даже не ожидал, что человек ради такого случая из самой Твери в Москву поедет. Но для него твоя честь, как видишь, так же важна, как и своя. Вот так-то, «крестничек»! – усмехнулся Алексей Никифорович. – Кстати, твоего Антипа он не хочет от себя отпускать. Больно уж хорошо он там работает, да и твой Антип там, видно, и сам хорошо пригрелся!

– А Марфа? Как она?

– Как узнала, что ты ни в чем не повинен, так сразу на поправку пошла твоя Марфа! Главное, при ней никаких разговоров о матери не заводить. Пройдет время – утихнет боль. Так что не волнуйся за нее! Со временем все у нее наладится! Ждет она тебя да сильно кручинится! Так что садись скорее в карету и поехали домой! Ждут там тебя!

Прошло почти два года. Снова наступило лето. Прекрасная пора для любых дел. Ранним утром под бескрайним голубым небом на флагштоке медленно поднимался голубой флаг с золотым силуэтом двуглавого орла, гордо расправившего крылья. Голубой цвет – это символ вечности бескрайней Руси, а золотой двуглавый орел – символ силы, ума и зоркости народа Руси, объединившего Европу и Азию в единое целое. В когтях орел держит два скрещенных меча как символ военной мощи Руси, а под мечами вышита красным надпись: «Никто, кроме нас!» – как символ безмерной преданности воинов Руси своему государству. Ибо никто, кроме воинов, Руси не защитит ее от набега врага. Красный цвет – это пролитая кровь мужественных воинов Руси, не отступивших перед коварным врагом. Сверху по синему полю флага надпись: «Спецназ «Русь». Это название подразделения бравых воинов в камуфляжной форме. Три десятка бойцов в лихо заломленных краповых беретах, в коротких сапогах и с боевыми ножами на кожаных поясах. Немного вперед, чеканя шаг, вышел боевой командир. Красиво развернулся и скомандовал:

– Р-авняйсь! Смирно-о!

Бойцы четко выполнили команду, а командир еще раз развернулся, прошел с полсотни шагов и остановился перед тремя другими воинами в такой же камуфляжной форме, но с голубыми беретами. Один из троицы стоит немного впереди остальных. А позади них пятерка воинов в доспехах и при оружии на конях. Не доходя трех шагов, командир подразделения остановился и, четко чеканя каждое слово, произнес:

– Князь! По твоему приказу отряд специального назначения построен! Все бойцы здоровы, бодры и готовы выполнить любой твой приказ! Командир роты дьяк Михаил!

– Вольно! – приказал князь, а дьяк развернулся лицом к своим бойцам и сдублировал команду: «Вольно!»

– Здравия желаю, бойцы!

– Здравия желаем, князь! – задорно прокричали в ответ бойцы княжеского спецназа.

С таких приветствий начиналось каждое утро на организованном полигоне на окраине ранее подаренной Иваном Грозным Николаю деревни в Тверской губернии. Почувствовав силу молодого хозяина, под его руку сюда стали стекаться семьи и одиночки. Его село крепло и росло. Для бойцов спецназа построили казарму, учебный класс, столовую, крытый зал для тренировок и небольшую открытую спортивную площадку. В своем доме Николай организовал нечто вроде штаба, а дьяк Михаил был его помощником и заместителем. До учебного полигона сил специального назначения князя Бельского было почти десять верст. Он сам лично, за исключением случаев, когда был в отъезде, в любое время года, и летом, и зимой, в дождь и снег присутствовал на занятиях. Николай готовил свое воинство к войне с безжалостным противником, учил искусству побеждать врага любым доступным способом! Его полигон напоминал тренажеры сил специального реагирования времени, откуда он прибыл, но были, конечно, и отличия, обусловленные иными методами ведения боя в Средневековье. На полигоне вырыли двухметровые траншеи с водой; установили трехметровые деревянные колы, за которыми стояли деревянные крепости со сторожевыми башнями и пушками; шестиметровые каменные стены и завалы камней различной формы; подвесили на канатах бревна и веревочные лестницы; создали канавы с горящей смолой, да и много-много чего другого.