Тайна похищенной башни - Александр Рудазов

Конечно, увидеть эти норы изнутри землянам не удалось. Рост хумаха – от сорока до семидесяти сантиметров. Лайан Кграшан по меркам своего народа считается очень крупной особью. И там, где подобные существа чувствуют себя просторно и комфортно, человек может плотно застрять.

Колобков невольно представил себя Винни-Пухом в гостях у Кролика.

Зато экипаж «Чайки» вволю насмотрелся на главную достопримечательность Древограда – исполинское дерево в самом центре. Вдвое выше американской секвойи, впятеро толще африканского баобаба, верхний слой коры темно-зеленый и мягкий, как мох. Порода неизвестна – этот колосс был посажен здесь в незапамятные времена, далекими предками нынешних хумахов. Возможно, такие деревья растут на оставленной ими родине, в загадочном мире Корилл.

Торговля с местными пошла бойко. Хумахи не плавят металлов сами, но весьма ценят металлические изделия людей. «Самозатачивающиеся» ножи, взятые в Порт-Вариусе, оказались здесь ходовым товаром.

Правда, возникли определенные затруднения с валютой. У хумахов нет денег как таковых, поэтому приходится использовать бартер. Купцы из Ара-ми-Ллаада привозят металлические орудия, гончарные изделия и стеклянную посуду, а назад везут ткани, зерно и благовония – мастику, камфару, кардамон, гвоздику, алоэ, золотой лотос, розовое масло. Основные продукты, экспортируемые Малым Кхагхостом.

Зерном и благовониями Колобков не заинтересовался. Трюм «Чайки» плохо подходит для перевозки зерна, а в благовониях Колобков ничего не понимал. Зато ткани были им оценены по достоинству. И не только им.

Хумахи по праву гордятся своей одеждой. У них прекрасные портные и модельеры. Большинство мужчин носит ланте – нечто вроде шотландского кильта с разрезом для хвоста. Сверху – стемах, кафтанчик, умело подчеркивающий яркость и густоту меха. Женская одежда в целом похожа на мужскую, но отличается большим изяществом и тщательностью отделки. Дамы, от природы одаренные особенно гладкой и красивой шерстью, порой прогуливаются в одних только юбках-лиане.

Но сама одежда у купцов спросом не пользуется. Костюм, идеально сидящий на хумахе, совершенно бесполезен человеку. Другое дело – ткань, из которой эти юбки и кафтаны шьются. Драгоценный секрет Малого Кхагхоста – атолан.

Структурой и консистенцией атолан напоминает шелк, но производится из льна. Это настоящее искусство – особые сорта льна бережно выращиваются и обрабатываются, пока на свет не появляется тонкая, но очень прочная ткань. Однако этим дело не заканчивается – «сырой» атолан имеет скучный коричневато-серый цвет. Чтобы он обрел полную ценность, его нужно раскрасить.

Раскраска атолана – народное искусство хумахов. Вначале на ткань наносят рисунок расплавленным воском. Потом ее погружают в корыто с краской, и та окрашивает места, на которых воска нет. После этого процесс повторяют, но уже с другим рисунком и другой краской. Самые драгоценные образчики проходят через десять-двенадцать «восковых ванн» и способны затмить расцветкой павлиньи хвосты.

Хумахи добились огромных успехов в раскрашивании атолана. Одних только разновидностей рисунка у них более трех тысяч – тут и геометрические узоры, и растительные орнаменты, и изображения животных, и дивной красоты пейзажи. Оттенков краски также существует более пяти десятков.

Множество хумахов носит одежду, пошитую из ткани собственной раскраски. Этот процесс для них – не просто ремесло, но нечто сродни медитации. Во время создания атолана хумах ни с кем не общается и очень мало ест. Хорошим тоном считается не наносить узор по шаблону, а придумать собственный, совершенно уникальный.

Невеста на свадьбу всегда надевает атолановое покрывало собственноручного производства. Эта работа становится для нее своеобразным экзаменом, подтверждением того, что из девушки выйдет хорошая жена и мать. Таким же покрывалом накрывают и больного – чтобы усилить защитную энергию; и мертвого – чтобы он благополучно отошел в другой мир.

Из атолана шьют не только одежду и покрывала. Из него делают занавески и скатерти, перчатки и носовые платки, зонтики и сумочки. Мастера-хумахи создают настоящие произведения искусства, приобретаемые в других странах за большие деньги. Атолан с успехом расходится по всему архипелагу Кромаку – даже сам Владелец Юберии носит халат из этой удивительной ткани.

Конечно же, Колобков не упустил удачной возможности. Он сразу начал закупать атолан в огромных количествах. А поскольку платил он заметно больше, чем обычно платят купцы Ара-ми-Ллаада, хумахи моментально смекнули свою выгоду. Не прошло и трех дней, как трюм «Чайки» оказался набит драгоценным материалом и изделиями из него. Такими изделиями, которыми может пользоваться человек, разумеется.

Чертанов трудился без устали, переводя шефу речь туземцев. Колобков и Грюнлау придирчиво отбирали самые лучшие образчики атолана, то и дело ловя хумахов на шельмовстве. Предприимчивые грызуны постоянно пытались подсунуть что похуже.

– Серега, скажи этому хуймяку, чтобы вешал лапшу на уши своим хуймячатам, а не мне, – приказал Колобков, отбрасывая в сторону штуку атолана. – Не знаю, что за Пикассо эту тряпку красил, но я такое и даром не возьму.

Низенький хумах оскорбленно пошевелил усами и залопотал, бесцеремонно тыкая Колобкова пальцем в коленку.

– Он говорит, что это и есть настоящая красота, – равнодушно перевел Чертанов. – Говорит, что примитивному разуму не понять истинного искусства.

– Где тут искусство-то? – фыркнул Колобков. – Это ж мазня. Ты мне дай нормальный узор, как у остальных. А не эти кляксы размазанные. Выглядит так, будто ты на ней лягушек молотком давил.

Чертанов выслушал объяснение хумаха и перевел:

– Он говорит, что это искусство для избранных. Не все понимают.

– Авангард, короче, – перебил Колобков. – Спасибо, не надо.

– Петя, а тебе что, не нравится авангардное искусство? – поинтересовалась Зинаида Михайловна, тоже перебирающая атолановые ткани.

– Зинулик, не нервируй меня, – отмахнулся упарившийся муж. – Авангард – это не искусство.

– Как не искусство? А что же тогда?

– Говнопись, – обрубил Колобков. – Искусство – это то, для чего нужен талант, мастерство и большое старание. А картинку Малевича нарисует даже трехлетний ребенок. За пять минут.

– Ну и что с того? Это не аргумент, Петя.

– Не аргумент? – хмыкнул Колобков. – Ладно, вот тебе аргумент. Искусство – это то, что доставляет радость уму или сердцу. А эта мазня ни хрена не доставляет. Я вообще не понимаю, что там нарисовано.

– Петя…

– А что, я неправ? Может, я просто старый тупой дурак, но я бы этих авангардистов пинками гнал со всех выставок. Малюют, как курица лапой, да еще корчат из себя невесть что.

– Петя, ну это просто не все понимают, – попыталась урезонить мужа Зинаида Михайловна. – Не для толпы. Некоторым очень даже нравится…

– На всякое дерьмо найдется свой копрофаг, – отрезал Колобков. – И нечего меня толпой обзывать. Еще Ленин сказал, что искусство принадлежит народу. А Ленин зря не скажет, он мужик умный был. Вон у Айвазовского картины или у Репина – ведь все ж понимают. Профессор пройдет – залюбуется, гопник пройдет – залюбуется. Вот это я понимаю искусство – чтоб всем нравилось, чтоб все понимали. А не только… некоторые. Хы-хы.