Племенной скот - Наталья Лебедева

– Дошли? – спросила она и закашлялась: сухой, дерущий горло кашель не давал ей покоя весь вечер.

– Кто знает… – ответил он, – может, и дошли.

И тогда она села, открыла сумку и достала волшебное блюдо. Блюдо показало ей ночной лес – одною темной громадой – и их с Иваном, два светлых пятнышка. Огненная река была тут тонкой мерцающей полоской, словно по ней и вправду тек живой огонь. Колобок прыгал возле обрыва, приглашая спуститься.

– И как мы перейдем? – спросил Иван.

– Не знаю, – Алена прохрипела в ответ. Она постаралась откашляться, но это не помогло: голос так и не появился. Алена чувствовала, как пылают щеки; дышать было тяжело, словно ее заперли летом в жарко натопленной комнате, где наглухо закрыты окна и двери. Ныли зубы, и такая же противная тянущая боль разливалась внизу живота.

Иван посмотрел на нее серьезно и пристально, словно пытаясь оценить, насколько еще хватит у его спутницы сил, и сказал:

– Колобок, гляди, пляшет. Значит, должна быть дорога. Вставай, пошли.

И они спустились с обрыва вниз. Колобок звал прямо туда, к холодным огням, в самую трясину.

Они подошли к двум застывшим серебряным струям. Ступить прямо на них было страшно, и Иван долго колебался, прежде чем занес ногу. Однако едва он это сделал, как колобок на Аленином блюде покраснел и заверещал, да так резко, что Иван отшатнулся. Вдали послышался нарастающий гул, и темная полоса, огромная, как давешний змей, пронеслась мимо них. Теплый вонючий ветер ударил в лицо, Алена едва удержалась на ногах и прикрыла лицо локтем. Как только скрылось вдали темное тело и стих вой, она решительно шагнула вперед. Перепрыгнула одну блестящую струю, попала ногой в какую-то расщелину, подвернула лодыжку и едва не упала. Затем, морщась от боли, перепрыгнула вторую. Услышала, как мелкие камешки, насыпанные между серебряными струями, захрустели под ногой Ивана. Он шел следом.

За рекой был пустырь. Он был черен и гол, словно оплавлен огнем. Как будто огненные потоки, пройдя здесь, утекли потом прочь, по тому странному руслу. Под ногой шуршал каменеющий уголь, по бокам высились черные остовы деревьев.

– Словно ад остывший, – шепнула Алена.

Иван не успел согласиться: снова засвистело вдали. Алена обернулась; она и рада была бы не видеть летящую мимо громаду, но не могла не смотреть на нее. Гул был пока далеким и слабым, огни вдоль застывшего русла оставались неподвижны, а под ними кто-то стоял. Алена даже вздрогнула, не сразу узнав в плотно-коричневой фигуре оленя. Олень уже слышал гул и повернул голову в направлении звука. Рога отбросили на землю четкую ажурную тень. Алена видела, как напряглись готовые к прыжку ноги, олень присел, чтобы прыгнуть – и прыгнул, но не успел. Приблизился звук, охватил все пространство, сгустился, воплотился в темное тело, и тупая морда, выстрелив словно бы ниоткуда, ударила оленя, попала по блестящему крупу, швырнула на выгоревшую землю. Алена видела, как тот, слабо шевеля передними ногами, пытается подняться, видела, как умоляюще блестят, отражая холодные болотные огни, крупные его глаза. Она шагнула было к умирающему зверю, но вдруг услышала у себя за спиной топот ног и шорох крошащегося угля. Алена оглянулась, Иван вынул из ножен меч. Кто-то приближался. Кто-то бежал к ним там, в темноте, безжалостно освещенным огнями адской реки. Эхо раздавалось по пустырю, Иван поворачивался то туда, то сюда, не в силах понять, откуда ждать нападения.

Они вылетели из темноты неожиданно: Алена отшатнулась и едва не упала, когда перед нею мелькнула страшная морда. Она наступила на больную ногу и, почувствовав резкую боль, вскрикнула. Морда оскалила зубы – человеческие, плоские – и злобно захрипела в ответ. Алена с ужасом поняла, что это и есть человек: заросший, ссутулившийся, запаршивевший. Иван взмахнул мечом, и человек, продолжая скалиться, отскочил. Его собратья уже копошились возле умирающего оленя и рычали, поглядывая на Ивана и Алену, как рычат, отгоняя врагов от добычи, дикие, сбившиеся в стаю собаки.

Иван потянул Алену прочь от них, и та пошла, прихрамывая, то и дело оглядываясь назад. Она видела, как олень дернулся в последний раз и затих, как странные люди подняли его и потащили: прочь от дороги, в темноту.

– Кто это? – спросил ее Иван, когда стихли топот и звериное ворчание.

– Не знаю, – хрипло ответила она и со свистом выдохнула воздух. – Кажется, черти.

– Выходит, в ад мы с тобой, Алена, попали?

– Выходит, в ад.

– Что ж, как ты думаешь, живы ли мы еще? Или все, нет назад дороги?

Алена задумалась. Потом, осененная идеей, перекрестилась да прочитала «Отче наш». И рука поднялась, и слова не забылись – Алена вздохнула с облегчением.

– Живы, Вань, живы. Значит, выйдем, – и снова охнула, неудачно наступив на дважды подвернутую ногу.

– Что же, – не унимался ее спутник, – выходит, Ирий-сад – за адом?

– Может, и так, Вань, – ответила она. – Увидим.

Они оба устали и хотели спать, но остановиться на ночлег было негде. Алена едва передвигала ноги. Наконец она сказала:

– Дураки мы с тобой, Вань. Надо было утром через огненную реку идти.

– Точно: дураки, – согласился тот. – Только, наверное, испугался я. А когда боишься, хочется, чтобы скорее кончилось. Увидел, что навьи близко, – вот и заторопился.

– Так и есть, – подтвердила Алена.

Вскоре воздух, и без того темный, сгустился еще сильнее: будто горы встали на горизонте. У их подножий замелькали искорками далекие огни.

– Какие странные холмы, – проговорил Иван и снова достал меч. – Ненормальные. И огни эти… Эх, зря мы с тобой, Алена, утра не дождались.

Они подходили все ближе. Уголь под ногами больше не хрустел. Справа и слева простирался пустырь, заросший чахлой травой, а по большей части – репейником. Под ногами было что-то твердое, незнакомое, растрескавшееся и покрытое утоптанной землей. Потом слева и справа началось то, что издали казалось холмами. Алена с изумлением обнаружила, что это – полуразрушенные, неизвестно из чего построенные дома. Где-то виделся ей камень, где-то – остатки стекла. У одного дома валялась буква И, такая огромная, словно ее сделал великан. Рядом врастал в землю такой же гигантский полусгнивший стул. В одном месте прямо над головами Ивана и Алены возник разрушенный мост. Мост напомнил о реке, и Алена подумала: то твердое, что сейчас у них под ногами, может быть застывшей адской рекой.

Меж домами горели костры. Черти – черные, грязные, друг от друга почти неотличимые – собирались у этих костров, визжали, ссорились, дрались, сплетаясь клубками. С их тел, изогнутых, словно они каждую минуту собирались по-собачьи встать на четвереньки, свисала изодранная в лохмотья одежда. Длинные волосы их сбились в колтуны.

– Я слышал, – шепнул Иван, – давно уже, нам из купцов один рассказывал, будто есть деревни, на которые черти нападают. Мол, уводят коров, погреба грабят. Я еще не верил тогда, а оно – вон как.