Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Мари-Мадлен де Траверсе окончательно распрощалась с надеждой вернуться в Рошфор или в Бюгодьер. Интересно, известно ли ей, что в прошлом году, в I году Республики, 31 июля 1793 г. вся обстановка ее родного рошфорского дома — улица Вермандуа, 48 — была продана за тринадцать тысяч семьсот сорок ливров? Сохранилась опись выставленного на продажу имущества: кресла, канапе, деревянная кровать, доска для игры в триктрак, парики, упряжь, винный погреб. Дом в Бюгодьере постигла та же участь. Друг семьи господин де Фени, когда имение было национализировано, приобрел его за пятую часть стоимости.

Священники-эмигранты сообщили Мари-Мадлен, что ее кузен юный аббат Дьер-Монплезир вместе с еще четырьмястами священниками сидит в плавучей тюрьме, в понтоне “Два собрата”, поставленном на прикол у форта Экс. Рядом имеется еще одна такая же тюрьма — понтон “Вашингтон”. Траверсе, наверное, был поражен, узнав, что это имя, ставшее для американцев символом национальной свободы, превратилось в название темницы, где испытывают нечеловеческие муки люди, вся вина которых заключается в том, что они отказались подписать уложение о гражданском статусе духовенства.

А замок Траверсе был сожжен — еще один тяжкий удар для изгнанника. Нет больше родного очага: с горьким чувством ветеран Войны за независимость, проливший свою кровь за свободу и справедливость, держит путь в далекую Россию. Спасаясь от бурь революции, бушующих на западе Европы, Траверсе везет свою семью на восток, к новой родине, унося в глубине души надежду когда-нибудь вернуться назад вместе с детьми!

* * *

В Польше — война, русская армия под командованием Суворова, поддерживаемая пруссаками и австрийцами, сражается с поляками Костюшко, который в юности воевал вместе с Вашингтоном за свободу Америки[117]. Чтобы не ехать через театр военных действий, Траверсе поворачивает на север, в Силезию, несколько дней проводит в Познани и, переехав Вислу, попадает в восточную Пруссию. Два месяца длится поездка — с маленькими детьми не приходится торопиться, — но вот, наконец, и Санкт-Петербург.

Траверсе прибыли в Санкт-Петербург в начале осени: листья на березах пожелтели и задрожали под холодным ветром, потемнела вода в Неве. На широте пятьдесят девять градусов осень быстро уступает место зиме. Уже в ноябре Нева замерзает на глубину в три фута и по ней начинают ездить на санях. В декабре световой день короток, солнце встает над горизонтом в одиннадцать часов, его кроваво-красный диск вечно окутан дымкой и бледные лучи не греют.

Зима 1794—1795 гг., последовавшая за знойным летом, отличалась невиданной суровостью. Морозы в диковинку для Траверсе. Они запасаются шубами: иначе и шагу не ступишь по этому городу, являющему его новым жителям поистине феерическое зрелище. Клер и Жан Франсуа стараются не пропустить прибытия почты из Финляндии. Их завораживает бег коней, подкованных шипами, звон колокольчиков, снежная пыль. Детям здесь нравится.

По прибытии контр-адмирал де Траверсе получил назначение в Санкт-Петербургский порт. Весной 1795 г. он отправился в Рочен-сальм командиром гребной эскадры, сменив на этом посту вице-адмирала Ханыкова. Он непосредственно подчиняется вице-адмиралу В.П. Фондезину.

Контр-адмирал поселился с женой и тремя детьми в маленьком городке на прибрежном острове Котка в русской Финляндии, в восемнадцати километрах от шведской границы. Дома здесь деревянные, но адмиралтейство, административные здания и казармы — из красного кирпича. Эти элегантные постройки — дело рук и мастерства инженера Прево де Люмьяна[118]. Здесь он работает вместе с младшим братом, который присоединился к нему в 1792 г. Маркиза рада знакомству с этими двумя провансальцами, связанными кровным родством с семейством Риуфф. Удивительна эта встреча родственников на другом конце Европы. Линия Прево де Люмьян прекратилась, имя их во Франции забыто, но осталось в истории Котки.

Котка в 1796 г. (план)

Остров, давший свое имя городу Котка, является частью Роченсальмского архипелага (по-фински Руотсинсальми, т.е. “шведский проход”). На других островах также построены укрепления. Траверсе называл эти места “моей маленькой провинцией на море”.

Чтобы понять все стратегическое значение этих островов, понадобится небольшой экскурс в историю. Когда Петр Великий взошел на российский престол, всем побережьем Финского залива владели шведы. В течение XVIII в. при Петре и его дочери Елизавете они потеряли половину северного побережья залива.

На первом этапе продвижения России на Балтику Петр разбил шведов в Карелии и они уступили русским Выборг, расположенный в глубине залива. Шведы отошли к западу и построили в Финляндии порт Фридрихсгам (Хамина).

На втором этапе, во время царствования Елизаветы шведы потеряли Фридрихсгам, отошли еще дальше к западу и возвели на новых рубежах грозную крепость Свеаборг (Суоменлинна), прозванную “северным Гибралтаром”. Крепость, построенная на семи гранитных скалах, находилась в пяти километрах от Гельсингфорса (Хельсинки), также располагавшего хорошо укрепленным портом. Свеаборг был окружен восьмикилометровым кольцом бастионов, защищенных тысячью тремястами орудий. Франция, имевшая в это время союзнические отношения со Швецией, внесла значительный финансовый вклад в строительство Свеаборга.

На третьем этапе, чтобы создать противовес мощной шведской крепости, Екатерина II, подписав со шведами Верельский мир, в прочность которого не слишком верит, решила построить в нескольких километрах от границы два укрепленных форпоста: один на материке, Кименлинна с мощным, хотя и небольшим фортом Суворов, а второй на Роченсальмском архипелаге. Водная граница, продолжающая сухопутную, располагается как раз между Свеаборгом и Роченсальмом, который таким образом приобретает огромное стратегическое значение.