Русич. Шпион Тамерлана - Андрей Посняков

Не заметили, как сгустилась ночь, а над головами зажглись звезды, Раничеву они казались маленькими цветными фонариками, весело подмигивающими в такт музыкальным аккордам. Костер догорал, пламя из желто-оранжевого стало красным, притихло, и вот уже лишь только угли голубовато мерцали на вытоптанном сотнями ног берегу Неглинной. Народ расходился постепенно – и так уже припозднились изрядно. Не забывали, бросали медяхи в предусмотрительно поставленную на снег шапку. Раничев кивал каждому, благодаря. Кто-то из проходивших мимо парней поставил перед утомившимися скоморохами глиняный кувшинец с бражкой. Выпили по очереди, прямо из горла, чувствуя, как входит в разгоряченные музыкой тела ночной холод. Поставив опустевший сосуд на снег, подсчитали деньги. Много… но увы – мелочь. Селуян недовольно крякнул.

– Считаете? – ехидно осведомились из-за спины. Все трое разом обернулись.

– Иванко! Ты как здесь?

– А чего дома сидеть? – Отрок подошел ближе, закашлялся, схватившись за грудь, с гордостью показал шапку. – А ведь приехала боярыня, не обманула! – Он горделиво зачерпнул ладонью горсть серебра.

– Господи, – облизнув губы, вымолвил Селуян. – Да мы же богаты!

– Ну, не так, чтобы очень, – усмехнулся Иванко. – Да как бы и это не отобрали, а то… бывали случаи.

– У нас – не бывало. – Авдотий ухмыльнулся. – Ну-ко кто, напади, попробуй! – Он стукнул кулаком в ладонь.

Отрок одобрительно кивнул:

– С тобой, дядько Авдотий, и ночью ходить не страшно.

– Да уж, – поддакнул Селуян. – От Клешни еще ни один ворюга не убегал! Да и напасть – охотников находилось мало.

– Уж ясно, что мало, – засмеялся Иванко.

Быстро собравшись – скомороху собраться – только подпоясаться – направились к дому. Первыми, негромко разговаривая, шли Авдотий с Селуяном, за ними – Иванко, замыкал шествие Иван, довольный и немного усталый.

Отрок вдруг оглянулся на него и замедлил шаг:

– Постой-ко, дядько Иване.

Раничев остановился:

– Чего тебе?

– Эвон, – Иванко вытащил из-за пазухи маленький кусочек пергамента, – велено тебе передать в тайности.

– Боярыня? – вскинул глаза Иван.

– Она.

– Будь другом, принеси от костра головню, посвети.

Кивнув, отрок умчался к берегу, сунул в догорающее пламя палку, помчался обратно – Селуян с Авдотием тем временем уже скрылись из виду.

– «Приходи к церкви Иоанна Каппадокийца, что на Великом посаде, – шепотом прочитал Иван. – Буду ждать завтра после вечерни»… После вечерни… А серебро-то у нее, поди, опять литовское?

– Литовское, – улыбнулся Иванко. – Две деньги со зверьем и пять – со стрелою.

– Значит, надобно идти, коли литовское, – задумчиво промолвил Раничев. – Как думаешь, отроче?

– Конечно, надо, – отрок засмеялся. – Хочешь, и я с тобой схожу, покажу боярыню?

– Пожалуй, не стоит, – почесал бороду Иван. – Думаю, раз зовет, значит – знает.

– Да, она хорошо тебя рассмотрела, все выспрашивала.

– Выспрашивала, говоришь? И что ж ты ей такое про меня рассказал?

– А все, что знал. Что скоморох, на гуслях игрец изрядный… А больше… Больше я про тебя, господине, ничего и не ведаю.

– Это и к лучшему, – прошептал Раничев, наблюдая, как качается над маковкой церкви…

Ходит ходенем под красной шалью грудь —

А под гибкою проворною рукою

Завывают струны жгучею тоскою…

Всеволод Крестовский

«Цыганке»

…нарядный золотисто-дымчатый месяц.

У церкви Иоанна Каппадокийца вечером было людно. Великий посад народу населяло много – купцы, ремесленники, бояре. Разносился над Москвой-рекой, над Неглинной, над Яузой серебряный колокольный звон, тучи птиц, срываясь с колоколен, уносились стаями в вечернее небо.

Прислонившись к старой березе, Раничев стоял недалеко от храма, щелкал орехи, бросая ошметки в черный ноздреватый снег. Два голубя уселись прямо под ногами, разгоняя слетевшихся воробьев, ворковали, топорщили крылья, косили круглыми глазенками, выпрашивая орехи. Иван швырнул им горсть, не отрывая взгляда от выходящих из церкви людей. Пытался угадать боярыню. Может – эта? В богатой шубе из куньего меха, крытой узорчатым атласом, в плотном черном убрусе, нарумяненная. Румяна и белила, правда, не могли скрыть ни мешков под глазами, ни морщин. Неужто – она? Старовата больно. Нет, слава Богу, в окружении слуг и домашних девок прошла мимо, к возку. А вот эта ничего! Молодая, веселая, глаза с поволокою – так по сторонам и стреляют. Однако одета бедновато – нагольный полушубок, наглухо застегнутый до низу шушун. Все, конечно, добротное, не без изысков, но все же не боярское. Наверное, какая-нибудь купчиха… Ага, вот и муж подошел, взял под руку. Не старый еще мужик, в суконном кафтане, подпоясанном ярко-голубым шелковым поясом, борода пегая, лопатой. Купчишка средней руки, судя по виду. А вот…

– Э-эй, дядько, – потянув за рукав, тихонько позвали сзади. Иван обернулся: молодая – даже и чересчур молодая – девчонка, курносая, пухлощекая, смешливая – но сейчас старательно напустившая на себя серьезность. Одета в нарядный торлоп из бобрового меха с нарядными бархатными вставками… то есть – когда-то нарядными, а ныне местами уже и залоснившимися, потерявшими былую красоту. Видно, с барского плеча торлопец. Служанка.

– Чего тебе, дева? – улыбнулся Раничев.

Девчонка стрельнула глазами по сторонам и шепнула:

– Идем.

– А куда идем-то? – чуть задержался Иван.

– Увидишь, господине.

Пожав плечами, Раничев прибавил шагу – девка-то шла довольно быстро, почти что бежала. Обойдя вокруг церкви, они прошли мимо кладбища и, свернув на одну из нешироких улиц, оказались в довольно тихом местечке, меж высоким частоколом и выходящей прямо на улицу бревенчатой стеной кузницы. За стеной слышался стук молота, шипение и железное лязганье.

– Эвон, – обернувшись, кивнула девчонка. Да Иван уже и без нее увидал неприметно стоявший за деревьями возок, крытый зеленым сафьяном. Усмехнувшись, подошел ближе, поклонился, стараясь рассмотреть сидящую в глубине возка женщину в богатой собольей шубе.

– Садись, – увидев Раничева, тихо сказала она.

Кивнув, Иван уселся в возок. Честно говоря, в полутьме и не рассмотреть было боярыню, хотя, конечно, и незачем особо было ее рассматривать. Важно, что она из Литвы. По крайней мере, очень на то похоже. А значит, может быть очень и очень полезна, ведь именно в Литве – скорее всего, в Литве – ошивался сейчас бывший хан Тохтамыш с верными своими людьми, в числе которых наверняка был и Абу Ахмет – человек со шрамом.