Гроза тиранов - Андрей Муравьев

Французы переглянулись. Показалось, или по лицу главного пробежало облачко досады?

– Что там с английским флотом? И с русским?

– Британцы блокируют Геную. Это точно… И сторожат проходы у Сицилии и Мальты. Русские – у острова Корфу и где-то тут.

Снова нерадостное сопение.

– Еще новости?

Алекс напрягал память. Что еще?

– Брюн,[73]генерал ваш, англичан и русских погонял на севере, в Голландии.

– Брюн перешел в наступление?

– Не знаю.

Бонапарт подвинул стул поближе.

– Макдональд[74]держится?

«Так вроде звали французского генерала, осажденного в Генуе?» Алекс неуверенно кивнул. По комнате пробежал вздох облегчения.

– Periculum in mora![75]К черту промедление! – Наполеон повернулся к капитану судна, чертившего на карте замысловатые маршруты. – Я нужен в Париже, а болтаюсь тут! Как…

Он подбирал нужное сравнение, но, отчаявшись, лишь махнул рукой.

Сбоку подскочил молоденький темнокожий слуга. За его поясом блестел внушительный ятаган.

– Мессир гневается?

– Уйди, Рустам![76]

Бонапарт схватился за голову.

– Я вот слышал, что русские выслали флот к Мальте, и огибать Сицилию с Запада нынче опасней, чем идти напрямик… Ты говоришь, что их там нет. Но и около Неаполя, по твоим словам, свободно. Так что, вроде, риск одинаков? – тяжелый испытывающий взгляд сдирал с пленника кожу, выворачивал душу, пробовал заглянуть в сердце.

Потемкин сжал зубы. Поклясться? Обещать? А если увидят парус и повесят тут же?!

– Я слышал, что основные силы на севере, но за каждый ялик не могу поручиться… – дипломатично выкрутился он. – Но, в любом случае, там свободней, чем в проливе между Италией и Сицилией. Слишком узкое место… Там не проскочить.

– Говорю вам, мессир, что идти мимо Неаполя сейчас небез… – вмешался в разговор капитан.

Генерал исподлобья глянул на посмевшего прервать его смельчака.

– Оноре,[77]когда я захочу услышать ваше мнение, то обязательно спрошу Вас! Французские моряки после Абукира[78]начали бояться моря?! Мы с двумя фрегатами и вашими хвалеными шебеками должны избегать прямой дороги?! Так?!

И снова долгий, оценивающий взгляд на Потемкина.

Алекс решился:

– Ваш капитан прав. Не стоит сейчас идти мимо Неаполя.

Моряк благодарно посмотрел на связанного пленника.

Генерал хмурился.

– Ты говоришь совсем как Талейран,[79]грек… Ты, случаем, не переодетый граф? Или шпион?!

«Дернул черт рот открыть!». Алекс склонил голову.

Наполеон нервно барабанил пальцами по столешнице.

Салон гудел. Офицеры обсуждали услышанное, как болтливые кумушки. Чтобы остановить шепот, Наполеон стукнул ладонью по столу.

– Итак. Раз уж все, даже выловленные из воды медузы, твердят мне о риске… – он задумался. – Мы не будем дергать за усы спящего тигра… Идем в обход!

Будущий император повернулся к пленнику.

– Ты останешься на судне. Пока… Если обогнем Сицилию без проблем, то отпущу. Если же соврал, если нас поджидают там, то… – он тихо добавил. – Молись своим богам, грек, молись за удачу генерала Буонапарте!

Алекс.

Следующая пара дней казались мне вечностью. Я помнил, что Бонапарт доберется до Франции невредимым. Но случались ли в этом путешествии схватки с врагом? Это в памяти не отложилось. Мысль же о том, что любой встреченный корабль англичан вызовет нашу мгновенную казнь, очень напрягала… и не одного меня.

Греки и гайдуки, а с ними и я, проводили большую часть времени, всматриваясь в горизонт. Утешало лишь то, что после общения с будущим императором нам ослабили режим содержания. Вместо сырого трюма – продуваемая ветрами палуба.

Наполеон рассчитывал на греков в его борьбе против Великой Порты, так что пока мы числились союзниками. Пленными союзниками.

После допроса всю команду захваченной фелуки перевели на другой фрегат. В рейде шло четыре судна, и корабль, захвативший нас, оказался флагманом, на котором не хватало места всем желающим. Пришлось обивать палубу на менее престижной посудине.

От переживаний у меня прошла «морская» болезнь. Что уже казалось чудом.

Вторым сюрпризом стало то, что французский генерал сдержал слово. Спустя сутки после того, как за бортом эскадры остались пустынные берега Сицилии, нас отпустили. Никаких напутственных речей. К борту причалила шлюпка, наверх забралось несколько морских офицеров. Одним из них был тот самый «капитан», чье мнение я так удачно поддержал.

– Ты! – он поманил меня пальцем.

Когда я, хромая, добрался до группы офицеров, вокруг уже толпились зеваки.

– Ты свободен, грек! – Оноре протягивал мне мой собственный пояс с серебром, полученным для закупки оружия.

Все деньги, оружие и документы были конфискованы у нас в самом начале. Естественно, я уже и не ожидал их увидеть.

Стоявший за спиной «капитана» моряк вытряхнул на палубу сверток. Посыпались наши сабли, мушкеты, пистоли.

– Держи! – француз протянул мне серебряный перстень.

На тонком колечке блестела массивная печатка с вензелем “N&B”.

– Бонапарт просил передать, – подтвердил догадку француз. – Генерал верит в удачу и удачливых людей. Он поставил на тебя и не прогадал. И он думает, что ты ему еще послужишь. Если тебя схватят в море или на суше французские солдаты, покажи им этот перстень.