Очаровательный соблазнитель - Александра Хоукинз

– У меня нет ни малейшего желания становиться между тобой и твоим супругом.

Брук, заметно расслабившись, с облегчением откинулась на спинку стула.

– Но я настаиваю на том, чтобы проводить тебя домой. Тебе нужно лежать в постели, а не трястись в коляске.

Заметив в глазах подруги трогательную благодарность, Уинни почувствовала себя ужасно.

– Ты права, – сказала Брук. – Так мило с твоей стороны, что ты заботишься обо мне. Ты самая близкая, самая дорогая мне подруга, Уинни!

Пока девушки ждали экипаж А’Куров, Уинни приказала своему лакею Инчу и служанке Милли следовать за ними в ее коляске. Из-за ветра и проезжающих мимо экипажей юбки девушек развевались, и им приходилось придерживать подолы.

Когда Уинни подняла глаза, на противоположной стороне улицы она увидела Кинана. Он не стал махать ей рукой, а прислонился к кирпичной стене магазина и не сводил с девушки глаз. Уинни захотелось броситься к нему и объяснить, почему она уезжает. Однако, если сделать это у всех на глазах, проблем не оберешься. И к тому же ее помощь нужна Брук.

По улице навстречу друг другу проехали два экипажа, и Уинни потеряла Кинана из виду. Не успели экипажи разъехаться, как Милрой надел шляпу и двинулся прочь. Перед девушками остановилась коляска Брук.

Уинни забралась в экипаж вслед за подругой, прокручивая в уме безмолвный диалог с Кинаном. Она не смогла устоять перед соблазном и обернулась, но с сожалением заметила, что ее возлюбленный уже ушел. Покусывая шов перчатки на большом пальце, девушка устроилась на мягком сиденье. Ей не хватало опыта общения с мужчинами, поэтому любовь к этому самонадеянному, непростому человеку то дарила ей восторг, то повергала в отчаяние. Уинни вздохнула и стала успокаивать подругу. Оказалось, что не только Брук боролась сегодня с меланхолией.

* * *

Сэр Томас Бидгрейн как обычно по вечерам потягивал свой любимый коньяк. После смерти жены Анны он искал утешения в клубах. Там его всегда ждали горячий ужин и компания, если он не хотел есть один, да и к тому же в клубе всегда можно было чем-то занять свои мысли.

Когда дети выросли, на семью можно было тратить гораздо меньше времени. Его наследник, неугомонный Брок, уплыл в Индию. Айрин давным-давно вышла замуж за Саттона и подарила сэру Томасу внуков. Найл много лет назад уехал из Англии. Старик Бидгрейн всегда чувствовал тяжесть своих лет, когда вспоминал о том, как при расставании сказал своему второму сыну обидные слова. Сэр Томас задумчиво потягивал коньяк и сожалел о содеянном.

Стряхнув с себя печаль, он подумал о младшей дочери, Девоне. К счастью, теперь ее буйный нрав был заботой Типтона – старику-отцу уже не совладать с ее прытью. Сэр Томас усмехнулся, вспоминая выходки Девоны. Да, его девочка не даст скучать Типтону, которого совсем недавно приняли в обществе.

Нет, за младшую дочь сэр Томас больше не тревожился. Он волновался за ту, которую считал самой благоразумной и уравновешенной. И испытывал чувство вины. Смерть Анны потрясла его, и сэр Томас погрузился в собственное горе. Ему понадобились годы, чтобы заметить, что место матери в его доме без лишних слов заняла Уинни. Несмотря на свою юность, девушка разделяла боль братьев и сестер, всегда готова была их выслушать, наводила в доме порядок. Или, по крайней мере, пыталась поддерживать опечаленных сирот, пока отец не поймет, как ему жить дальше без любимой жены.

Теперь Уинни нуждалась в его поддержке, и не важно, приветствовала она его вмешательство в ее судьбу или нет. Сэр Томас почувствовал опасность в тот самый день, когда в его доме появился Милрой и нахально заявил, что отнимет у него дочь. Старик крепче сжал бокал с коньяком. «Похотливый самец! Богом клянусь, я вызову его на дуэль, если он хоть пальцем посмеет тронуть мою красавицу дочь!»

Самонадеянный, умный, упрямый, равнодушный к мнению высшего общества, этот синеглазый повеса обладал чертами характера, которые сэр Томас хотел бы видеть в муже Уинни. Но никакие деньги, никакая слава не смоют бесчестия. После их встречи сэр Томас решил покопаться в прошлом Милроя, и результат поразил его. Как ни крути, его девочке грозила опасность, и, если бы пришлось держать пари, все свое состояние до последнего пенса старик поставил бы на то, что с этим боксером нужно держать ухо востро.

– Бидгрейн, прошу простить меня за опоздание.

Кустистая бровь поползла вверх. Сэр Томас пригласил подошедшего присоединиться к нему.

– Я, герцог, человек добрый и прощаю всегда, когда надо, – вкрадчиво заметил старик, гадая, насколько глубоко его дорогая дочь увязла между двумя сыновьями Рекстера.

* * *

Рекстер плюхнулся на стул, сожалея о том, что не успел напиться. После того как он вернулся домой и признался жене в том, что опять проиграл, ему было не до выпивки, и теперь он вынужден был проявлять осмотрительность в разговоре с этим человеком.

Бидгрейн никогда не входил в число его близких друзей. Рекстер уставал от его резкой манеры общения. Прибавьте к этому глаза старого Бидгрейна. Как и его тон, эти сине-зеленые очи, которыми старик пронизывал собеседника, были холодны, как море зимой. Это был один из немногих людей, которых герцог побаивался. Впрочем, от неловкости можно было легко избавиться с помощью двух-трех бокалов любого спиртного напитка, который окажется под рукой.

– В вашей записке говорилось о том, что нам незамедлительно нужно встретиться, – произнес сэр Томас.

Вероятно, в такой прямолинейности были свои преимущества. Чем быстрее он выскажется, тем скорее сможет промочить горло.

– Я подумал, что нам пора поговорить, поскольку мой сын остановил свой выбор на вашей Уинни. Жена надеется, что их чувства взаимны. Между нами: мы могли бы кое-что обсудить и объявить о помолвке. Уверен, вы не забыли, как вам самому не терпелось побыстрее оказаться на супружеском ложе. – Сам он с нетерпением ждал лишь одного – когда сможет получить часть наследства Бидгрейнов.

– О котором из сыновей вы говорите?

Рекстер уже открыл было рот, чтобы ответить, когда до него дошел смысл короткого вопроса. Его старые грехи всплыли на поверхность раньше, чем ожидалось, однако все еще можно было исправить.

– У меня только один законный сын.

– Но за моей Уинни ухаживают сразу оба, Рекстер. – Бидгрейн подался вперед и пристально взглянул в глаза собеседнику. – Что за игру затеяли ваши сыновья?

– Ничего они не затевали! – выпалил герцог. Неожиданный поворот в разговоре несказанно его удивил. – Дрейк единственный сын, которого я признаю. За него я и сватаю вашу дочь.

– В Милрое тоже течет ваша кровь. Вы ведь не станете этого отрицать?

Рекстер вжался в кресло, нервно забарабанил пальцами по столу. Ему еще ни разу не пришлось пожалеть о том, что у него есть незаконнорожденный сын. Герцог не признавал Милроя из-за Рей, которую бесил сам факт его существования, но он не мог не гордиться успехами этого молодого человека. Несмотря на угрозы жены, Рекстер спокойно относился к тому, что его сын живет в одном с ним городе, пока это никоим образом не мешало его интересам. К сожалению, только что Милрой встал у него на пути.