Битва под Эль-Аламейном. Поражение танковой армии Роммеля в Северной Африке - Майкл Карвер

Монтгомери знал о неразберихе, царившей «по ту сторону холма». В половине восьмого он покинул свой штаб и отправился в штаб Лиса, который теперь находился к юго-западу от Тель-эль-Эйсы. Командующему нарисовали обнадеживающую картину. 30-й корпус выполнил все поставленные перед ним задачи. Его правый фланг, развернутый фронтом к главным силам Роммеля, был надежно прикрыт. Было ясно, что план прорыва 10-го корпуса на запад уже сталкивается с серьезным сопротивлением, которое хотя и нарастало, но не переходило в контратаку. Южный фланг казался местом наиболее вероятного развития успеха. Здесь в тылы неприятеля в пустыне вырвались два эскадрона бронеавтомобилей Королевских танковых полков, оборона противника там выглядела достаточно слабой. Командир одного из эскадронов так описал происходившее военному корреспонденту:

«Мы покинули наше расположение и одной колонной прошли по проходу в минном поле. Противник не сделал по нам ни единого выстрела. Препятствием на пути нашего продвижения стало 88-мм орудие, на позиции которого было множество мертвых немцев. Одна или две машины упали в траншеи, но их удалось вытащить, и с рассветом они сумели нас догнать. Противник был слишком ошеломлен, чтобы предпринять какие-то действия по пути нашего движения, а может быть, итальянцы думали, что мы немцы, а немцы полагали, что мы итальянцы. Они энергично махали нам флагами со свастикой, а мы отвечали им криками «Achtung!» и знаками, которые, как мы думали, помогут нам проехать через их позиции. Когда стало светлее, враги в изумлении не могли поверить своим глазам. Они пялились на нас с близкого расстояния, рассматривали наши береты, отбегали на несколько шагов, не веря, что это правда, а потом возвращались назад, чтобы лучше нас рассмотреть.

Мы проехали в 10 ярдах от целой батареи их полевых орудий. В самом конце их позиции мы натолкнулись на немцев, стоявших у своих пушек. Один из них вдруг понял, что мы британцы, и отбежал на несколько ярдов, чтобы сообщить об этом другому. Потом они оба смотрели на нас, не веря своим глазам.

Когда наступил рассвет, мы проехали мимо человека, который лежал в кровати. По множеству машин и всякого снаряжения вокруг него мы заключили, что это итальянский квартирмейстер. Мы разбудили его осветительной ракетой, пущенной в одеяла. Он побил все рекорды по прыжкам из положения лежа. В один из его грузовиков мы бросили ручную гранату. На грузовик граната подействовала самым удовлетворительным образом, но взрыв испугал заместителя нашего командира, который не видел, как мы бросили гранату.

Проехав мимо множества траншей и артиллерийских позиций, мы увидели нечто похожее на штаб. Грузовики были вкопаны в землю, а вокруг было полно спящих солдат. Они очень удивились, когда, проснувшись, увидели, как один за другим начинают дымиться их грузовики. Тем временем мы продвинулись на несколько миль в глубину их тыла; их изумление было таким сильным, что они не сделали ни одного выстрела. Стало совсем светло, наступил день, и когда мы обнаружили скопление колесного транспорта, началась наша работа по его уничтожению. За пятнадцать минут два эскадрона уничтожили до 40 грузовиков, просто стреляя по бензобакам и бросая спички в течь. Экипажи грузовиков, не сумев бежать, бросились к немецким машинам с бензином. Некоторые солдаты лезли на итальянские машины, в кузовах которых были установлены пушки «Бреда», но мы согнали их оттуда. Немцы в панике бросились от своих машин к траншеям. У нас не было времени брать пленных. Мы просто отобрали у них оружие и велели идти на восток. Тех, кто отказывался это сделать, мы расстреливали, но отказывались очень немногие. В большинстве своем они не знали, как услужить нам, и с готовностью помогали нам сливать топливо из машин и цистерн. Итальянцы просили о лучшем отношении. Мы объяснили, что не можем забрать с собой их всех, но сняли сливки, уехав к своим с полковником и двумя майорами, которые так цеплялись за жизнь, что с удовольствием сели возле стволов наших 2-фунтовых пушек».

Монтгомери решил извлечь пользу из слабости, которую противник обнаружил на юге. Ламсден приказал Кастенсу начать движение на юго-запад, обойдя с южного фланга позиции Фишера, а не проходя сквозь них; приказ был отдан после половины одиннадцатого. Во второй половине дня 30-й корпус должен был атаковать «Скрягу», или высоту 38, небольшую возвышенность в миле к юго-западу от новых позиций 2-го сифортского полка на правом фланге бригады Мюррея. Кроме того, в качестве пехотного резерва корпусу придавалась 5-я индийская бригада, которую этой ночью отвели в тыл. Чтобы развить успех, Хардинг должен был под командой Ламсдена двигаться вперед с максимально возможной скоростью, при благоприятном стечении обстоятельств пройти сквозь южный фланг выступа в 8 милях к западу от Сиди-Абд-эль-Рахмана. Роддик должен был двигаться на север на соединение с Ламсденом. Его бригаду предполагали использовать для развития успеха, пробив «окно» на юг в позициях противника следующей ночью. Приняв эти решения, Монтгомери в полдень вернулся в свой штаб.

Тем временем яростное сражение разгоралось вдоль тракта Рахман. Фишер пришел к выводу, что наступление невозможно, так как его танки наталкивались на танки противника и его противотанковые орудия, в особенности на северном и северо-западном направлениях, не говоря о непрерывном обстреле, который вела полевая артиллерия. Это было самое жаркое и продолжительное из танковых сражений за всю кампанию. Почти два часа – с одиннадцати до тринадцати – африканский корпус повторял попытки оттеснить 2-ю бронетанковую бригаду, которая, стоя на месте, вела непрерывный огонь из танковых пушек, поддерживаемая артиллерией и налетами эскадрильи легких бомбардировщиков. Роммель пожертвовал противовоздушной обороной, чтобы укрепить противотанковую артиллерию, и собрал все 88-мм орудия, которые оказались в пределах досягаемости. Их число было доведено до 24, прежде чем британцы начали одно за другим уничтожать их. Особенно сильно страдали итальянские танки, офицеры итальянских танковых частей не могли навести порядок в своих подразделениях и держать фронт. В начале второй половины дня Роммель и Тома поняли, что их атака провалилась. Приказав африканскому корпусу повторить атаку в два часа дня, Роммель решил отвести к северу большую часть дивизии «Арьете», которая еще находилась на юге вместе с большей частью артиллерии, практически лишив южный участок фронта всех резервов. Он также решил, что настало время сократить фронт в прибрежном секторе и отойти по направлению к Сиди-Абд-эль-Рахману.

Пока Фишер и Тома продолжали изматывать друг друга, была сделана попытка двинуть бригаду Кастенса на юго-запад. Потребовалось некоторое время для того, чтобы высвободить его танки из дуэли с атакующими танками 15-й немецкой дивизии. Когда в полдень бригада начала продвижение, то вскоре натолкнулась на заградительный огонь противотанковой артиллерии и в течение дня не смогла сдвинуться с места, потеряв 6 «крусейдеров» и сообщив об уничтожении 11 неприятельских танков. На левом фланге в тылу бригады Уимберли готовился к атаке на «Скрягу», которую предполагалось провести силами 2-го сифортского полка и 50-го Королевского танкового полка при сильной артиллерийской поддержке. Время ноль, назначенное на четыре часа, перенесли на шесть часов, потом на шесть тридцать, затем на пятнадцать минут назад, что немало смущало артиллеристов. Все, однако, работало как отлаженный часовой механизм. Пехота потерь не имела, танкисты потеряли 4 «Валентина»: два на минах, два от огня противотанковой артиллерии. Было взято 100 пленных из дивизии «Триест». На высоте «Бекас» в плен сдались еще 60 человек, раньше, чем 5-й Королевский суссекский батальон начал штурмовать эту высоту.