Охота на журавлей - Ольга Николаева

- Нет. Ей вообще плевать, сколько я зарабатываю. Просто Арина хочет и, заметь, имеет право, хорошо одеваться, есть нормальные продукты, пользоваться качественной косметикой. Да и за границу мечтает съездить летом, а не на нашу дачу.

- А кто ей запрещает? - Мать, порой, умело притворялась идиоткой. Видимо, это ей и позволяло всегда иметь под рукой пару-тройку весьма щедрых друзей с очень широкой душой. Наверное, поэтому она и не понимала сложности, что возникли в их молодой семье.

- Я! - Не выдержал, поднял голос. - Я ей запрещаю. Тем, что не даю денег, столько, сколько ей требуется на все эти мелочи жизни. Поэтому моя жена и горбатится на такой неудобной и вредной для здоровья работе. Чтобы смочь и получить все, что ей хочется, за свои, кровно заработанные! - Он в сердцах отодвинул тарелку, зашагал по кухне, вернее, заметался. - Понимаешь теперь? Я мало зарабатываю для того, чтобы содержать свою жену. Поэтому: сначала - новая работа с приличной зарплатой, и только потом - серьезные разговоры.

- Я поняла тебя, сынок. Долго тебе ждать-то, решения этого? Может, стоит еще варианты поискать? - Светлана Петровна, поняв, что зря разбередила сыну душу, теперь старалась говорить как можно мягче и спокойнее.

- А ты думаешь, я не ищу? - Он усмехнулся невесело. - Как тебе, менджер по продажам йогуртов, нормально, сойдет?

- Ну, сынок, с твоим красным дипломом Политехнического… только по йогуртам и ходить…

- А я бы пошел, между прочим.

- Миша, побойся бога!

- А что? Если в нашем городе на хрен не нужны никому инженеры, я бы и в дворники подался. Если бы там был шанс нормально заработать. Только вот… Не берут меня продавать йогурты, представляешь? - он горько усмехнулся.

- Как это? Кто это не берет?

- Вот так. Во-первых, я не умею с людьми разговаривать. С цифрами и чертежами - сколько хочешь. А с людьми - так себе, лучше помолчу. И ты об этом знаешь прекрасно. Продажи - не моя стезя, категорически.

- А во-вторых что? - Мать нетерпеливо перебила его. - Если сильно прижмет, и разговаривать научишься, и продавать будешь, получше, чем другие! Мне ли не знать! Я, как одна осталась, очень много чему научилась! Всякому. Не только хорошему, - последнюю фразу она добавила совсем уж тихим голосом.

- А во-вторых, автомобиль нужен. Торговым представителям он просто необходим. А я еще и ездить-то не учился…

- Так давай, подадим документы?

- Давай, дождемся решения по моему проекту? Может, все-таки, и мой диплом еще в жизни пригодится?

Уже дома, грея одинокую постель в ожидании Арины, Миша понял: он сегодня плотно и вкусно поужинал, чуть не поссорился с матерью, поделился с нею своими секретными планами, которые для жены берег… А ответ на вопрос про отца он так и не услышал. К сожалению, так и не смог он у мамы научиться ее таланту: добиваться ответов на свои вопросы и любыми путями уходить от ответов, которые сама она давать не хотела.

Правда, он запомнил ее главную фразу: «Если сильно прижмет, и разговаривать научишься!». Кто бы научил еще…

С Ариной творилось что-то, из ряда вон выходящее. Она и раньше, в общем-то, не очень легко переносила трудности на работе, всегда переживала из-за них, пропускала все через себя. При этом, отчего-то, забывала, что у нее не только обязанности существуют, но еще есть и права. И от этого становилась тягловой лошадью, на которой катались все, кому не лень.

К сожалению, характер жены был таков, что лезть с советами не имело смысла. Вот абсолютно никакого. Любая попытка намекнуть, что пора бы хоть немного зубки свои острые показать, да потребовать, чтобы от нее отстали, заканчивалась какой-то нереальной ссорой.

Кажется, даже во время неудавшейся беременности ее так не колбасило, к в это время. Миша переживал за нее, но старался не вмешиваться. Чем заслуживал новые обиды и претензии с ее стороны. А когда, наконец, не выдержал, и рассказал все, что думает об этой дурацкой работе - получил новый скандал и обиду.

И понял, что больше не хочет терпеть. Что нужно срочно доделывать свой проект, менять работу, а потом ставить жену перед фактом: если хочет иметь нормальную семью, то пускай уже увольняется. А судя по перспективам, которые его ожидали, Арину можно бы и дома посадить.

Ясное дело, она не захочет быть домохозяйкой, этот вопрос уже когда-то обсуждался. Но пусть отдохнет от своего дурдома, хотя бы пару месяцев.

Одно напрягало: люди, обещавшие взять его к себе, были серьезными, и, вроде бы, обмануть не должны… Да только вот, Рина потребует от него каких-либо гарантий, а фраза про серьезных людей может ее только рассмешить.

И он принял единственное, казалось на тот момент, решение: молчать. Взять паузу. До тех пор, пока уже не сможет открыть все карты перед девушкой. Тогда уже можно будет вывалить ей все свои претензии к ее графику и нагрузке, и просто потребовать, чтобы она валила из своего дурдома навсегда.

Молчать оказалось не так уж сложно. Ровно до того момента, пока не встретил эту паскудную Галю. Вот, вроде бы, понятно все: дурная завистливая баба. Он ее видел всего-то пару раз. И уж, всяко, должен был бы верить родной и любимой жене, а не этой… вот… даже слов цензурных для нее не находилось.

Но теперь у Миши было слишком много времени, чтобы смотреть, сравнивать, сопоставлять. Разговоры не отвлекали от наблюдений за Риной. И, вот же гадость какая, эта человеческая натура: если что-то ищешь, оно находится, обязательно.

Вот и Арина вела себя очень странно и подозрительно. Сначала бесилась и обижалась по пустякам, потом становилась очень задумчивой. Домой возвращалась все позже и позже, хоть это и можно списать на ворох рабочих проблем… Но кто увольняет сотрудников по ночам? Никто. По ночам решаются другие вопросы.

А самое удивительное было в том, что жена, которая на секс только соглашалась, и никогда не выступала с инициативой, вдруг начала активничать. Миша сначала подумал, что это ему кажется, из-за долгого, им же и объявленного, бойкота. Нет, такое не могло показаться. Арина становилась все более откровенной и настойчивой в проявлении интереса. Раньше бы он, наверное, обрадовался. А теперь - подозревал. И ревновал. Понимал, что в этом нет никакой логики. Но ревность - штука упрямая и глупая, и с логикой никогда не дружила. Поэтому, вместо того, чтобы с женой помириться, приласкать и одарить ее нежностью, парень все больше оттормаживался. Иронизировал в душе: «назло кондуктору, пойду пешком», смеялся над собой, но ничего не мог с нежеланием поделать. Не хотелось ему ничего.

С радостью понял, что лед ломается, когда Арина начала соблазнять его со всей откровенностью и решимостью. Отвечал ей, не мешал, старался не перетягивать инициативу: в кои-то веки, можно насладиться тем, что любимая женщина откровенно показывает, как хочет тебя… Его штормило от волнения, в голове слегка шумело. Шутка ли, столько времени воздержания? Боялся лишь того, что опозорится, как мальчишка, раньше времени…