Стандарт возмездия - Чингиз Абдуллаев

Местные авторитеты могли сделать это только двумя способами:либо за столь короткое время найти товар, что было нереально, либо упроситьЗардани выдать часть товара, предназначенного для отправки в Европу.

Сам Зардани обязан был заинтересоваться подобной перспективойпереправки наркотиков, ибо тогда ему не пришлось бы гнать караван с грузомчерез все огромное пространство СНГ. Можно было перегнать груз через Туркмению,погрузить его на паром в Туркменбаши и из бакинского аэропорта отправитьсамолетом в Европу. Это было бы гораздо дешевле и эффективнее, чем переправлятьгрузы через Казахстан, Россию и Белоруссию.

Собственно, эксперимент с Рустамом Керимовым был оченьопасный, ибо их сотрудник мог проколоться на любой неожиданности. Но, похоже,Керимову удалось сделать невозможное иначе он не стал бы звонить в Баку,вызывая к себе Георгия Чумбуридзе. Теперь, когда его командировка полностьюсебя оправдала, можно было перебросить из Душанбе двух сотрудников СБК напомощь Керимову и Чумбуридзе.

Теперь в Ашхабаде мог состояться важный матч с Зардани,который они обязаны были выиграть. Если, конечно, их сотрудник все сделалправильно, если ему действительно поверили и если люди, которые ему поверили,имели прямую связь с Зардани. Таких «если» было слишком много, и Максимовпонимал всю трудность предстоящей операции.

Но сотрудники Бюро считали, что не менее трудное положениесложилось и в Москве, где люди Горелого забили до смерти Короля, считая еговиновным в похищении Сергея Мехирева. Очевидно, против Горелого должны быливыступить и те, кто поручил ему эту операцию, о чем узнал и Роман Кудрявцев. Попоручению Максимова сотрудники МУРа проверяли всех боевиков Горелого, пытаясьузнать, кто именно и когда выезжал в Среднюю Азию.

Для координации действий в МУР были посланы Сабельников иДвоеглазов, которым надлежало провести полную проверку всех людей Горелого.Максимов приказал проверить и всех боевиков Короля. Возможно, что разногласиемежду двумя преступными группировками произошло и на этой почве.

Остальные сотрудники находились вместе с аналитиками вздании Бюро, обрабатывая поступающую ежечасно информацию. Уже в десятом часупришло сообщение из Узбекистана. Близ узбекского города Мубарек случиласьперестрелка между двумя преступными группами. Была взорвана машина. Ноприбывшие на место сотрудники милиции не обнаружили во взорвавшемся автомобилеследов наркотиков.

Однако Максимов, обратив внимание на это сообщение,распорядился запросить Ташкент, чтобы тот подтвердил это.

Он прошел в другую комнату и долго смотрел на крупную картуюга бывшей страны, занимавшую весь стол. Дорога Термез — Бухара была чересчуризвестной и многолюдной, чтобы преступники рискнули по ней проехать. И делобыло совсем не в милиции, которую можно купить. Дело было в конкурентахЗардани, которые наверняка захотели бы остановить этот караван и забрать весьгруз себе. А значит, такая оживленная дорога, как Термез — Бухара, преступникампросто не подходила, рассуждал Максимов, еще не зная всех подробностейслучившегося у Мубарека.

Поздно вечером Виноградова вышла из здания, чтобы уехатьдомой. Ее обычно подвозил Двоеглазов, у которого были свои «Жигули», но в этотраз он находился в МУРе, и она, остановив попутную машину, поехала на другойконец города, где жила в двухкомнатной квартире, полученной еще во время работыв Министерстве внутренних дел.

Дом в Черемушках был расположен на темной, неосвещеннойулице, но она привыкла не обращать внимания на подобные мелочи, помня, что в еесумочке лежит пистолет. Она остановила машину рядом с домом и вышла из нее,когда часы показывали половину десятого. Метрах в ста от нее стоял автомобиль.Это был обычный синий «БМВ» старого образца. В нем сидели двое. Когда Надеждавышла из машины, один из них поднял переговорное устройство.

— Внимание, — сказал он, — она вошла в дом.

— Понял, — ответил неведомый собеседник.

Виноградова вошла в подъезд. Кругом было привычно сыро игрязно. Остро пахло мочой. Расслоение общества, достигшее своего апогея ксередине девяностых, разделило и жилищный фонд Москвы на нескольконеравноценных категорий.

В первую входили так называемые элитные дома «новыхрусских», нуворишей, очень богатых чиновников, успевших получить свою долюгосударственного имущества при дележе государственной собственности. В этихдомах была своя частная охрана, квартиры отделывались самыми лучшимиматериалами и напоминали небольшие дворцы, а царившие внутри дома чистота ипорядок служили эталоном современного жилищного фонда.

Во вторую входили дома бывших партийных и советскихработников, бывшие «сталинские» дома, мощные, внешне красивые, внутри неудобныекирпичные дома индивидуальной постройки. В этих домах были свои домофоны, лифтыработали Довольно исправно, подъезды и лестничные площадки были относительночисты, а квартиры напоминали о былой роскоши или сдавались иностранцам длянового «евроремонта».

В третью категорию входила основная масса строений, гдевсегда было грязно, темно, сыро и неприятно. Квартиры маленькие, кухни оченьмаленькие, а условия жизни далеки от нормальных. Случались перебои с водой исветом, особенно часто с отоплением. В эту категорию входили «гранды»,построенные относительно недавно и не успевшие еще заплесневеть, и бетонныепятиэтажки, неизвестно как державшиеся на одном растворе песка с примесьюцемента и очень плохим бетоном, способные развалиться от первого толчка.

Надежда Виноградова жила в доме третьей категории, который,к счастью, не относился к «хрущевским» пятиэтажкам, но и не был «грандом». Этобыл просто обычный, старый, типовой дом, построенный в середине пятидесятых,уже без архитектурных излишеств, которые были осуждены партией, но и лишенныйтех нормальных условий для жилья, о которых сама партия впоследствии невспоминала.

Виноградова прошла к лифту. Нажала кнопку вызова. Он неработал. Это ее не особенно удивило. Лифт не работал уже третью неделю. Каждыйраз обещали починить, но каждый раз выяснялось, что починить его невозможно.Она посмотрела наверх. Не на всех этажах горел свет. Придется идти, как обычно,по лестнице, со вздохом подумала она. После переезда из Молдавии, когда онаразвелась с мужем и попросила перевода в Москву, к родителям, ей пришлось ждатьоколо шести месяцев сначала перевода, а затем достаточно долго и получения этойквартиры, которую ей дали только в результате настойчивости ее бывшегоруководителя. Две маленькие комнатки в этом месте Москвы были счастьем, и набольшее она не претендовала. Последние несколько месяцев они встречались сРустамом, но об этом никому не говорили, не подозревая, что все в Бюро знают обих отношениях.

Поднимаясь по лестнице, она обратила внимание на лежавшего вуглу лестничной площадки между вторым и третьим этажами пьяного бомжа, которыйдовольно часто приходил ночевать именно в их дом. Обойдя лежавшего на получеловека, она брезгливо поморщилась. Почему-то этот тип облюбовал именно ихподъезд. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Дверь в подъезде незакрывалась, и в дом мог забрести любой оставшийся без крыши над головойчеловек. Она поднималась по лестнице, чувствуя непонятную вину и за этогочеловека, спавшего на полу в ее доме, и за весь дом, пребывающий в такомнеприглядном виде.