Мистическая Прага - Генри Болтон

XVI столетие стало временем самых значимых событий в мировой истории и породило множество невероятно одаренных людей. Открытие Америки на рубеже этого века подготовило почву для ее исследования и колонизации, открыв Старому Свету Свет Новый; реформация провозгласила свободу мысли и возродила светлый дух христианства; несмотря на то, что книгопечатанье было изобретено в середине XV в., потрясающие возможности использования печатного станка для распространения знаний были открыты лишь в начале эпохи, о которой мы ведем речь, став основным орудием поражения суеверий. Впрочем, самым эффективным в искоренении предрассудков, засорявших естественные науки, стал экспериментальный метод исследований, внедренный во всех областях знания.

Доктрины астрологии были постепенно опровергнуты астрономическими открытиями, которые противоречили старым теориям. Несмотря на то что Тихо Браге и Иоганн Кеплер, дабы поразить своего эксцентричного покровителя и угодить ему, практиковали предсказание по звездам, в то же время они работали над формулировкой фундаментальных законов движения звезд — законов, которые полностью ниспровергали гипотезу о взаимосвязи планет и мирских событий любого масштаба — как личного, так и национального. Когда в 1577 г. Браге вычислил траекторию кометы, он доказал, что звезды, солнце и планеты не могут быть фиксированы на вложенных друг в друга прозрачных хрустальных сферах, совершающих полный оборот за двадцать четыре часа, как предполагалось ранее. Когда Кеплер опроверг с помощью математического анализа систему Коперника, «самого одаренного и храброго из поляков», ему пришлось поспорить с главенствующей точкой зрения, согласно которой каждую из планет несет вокруг Земли ангел: «В этом случае, — сказал Кеплер, — орбиты имели бы формы идеальных окружностей, однако их эллиптическая форма говорит скорее о математической закономерности и подчинении закону рычага».

Алхимия была, возможно, вторым после астрологии безумием, которое внесло огромный вклад в развитие науки. Ревностные искатели тайны трансмутации, которых гнали вперед надежды на получение золота, трудились с упорством и настойчивостью, заслуживающими глубокого уважения, они овладевали в совершенстве химическими методиками растворения, кристаллизации и сублимации, применяя их для очистки твердых субстанций, дистилляции жидкостей, а также научившись работать с пламенем. Смешивая все известные реагенты в самых разных сочетаниях и пропорциях и применяя их всеми мыслимыми способами, поскольку никакой разумной системы тогда не существовало, алхимики получали сотни соединений, многие из которых стали незаменимыми для медицины, промышленности и домашнего хозяйства.

Чтобы перечислить все знания, которые алхимия передала химии[77], пришлось бы подробнейшим образом изложить историю последней за последние несколько сотен лет. До того, как появились алхимики, было известно лишь семь металлов, подобно семи дням в неделе и семи планетам, и знание это считалась завершенным. Но бенедиктинский монах, работая с атанорами и тиглями, открыл сурьму и висмут, а Парацельсу принадлежит первенство в открытии цинка как отдельного металла. Еще более важным, чем обнаружение металлической субстанции, было получение минеральных кислот, описание свойств которых также относится к периоду господства алхимии.

В поисках Философского Камня бедный башмачник из Болоньи по имени Винсент Касциоролус открыл в 1602 г. некую удивительную субстанцию, которую долгое время называли болонским камнем. Субстанция эта обладала способностью светиться в темноте, и примерно семнадцать лет спустя другой ученик Гермеса, торговец из Гамбурга по фамилии Брандт, выделил ее в своей реторте, но его «светильник» (Phosphorus) светился гораздо ярче. Еще десять лет спустя Готфрид Ханквитц, ассистировавший в лаборатории знаменитому философу Роберту Койшо, изготовил из фосфора первые спички. Немецкий алхимик Беттихер, заключенный в темницу замка Кенигштайн за многочисленные попытки обмануть его светлость герцога Саксонского, спасся от жестокого наказания, открыв метод изготовления фарфора, который по сей день известен как «дрезденский фарфор».

Голландец Корнелиус Дреббель, уже покинув Прагу, открыл способ получения замечательной пурпурной краски путем взаимодействия солей олова с кошенилью. Получение же самого олова[78] — заслуга другого алхимика, и долгое время этот металл называли «кипящей водой Либавия».

Средневековые алхимики были первыми, кто пришел к идее эволюции, определив ее как «прогресс от несовершенного к более совершенному, включая как безжизненное, так и живую природу в ее непрекращающемся развитии, в котором участвуют все вещи, стремясь к состоянию более высокому и благородному В этом медленном развитии природа не спешит, ибо у нее вся вечность впереди; но нам следует установить благоприятствующие развитию условия и, имитируя или усиливая их, добиться ускорения работы» (Драпер).

Вклад в химическую науку, совершенный неутомимыми алхимиками, в их дни оценен не был и не смог опровергнуть веру в трансмутацию, поскольку отдельные открытия не соотносились с общими законами. Алхимики создали теорию о трех принципах, символически названных «соль», «сера» и «ртуть», которые являются основой всех субстанций, однако лишь в ХУЛ в. Бехер и Шталль сформулировали теорию «Флогистона», которая, хоть и была слабой и ошибочной, ускорила развитие химии, а также ее отделение от веры в сверхъестественное.

С технической точки зрения химия получила неоценимый дар от Бернара Палисси, знаменитого французского художника по керамике, который умер примерно в то время, когда Рудольф оказывал почести недостойному «Золотому Рыцарю». После двадцати пяти лет изнуряющего труда, «блуждая среди формул, как во мраке», Палисси открыл метод приготовления белой глазури, ставшей основой всех остальных видов глазури, и начал создавать совершенно потрясающую расписную посуду, благодаря которой и прославился. Будучи ревностным приверженцем естественной истории, он изображал на своих вазах и чашах раковины, рыб, рептилий и так далее, передавая свои модели с завораживающей точностью. Он также сделал много, чтобы опровергнуть предрассудки относительно окаменевших раковин, обнаруженных в отложениях третичного периода неподалеку от Парижа. Их считали либо доказательствами Всемирного потопа, либо раковинами, брошенными рыцарями, возвращавшимися из Святой земли, однако Палисси выступил со смелым предположением, что эти останки принадлежат когда-то жившим в этих местах морским животным. Палисси писал свои работы на французском, и они были до того понятны, доступны и вместе с тем глубоки, что последующие поколения высоко их оценили. Его непосредственность в изучении книги естества и скромность в сочетании с уверенностью стали примером для всех, кто посвятил свою работу отделению науки от предрассудков.