Очищение армии - Герман Смирнов

Доверие советской власти к молодому командиру укрепилось еще больше после муравьевского путча. 10 июля, вслед за восстанием эсеров в Москве, Муравьев отрекся от советской власти и объявил войну Германии. Тухачевский, не поддержавший этого выступления своего начальника, способствовал быстрой ликвидации мятежа, и после убийства Муравьева во время переговоров в здании симбирского губкома именно Михаилу Николаевичу было доверено временно исполнять обязанности командующего фронтом до приезда нового командующего И. Вацетиса.

В результате этого десятидневного командования красные потеряли Симбирск и положение на Восточном фронте стало резко ухудшаться.

29 июля 1918 г. ЦК РКП(б) объявил Восточный фронт главным фронтом Республики, но все попытки Вацетиса овладеть положением не привели к успеху, 6 августа 1918 г. чехословаки взяли Казань. И тогда на Восточный фронт отправился на своем знаменитом бронепоезде наркомвоен Л. Д. Троцкий, который в скором времени показал местным руководителям, как надо крепить революционную дисциплину в армии…

В 4-м Латышском полку по его приказу были расстреляны члены полкового комитета. В дрогнувшем перед белыми Петроградском полку была произведена децимация – расстрел каждого десятого красноармейца, причем в числе расстрелянных оказались командир и комиссар полка. В полках, состоявших из мобилизованных казанских татар, из пулеметов расстреливали всех подряд, так что небезызвестная Л. Рейснер не без оснований писала об устроенной Троцким резне в Свияжске: «Простых красноармейцев расстреливали, как собак…»

«Оздоровив» таким образом Восточный фронт, Лев Давидович обвинил в бездействии и бездарности едва ли не всех его командиров и комиссаров, поставив им в пример одно только «славное имя товарища Тухачевского» (Р. Гуль. Красные маршалы. С. 66).

Возникает вопрос: почему из множества военных и партийных работников Восточного фронта Троцкий выделил ничем не прославившегося Тухачевского? Ведь за Михаилом Николаевичем не числилось революционного прошлого, не было у него еще громких побед, а партийный стаж исчислялся всего пятью месяцами. И тем не менее именно его Лев Давидович выделяет из всех как «революционера и партийного человека»; именно ему – единственному из командиров – обещает поддержку всем «авторитетом нар. комиссара по военделам»; именно на него возлагает огромные, неизвестно на чем основанные надежды.

«Сил у нас достаточно для победы, – писал Троцкий в доверительном неофициальном письме Тухачевскому в августе 1918 г. – Нужна воля к победе. Соберите партийные элементы, разъясните им положение и ударьте на врага. Вы должны победить». (Реввоенсовет Республики. М., 1991. С 54).

Это письмо проливает яркий свет на быстрое превращение Михаила Николаевича из скромного служащего Военного отдела ВЦИК в капризного красного генерала-вундеркинда, могущего себе позволять большие вольности в отношениях с военными и партийными коллегами. Человек, которому обещана поддержка военного министра, мог позволить себе громкие конфликты с руководителями едва ли не всех фронтов, где ему довелось служить. Такие конфликты имели место между Тухачевским и С. П. Медведевым, И. И. Вацетисом, А. А. Самойло, В. А. Ольдерогге, В. М. Гиттисом, С. С. Каменевым и многими другими. Но эта сторона жизни полководца, естественно, не становилась достоянием гласности. Глазам общества являлся усиленно творимый средствами массовой информации образ обаятельного, симпатичного молодого генерала, обретшего славу только потому, что она лежала на пути простого исполнения обязанностей.

Через несколько лет известный газетчик-правдист М. Е. Кольцов (Фридлянд), восхищаясь Тухачевским, восклицал: «Задумчивый, почти рассеянный юноша в тужурке хаки, которого блестящий талант крупного стратега-полководца развернулся в громких походах!»

Первые шаги Тухачевского на Восточном фронте пронизаны его стремлением доказать, что он достоин генеральской должности командарма, выданной ему, по сути дела, авансом, без серьезных оснований. И поначалу все складывалось как нельзя более удачно: успешная атака на Сызрань, первая мобилизация офицеров в Красную Армию, дальновидно проявленная лояльность по отношению к советской власти во время муравьевского мятежа.

Но зато какие неудачи обрушились на него после того, как он вступил во временное командование Восточным фронтом! За десять дней, пока к месту назначения ехал новый комфронта И. И. Вацетис, белые захватили Сызрань, Бугульму, Мелекесс, Сенгилей и Симбирск. Первая армия, во главе которой Михаил Николаевич собирался стяжать лавры на полях сражений, отступала весьма «непланомерно».

«Бросали орудия, броневой поезд, войсковое имущество, – писал позднее Вацетис, – несмотря на то, что никакой особенной опасности не было, за исключением появления конницы противника на наших флангах и в тылу» (Советские полководцы и военачальники. М., 1988. С. 82).

Попытки комфронта разыскать Тухачевского оказались безрезультатными, и он в крайнем раздражении потребовал, чтобы Михаил Николаевич побольше находился на месте в штабе армии, «а не болтался по тылам».

Чувствуя всю шаткость своего положения, Тухачевский смиренно писал Вацетису: «Я не осмеливаюсь возражать, но думаю, что Вам неизвестна моя работа… Большую часть времени я находился на передовых позициях, а в Пензу ездил, чтобы устроить бежавшие части и набрать артиллеристов и инженеров. Мне совестно оправдываться, но я никак не ожидал, чтобы моя работа была оценена как бездеятельность» (сб. «Маршал Тухачевский». С. 48). (Пройдет немного времени, и командарм Тухачевский будет разговаривать с комфронтами другим тоном.)

В начале августа под напором Вацетиса Тухачевский попытался отбить у белых Симбирск с помощью новоизобретенного им «концентрического наступления». И поначалу все развивалось как нельзя лучше: к 14 августа ударная группа 1-й армии на правом фланге перехватила Волгу, а на левом позиции белых начала охватывать Курская бригада.

«И вдруг неожиданно все рухнуло, – пишет биограф Тухачевского В. Иванов. – Противник контратакой офицерского батальона прорвал фронт Курской бригады, разбил ее и стал развивать прорыв…» (В. Иванов. Маршал Тухачевский. С. 69).

Это «вдруг», увы, стало неизменным спутником большинства операций Тухачевского, и неизвестно, как такие «вдруг» повлияли бы на его полководческую репутацию и карьеру, не получи он явных свидетельств благорасположения и поддержки Троцкого в конце августа 1918 г. И как все изменилось в службе Михаила Николаевича после того, как Лев Давидович поставил его в пример командирам и комиссарам Восточного фронта.

2 сентября 1918 г. ВЦИК постановил превратить страну в единый военный лагерь и учредил должность Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики, на которую был назначен Вацетис. 6 сентября был образован Революционный военный совет Республики (РВСР) во главе с Троцким и Полевой штаб РВСР. На освободившийся пост командующего Восточным фронтом получил назначение бывший полковник русской армии С. С. Каменев.

Все это привело к активизации войск на Восточном фронте. И 7–8 сентября Тухачевский снова начал готовить Симбирскую операцию. Главный удар наносился по 1-й белогвардейской дивизии, ослабленной выделением части своих сил под Казань. Усилив действующую в направлении главного удара Симбирскую дивизию пехотными и кавалерийскими частями, Тухачевский достиг двойного превосходства над противником в полосе главного удара, и 12 сентября Симбирск был взят. После этого усиленная бригада Симбирской дивизии форсировала Волгу и стала успешно продвигаться на восток. И вдруг опять произошло неожиданное…