Герцог-обольститель - Адель Эшуорт

– А как долго вы с ним разговаривали? – Ему хотелось знать все детали – вдруг она что-нибудь упустила.

Она пожала плечами, задумавшись.

– Недолго, минут пять, и это, наверное, было хорошо. Ведь в зале было человек пятьдесят или около того, и все хотели его поздравить, так что я не могла долго его задерживать. Но он ни словом не обмолвился о вас... О! Я упомянула имя тети Клодетт, но так, мимоходом. – Она подалась вперед, и ее глаза сверкнули. – Я была бы просто счастлива, если бы он что-нибудь сказал о ней, но, по правде говоря, Сэм, мне понравилось больше всего, что он ничего не мог ответить, что бы я ни говорила. Ему не оставалось ничего, как только молчать и уповать на то, что крошка Брижитт ничего не заподозрит.

Он был поражен – ее умом, ее обаянием, ее необычайной красотой. В этот момент он подумал, что Эдмунд совершил самую большую в своей жизни глупость, упустив эту выдающуюся женщину.

– А что вы почувствовали к нему, Оливия? – поколебавшись, спросил он.

Растерявшись, она задала встречный вопрос:

– Что я почувствовала? В каком смысле?

– Вы рассказали, что, встретившись с ним, вы полностью владели моментом, но вы когда-то говорили мне, что любили его. Любопытно было бы узнать, не вернулись ли квам эти чувства. Вы не приревновали его к Брижитт? – Он внимательно посмотрел на нее и спросил напрямую: – Вы все еще в него влюблены?

Она сидела и смотрела на него без всякого выражения несколько минут – так ему, во всяком случае, показалось. Потом она резко встала.

– Эдмунд – дурак. Я никогда не смогла бы полюбить дурака.

Он тоже встал. Такого облегчения он еще никогда не чувствовал.

– Знаете, Оливия, я подумал о том же самом.

– Вот как?

Он приблизился к ней на шаг и завис над ней.

– Да.

Она покачала головой, и выражение ее лица опять стало радостным.

– Завтра вечером, Сэм, он будет полностью разоблачен, и я уже предвкушаю, как войду в зал под руку с вами.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом, когда она поняла, что он намерен делать, ее глаза округлились, рот приоткрылся, и она облизнула пересохшие губы. Все же ей удалось совладать с собой, и она отступила.

– Я, пожалуй, пойду спать, – сказала она.

Он с невероятным трудом подавил вожделение, которое нахлынуло на него с такой силой. Если бы она знала, что она с ним делает!

– Повернитесь, – приказал он немного слишком резко.

– Я... я не могу...

– Я хочу помочь вам расстегнуть платье, – уже мягче сказал он.

Перед балом он помог ей с этой частью одежды, потому что у нее не было горничной. Но сейчас она не хотела, чтобы он к ней прикасался.

– Все в порядке, Оливия. Позвольте мне помочь вам расстегнуть пуговицы, и идите спать.

Она не стала больше спорить, а просто повернулась к нему спиной.

Он начал с верхней пуговицы у лопаток. Его пальцы касались ее кожи, отчего у нее побежали мурашки. Он расстегивал одну пуговицу за другой, пока не дошел до талии. Потом он схватил ее за предплечья и повернул к себе.

Ее взгляд поразил его, В нем он прочел понимание, доверие и... преданность.

Прижав к груди платье, чтобы оно не упало, она погладила его свободной рукой по щеке и сказала внезапно охрипшим голосом:

– Благодарю, Сэм. Благодарю за все.

– Ради вас я готов на все, – прошептал он.

– Спокойной ночи, Сэм.

– Спокойной ночи, Ливи.

Повернувшись, она направилась в свою спальню и тихо прикрыла за собой дверь.

В это утро, впервые с тех пор, как она много недель назад увидела Сэмсона, она намеренно солгала ему. Она не только скрыла от него, что в десять часов утра встретится с Эдмундом одна в саду отеля, но и сочинила правдоподобный предлог, объясняющий свое отсутствие. Правда, она почувствовала себя такой же змеей, как тот, с кем она собиралась встретиться, но она не знала другого способа, чтобы избавиться от постоянного надзора Сэмсона. И если бы он хотя бы что-нибудь заподозрил, он не разрешил бы ей пойти на свидание с Эдмундом или – что было бы еще хуже – настоял бы на том, чтобы пойти с ней, а это не позволило бы ей вести себя с Эдмундом так, как она хотела.

Поэтому за утренним кофе в ресторане отеля она небрежно заявила, что у нее есть неотложное дело, подчеркнув, что ей придется уйти около десяти часов на встречу по поводу покупки образцов в одном из магазинов Дома Гованс. Он посмотрел на нее с подозрением, видимо, раздумывая, но согласился. Тогда она предложила ему сопровождать ее, хотя была уверена, что он откажется, даже если она скажет, что это будут другие образцы, чем те, которые они отбирали в Доме Ниван. Она немного понервничала, поскольку он отказался не сразу, и она подумала, не раскрылся ли ее обман. Но он сказал, что лучше подождет ее в своей комнате и почитает газеты.

Все утро небо было затянуто тучам и, и к тому моменту, как она попрощалась с Сэмсоном и вышла на улицу, стало совсем темно от надвигавшейся грозы.

Она намеренно прошла мимо окон ресторана в надежде, что Сэмсон увидит, что она направляется в сторону расположенного неподалеку магазина. Но как только она дошла до угла, она повернула и обогнула здание отеля с другой стороны.

Здание отеля было выстроено в форме подковы, и сад находился в самом центре, так что клиенты отеля могли выходить в него прямо из вестибюля нижнего этажа, а также любоваться цветами из окон своих номеров.

К тому времени, как она подошла к воротам сада, было уже десять часов. Чугунные ворота легко открылись, и она прошла на посыпанную гравием дорожку.

Небо было уже совершенно черным, и поднялся сильный ветер. На Оливии было легкое шелковое платье с короткими рукавами, и она почувствовала, что замерзает.

Она огляделась. Она не то чтобы боялась, но инстинктивно понимала, что ей надо быть осторожной. Почти не замечая искусно подстриженных кустов и небольших клумб с разнообразными цветами, она быстро направилась к беседке в глубине сада.

В саду никого не было, но если кто-нибудь увидел бы ее вместе с Эдмундом, то подумал бы, что это романтическое свидание, а в этом для французов не было ничего необычного. Если только он не намерен причинить ей зло.

Оливия тут же отмела эту мысль. Хотя Эдмунд и был расчетливым негодяем, он не был опасен – в этом она была уверена. Однако простая мысль о том, что он может причинить ей физическую боль, заставила ее нервничать. Все ее чувства были обострены, а тревога росла с каждым шагом. Наконец она увидела беседку.

Неожиданно налетевший порыв ветра растрепал ей волосы, и она отругала себя за то, что завязала их лишь тонкой ленточкой. Пряди упали ей на лицо и глаза. Она остановилась, чтобы убрать их, и тут увидела его.