Чистилище. Исход - Игорь Пронин

– Ты видел, как мутанты копают? Все берега изрыты! Да и на том объекте, где друг Новосиба помер, – они же из-под земли их достали, сечешь? – Дрон оглянулся и взмахом предложил всем занимать палатки и отдыхать. – Эх, не верю я в такие поселки. Ходили у нас тоже такие разговоры, а потом как пошли случаи один за другим: там подрыли, тут пролезли… Все метро под их контролем, говорят. И вода туда теперь проникает, из-за этих дыр. Здорово, Шилка! Чего одна?

Из палатки выглянула женщина лет сорока, когда-то крашеная блондинка. Теперь цвет ее волос было трудно определить: они отросли уже сантиметра на три. Она как-то робко улыбалась вернувшимся.

– Дроник, обними меня, а? Я ведь Олега Игоревича своими руками пристрелила…

Дрон присел, погладил ее по голове, и женщина сразу разревелась. Одна ее нога, как заметил Максим, была в гипсе. Вот, значит, кого оставляют дежурить. Что случилось с незнакомым ему Олегом Игоревичем, было понятно без всяких вопросов. Толик, посвистывая, прошелся вдоль палаток.

– Восемь наших, я так понял, – сообщил он Максиму, вернувшись. – Надо нам постараться вместе устроиться. Потери были, наверняка осталась где-то и сразу пара свободных лежанок.

Это оказалось не так-то просто. Из восьми палаток группы Новосиба две оказались женскими, туда дорога была заказана. В еще одной безраздельно властвовал Папа Миша, и там после рейда оказались свободными два места, но занимать лежак его погибшего сына было по меньшей мере неудобно. В конце концов помог Дрон, уговорив молчаливого старичка переселиться. Точнее, его и уговаривать не пришлось: едва поняв, что от него хотят, седовласый, тощий мужчина отложил какую-то книгу, скатал матрас, прихватил рюкзак и ушел.

– Это Кащей, – пояснил Дрон. – Ему предлагали сразу в «пионерский лагерь», а он отказался наотрез. Новосибу понравилось, он его взял. Тянет пока, хотя сил мало у старика. Да еще Олега Игоревича не стало… Единственный его был друг, вообще он молчит почти всегда.

– Что за лагерь? – вскинул брови Толик. – Что за пионеры?

– Это в здании. «Пионерами» или иждивенцами зовут детей и стариков, которые уже не могут быть в мобильных группах. Вот если будет дождь, то придется нам туда бежать, в тесноте с ними размещаться. Ну, пошли споласкиваться.

Женщины уже натянули между двумя своими палатками простыни и теперь суетились, бегая с тазиками и бутылями с водой. Появившийся Степаныч нервничал, расхаживая с блокнотом по палаткам и пытаясь сосчитать, сколько воды теперь в отряде и как она используется. Прихватив наполовину пустую пятилитровую емкость, Дрон поманил парней в сторону.

– Это все, что мы реально можем получить. Мало, но куда деваться? Неизвестно, как будет с водой завтра, а еще ужин готовить, да и просто пить нужно людям.

– Негусто! – фыркнул Толик. – Да я себе задницу, пардон, этим не отмою!

– Новосиб раз в несколько дней нам банный день организует, тогда – другое дело, – немного смутившись, уточнил Дрон. – А это так, умыться. Извините, но больше воды нет. Девки – другое дело, они со стакана воды помыться целиком исхитряются, хоть и ворчат. О, кипяток уже потащили к себе! Мы переживем, я думаю.

Максим, успевший раздеться до пояса, пока парни говорили, первым подставил руки и с наслаждением, фыркая, умылся, хотя в другое время сам сказал бы: только грязь растер. Он как раз лил воду тонкой струйкой на протянутые ладони Толика, когда позади раздался какой-то шум. Оглянувшись, они увидели пятерых парней в камуфляже и брониках, чумазых, злых. Один, выставив вперед автомат, молча оттеснял от палатки Степаныча, другие выносили оттуда бутылки с водой. Рядом гудел незаглушенный мотор «Газели». Максим и не заметил, пока умывался, как она подъехала.

– Парни, да побойтесь Бога! – кричал Степаныч, и со всех сторон к нему подтягивались вооруженные полуодетые бойцы. – А нам что, пить и мыться не надо?! Мы и так со склада не просим, на самообеспечении! Идите на склад, если вам надо!

Долговязый парень, поставив бутылки и кивнув товарищам, быстро огляделся, поправляя автомат. Он шагнул к Степанычу и стиснул рукой его плечо.

– Там парни гибнут, ты понимаешь? Пока вы тут плескаетесь – они гибнут! А у нас воды нет ни глотка! Вы тут жируете, по магазинам катаетесь, а мы воюем!

Максим, набросив грязную рубашку, собрался было идти за оружием к палатке, но Толик остановил его.

– Они только что из боя вышли, горячие еще, – тихо сказал он. – Я знаю. Соваться к ним опаснее, чем тебе кажется. И они не чета нашим, закипят – положат половину сразу.

– Да за что? За воду?

– За обиду, – уточнил Толик. – Ты их глазами на нас посмотри. А они там воюют с этими козлами в бункерах.

Между тем обстановка накалялась. К бойцам подскочили женщины, попробовали, по своему обычаю, взять на крик, усовестить. Это не помогло: расталкивая дам плечами, чумазые грузили бутылки в «Газель». Двое снова сунулись в палатку и вынесли еще воды. Степаныч даже подскочил от возмущения.

– Да вы же последнее забираете! Что ж вы как суки со своими!

Это он сказал зря, потому что молчаливый парень, сдерживавший его, неуловимым движением ударил Степаныча прикладом прямо в лицо. Вроде бы и не сильно, но Степаныч сразу упал и, приподнявшись было, тут же без сил снова опустился на гравий. Шум удвоился, с обеих сторон защелкали затворы, но в этот момент из своей палатки вышел Папа Миша.

– Отставить! – гаркнул он. – Стволы в небо, все!

– Это наша вода! – раздался звонкий женский голос, и Максим с удивлением узнал Лену. – Мы добываем припасы, а чем они занимаются – вообще непонятно! Только счеты сводят!

– Рот закрой, дура! – Тот, что ударил Степаныча прикладом, и правда был на взводе. Он наставил на Лену автомат. – Я двух друзей сегодня потерял, а вы тут тащитесь? Воды для нас жалко?!

Максим и не заметил, как ноги понесли его вперед. Но еще раньше перед горячим парнем оказался Папа Миша. Автомат уперся ему в живот.

– Ну, стреляй, дятел! – мрачно сказал ему отставник. – Мне все равно подыхать, как и тебе. Думаешь, испугается тебя тут хоть кто-нибудь? Это те, что в бункерах сидят, выжить надеются. А у нас шансов нет. Стреляй, чего ждать? Убьем друг друга – и дело с концом.

Товарищи оттеснили бойца в сторону, быстро закинули оставшиеся бутылки в «Газель» и уехали. Никто так и не сказал ни слова, люди, сжимая кулаки, смотрели в стороны. Максим осторожно положил руку на плечо Лены и почувствовал, как она напряжена.

– Не нужно так… Они же ничего сейчас не соображают.

– А мне плевать! – Она дернула плечом, сбрасывая его руку. – Мне вот Новосиб обещал, что поможет в Измайлово добраться, узнать, что с родителями. И я уже понимаю, что обманул. День за днем идет, а ему некогда. Надька обещала с ним поговорить, а теперь он ее увез. Мне плевать! Пусть стреляют, в самом деле – чего нам ждать? Или мутант дотянется, или сама стану тварью и свои убьют!