Игрушка из Хиросимы - Максим Шахов

Чей-то выстрел выбил черную крошку из асфальта, вторая пуля просвистела над головами.

— Не стрелять! — заорал Харакумо, которого даже не пришлось просить об этом.

Бондарев обогнал спутников, вошел в склад первым и придержал дверь. Как и в прошлый раз, помещение было наполнено контейнерами с дедами-морозами. Но теперь здесь не было ни рабочих, ни охранников. Он указал на контейнеры, составленные прямо под стеклянным вентиляционным люком.

— Кладите взрывчатку наверх и забирайтесь туда сами.

— У нас сил не хватит поднять ящики, — пропыхтел рабочий.

— Да и зачем? — подключился Харакумо. — Даже если мы сделаем это, что это тебе даст? На крыше ты окажешься в ловушке.

— Пусть тебя это не волнует, — огрызнулся Бондарев. — Делай, что тебе велено.

— Как это тебе удалось? — спросил Харакумо, пытаясь пренебрежительно усмехнуться. — Ты посадил свою «пчелку» на крышу, верно? Почему же мы ничего не услышали? Парни сказали, что ты улетел за реку.

— Сила внушения, — ответил Бондарев. — А теперь хватит болтать. Пусть работяга забирается наверх, а ты подашь ему ящики. — Подождав, пока его распоряжение будет выполнено, он продолжил инструктаж: — Скажи, пусть теперь он разобьет стекло и протолкнет ящики на крышу. Переводи слово в слово, Хато, не то твои мозги разлетятся по всей комнате.

Такая перспектива Харакумо не понравилась. Он бросил на Бондарева злобный взгляд, но перевел правильно, потому что рабочий проделал все, что от него требовалось. Когда оба «грузчика» оказались наверху, Бондарев сунул им свою коробку и тоже вскарабкался на контейнер, не забывая держать «магнум» наготове.

— А теперь скажи рабочему, чтобы спустился вниз и встал так, чтобы я его видел, — потребовал он.

— А мне что делать? — мрачно осведомился Харакумо.

— Сейчас узнаешь, — пообещал Бондарев.

Рабочий спрыгнул на бетонный пол и, прихрамывая, отошел на несколько шагов. Там он остановился в ожидании новых приказов.

— А что делать мне? — повторил Харакумо.

— Умирать, — ответил Бондарев, глядя ему прямо в глаза.

Пистолет он держал таким образом, чтобы дать противнику шанс. Тот попытался им воспользоваться, но Бондарев отдернул «магнум» раньше, чем Харакумо схватился за ствол.

Прозвучал резкий хлопок. Было рискованно стрелять в замкнутом помещении, где одна маленькая пуля могла наделать больших бед, но Бондарев нажал на спусковой крючок без колебаний. Пуля попала японцу в лоб, чуть ниже линии редеющих волос, и вылетела наружу с фрагментом затылочной части черепа. Харакумо упал со звуком, который мог издать сброшенный мешок цемента.

Бондарев повернулся к рабочему, и тот бросился на колени, молитвенно воздев руки. Его взгляд то поднимался, то опускался на кровавую лужу, вытекающую из изуродованной головы управляющего. В глазах читался не только страх, но и ненависть, но первое чувство было значительно сильнее. Он не собирался делать ничего такого, чтобы приблизить свою смерть.

Бондарев приготовился выбраться через люк на крышу, когда дверь распахнулась, и в помещение ворвались три человека с винтовками. Они очень отличались от прежних охранников и не открыли огонь сразу только по той причине, что не успели разобраться в обстановке.

— Если я выстрелю, все здесь разлетится к чертовой матери, — предупредил Бондарев, целясь в контейнер, на котором стоял.

Он не знал, попадет ли в начинку робота с первого раза. Он также не знал, понимают ли охранники английский язык. Но, к счастью, на помощь пришел рабочий, все еще стоявший на коленях. Выкрикивая короткие, отрывистые фразы, он показал на Бондарева, потом на контейнеры, потом красноречиво развел руками и издал интернациональное: «БУ-УМ-М!!!»

Охранники уже по-другому посмотрели на Бондарева. Он дважды выстрелил им под ноги, снова направил ствол на контейнер и грозно рявкнул:

— Убирайтесь! Прочь отсюда!

Толкаясь и мешая друг другу, они выскочили из помещения, но их опередил рабочий, передвигающийся по-обезьяньи. Пользуясь моментом, Бондарев поднял руки, подтянулся и выбрался на крышу, игнорируя болезненные сигналы, посылаемые отбитыми почками. Запихнул оба больших ящика в кабину вертолета, присоединил к ним ящичек поменьше и сел за штурвал, прикидывая, что «Быстрая пчела» будет уже не столь быстрой, потому что весит на добрых сто килограммов больше. Вместе с тоннами опасного груза на борту «Куро Умихеби» это была поистине взрывчатая смесь.

Но до корабля нужно еще добраться. Дадут ли охранники ему взлететь? Ведь теперь трое из них знали про вертолет на крыше.

Кратчайший путь лежал направо и через ограду сразу за складом. Прежде чем вой двигателя заглушил голоса внизу, Бондарев определил, что они уже близко, очень близко.

Охранники тоже решили, что ему удобней будет полететь направо и умчаться в направлении реки. Туда-то и были направлены их винтовки, когда вертолет оторвался от гудроновой крыши, чуть подался вправо, потом повернулся вокруг оси и с грохотом устремился налево, яростно рубя воздух лопастями винта.

Бондарев скорее догадывался, что по нему стреляют, чем слышал выстрелы на самом деле. Он не оглядывался и не пытался отстреливаться, что было бы занятием глупым и безрезультативным. Он сроднился с рычагами и кнопками вертолета. Если бы хотя бы одна пуля прошила кабину, они бы распались на атомы вместе — человек и машина.

Им повезло. Боковым зрением Бондарев увидел искры, выбитые пулей из металлического вертолетного брюха, но ящики остались неповрежденными. Спрятавшись от стрелков за главным зданием фабрики, вертолет устремился вперед.

Вторая часть шоу тоже прошла успешно, но самое опасное только начиналось.

Летя над рисовыми полями у реки, Бондарев обернулся, не веря своим глазам. За вертолетом тянулось что-то похожее на блестящую веревку. Но это оказалась не веревка. Это струя жидкости, льющаяся на землю, а жидкость называлась топливо.

Дополнительный бак, установленный в авиаклубе, был пробит пулей.

Когда Бондарев вылетел за пределы северного побережья Японии и увидел кораблики, бороздящие рябую поверхность моря, струя авиационного керосина иссякла. Или бак опустел, или пуля попала в его верхнюю часть. Как бы то ни было, запасы горючего значительно сократились.

Бондарев переключил двигатель на самый экономный режим работы. Склоняя голову, он посматривал вниз, отмечая про себя, как много там плавает пассажирских лайнеров, танкеров и всевозможных рыболовецких суденышек.

Хотелось надеяться, что вдали от берега скопление кораблей начнет разрежаться. По его прикидкам, «Куро Умихеби» должен был постепенно забирать все восточнее, чтобы попасть в Берингов пролив, а оттуда — в Чукотское море. Если сухогрузу ничто не помешало, он успел удалиться километров на триста — триста пятьдесят.