Дата собственной смерти - Анна и Сергей Литвиновы

Вика опустила голову и кивнула:

– Да.

– Это началось в последних числах мая, так?

Вика подумала и кивнула:

– Да.

– Они ссорились друг с другом?

Она снова кивнула.

– И перестали спать в одной комнате?

– Да.

– Он угрожал убить ее?

– Нет!

– А она – его?

– Ну… Ну, мало ли что в запальчивости скажешь…

– Значит, угрожала. А кто из них открыл вам тайну вашего происхождения?

Вику будто громом поразило. Ей показалось, что она ослышалась.

– А откуда вы про это знаете?! – Вика ошарашенно вылупилась на толстяка.

– А вы, голуба моя, – полковник усмехнулся и вдруг подмигнул ей, – сами мне про это сказали.

– Я?!

– Ну да. Вы, Вика, извините, конечно, но вы настолько нескладную историю мне поведали про то, почему начали здесь работать, что сразу было видно: вы и сама в нее не верите.

– И что с того?!

«Зря, зря я успокоилась!.. Почему я решила, что все позади?! Вот он опять об этом. Может, и не упираться уже?»

– К тому же, – сказал толстяк, не удостаивая ее ответом, – я вижу, как вы держитесь. Какими глазами на вашего брата и сестер смотрите.

– На кого я смотрю?!

– На вашего сводного брата, Дениса. И на сводных сестер, Наталью и Маргариту.

– И как это я на них смотрю?!

«Он все знает, – в ужасе подумала Вика, – он знает все. А остальные – они тоже знают?!»

Полковник любезно проговорил:

– Как ровня вы на них смотрите, а не как простая домработница.

«Что же мне делать?!»

– Ничего здесь постыдного нет, – ласково продолжал толстяк. – Вам-то чего стыдиться? Борису Андреичу надо было стыдиться, вашему отцу.

Вика решила больше не упорствовать. Она подняла на полковника жалобные глаза.

– А вы больше никому не скажете?

– Для вас тут нет ничего постыдного, – внушительно повторил толстяк, – но если вы настаиваете – конечно, я ничего никому не скажу… А вы, наверное, – ласково продолжил он, – сами недавно эту тайну узнали?

Она затравленно кивнула.

– И кто же вам об этом рассказал – он сам?

Вика молчала, собираясь с духом.

– Или мачеха?

Женщина выдохнула:

– Она.

– А потом это подтвердил ваш отец, – снова с утвердительной интонацией произнес толстяк, словно он и вправду знал все про всех на свете.

Вике ничего не оставалось делать, только согласиться:

– Да.

– А с чего начался тот, самый первый, ваш разговор с мачехой?

– Только вы ничего никому не говорите, ладно?

– Конечно, – просто и радушно ответил полковник. – Мы ведь уже с вами договорились. Это ваша тайна, только ваша. – И она ему почему-то сразу поверила.

– Однажды мачеха днем очень сильно выпила, – начала Вика. – Это было после того, как они начали сильно ругаться и перестали жить вместе. Она, наверно, целую бутылку выпила или больше. И сидела в гостиной совсем пьяная. Я не хотела с ней разговаривать и на кухне от нее пряталась. Но она меня к себе вызвала и начала говорить – в основном про то, какой он, Хозяин, Борис Андреич то есть, сволочь. И смолоду, говорит, был таким, и на всю жизнь остался. Душегуб, говорит, и предатель. Я ей только возразила, типа: «А откуда вы знаете?» – а она… Она взяла и рассмеялась, и рассказала мне, что в молодости он однажды девушку молодую соблазнил, а когда она забеременела, он от нее отказался и бросил. И девушка уехала из Москвы в свою деревню, а потом родила девочку и сама вскоре умерла… А потом Тамара меня спрашивает: «А знаешь, Вика, как та деревня называлась?» Я говорю, нет. А она говорит: «Барыкино». И девушка, говорит, которую Борис соблазнил, была твоя мать. А родилась у этой девушки – ты. А Борис Андреевич – твой отец». Я тогда закричала, что я ей не верю, а она говорит: «Сама у него спроси». Я убежала к себе и долго плакала… А потом… Потом, спустя время, Борис Андреич сам мне подтвердил, что все – правда и он мой отец.

– Видите, какая вы счастливая, Вика, – неожиданно заметил полковник. – После стольких лет нашли отца.

– Да, – скривила она рот, – нашла… И сразу его потеряла…

– А вы не думаете, что вашего отца убила ваша мачеха?

– Тамара?! – вылупилась на него Вика. – Ни за что!

– А почему?

– А кто же тогда ее убил? Ведь отец к тому времени уже мертвый был!

– Ну, – усмехнулся полковник, – значит, Тамару убил кто-то другой.

– Нет, – решительно покачала головой Вика, – она не могла его убить. Тем более так.

– Так? Что вы имеете в виду?

– Ну, она не могла его взорвать… Дорогу заминировать… Она же не террорист какой… Как она могла со взрывчаткой управиться?!

– А если б не взрывчатка? Если б, допустим, его отравили? Что бы вы тогда сказали? Могла мачеха его отравить?..

– Странные вы вопросы задаете, а еще следователь, хоть и ненастоящий… Да и сразу видно, что ненастоящий… «Могла – не могла»… Надо говорить про то, что есть, а не про то, что могло быть или не могло.

– А ведь вы правы, Вика, – улыбнулся полковник. – Правы, как никто. Ну, а он?..

– Что?

– Он, отец, хотел ее, Тамару, убить?

– Что вы! Как бы он ее ни ненавидел! Он не такой. Он добрый.

– Вот видите, – заметил толстяк, – а про мачеху вы не сказали, что она «не такая» и что она «добрая».

И Вика про себя согласилась с ним, что если не знать о том, каким способом хозяина убили, можно было бы подумать, что это Тамара его замочила. Вот она-то как раз – могла его убить.

– А отец мачеху и вправду сильно возненавидел? – невинно, как бы невзначай, поинтересовался хитрец полковник.

Вика задумалась. Потом кивнула, но еще через секунду, спохватившись, отрицательно потрясла головой.

– Перестал любить – да, – задумчиво произнесла она. – Это было видно. И спать они вместе больше не спали. А вот насчет ненависти – нет, – она решительно помотала головой, – не скажу.

– А другие его дети? – полковник сделал ударение на слове «другие», словно в очередной раз подчеркивал, что она, Вика, – тоже ребенок Бориса Анреевича.

– Что – другие?

– У них какие были отношения с вашим хозяином и хозяйкой? Они не ссорились?

– Ну-у… – Вика задумалась над тем, как бы ей получше ответить. – С Маргаритой, которая в Лондоне, ни Борис Андреич, ни Тамара никогда не общались. Денис хозяину иногда по телефону звонил – наверное, раз в неделю, – а заезжал очень редко…