Страна Арманьяк. Рутьер - Александр Башибузук

После обеда взгромоздился в кресло на мостике, и принялся решать дела, коих накопилось не счесть. Первым делом вызвал на ковер Веренвена.

Фламандец почтительно застыл напротив меня с шапкой в руках. Его довольно суровое и жесткое лицо сейчас было наполнено глубокой почтительностью и вниманием…

Гм… парадокс средневековый. Отдельно взятый непонятный барон, как бы и не очень страшный с виду, вызывает глубочайший страх и великое уважение у сервов, непонятно отчего. Если бы народишко захотел, то утопил бы меня вместе со всей компанией в море, как щенят. Ан нет… внемлют… стараются не расстроить и всячески ублаготворить. До прогрессивных идей равенства и всеобщей свободы еще о-о-очень далеко. И слава богу.

И мне все это нравится… ей-богу, нравится, хотя никогда у себя раньше никаких барских замашек я не наблюдал.

Поначалу долго анализировал, почему так случилось, почему я так легко ассимилировался в этот мир в своей нынешней ипостаси. И даже нашел ответ. Причина – очень сильная остаточная эмоциональная связь с моим предшественником – бастардом д’Арманьяком. Он не полностью исчез, небольшая его частица осталась и влилась в мое сознание. И теперь я воспринимаю это время таким, какое оно есть, и никакого отторжения не ощущаю. Поэтому и чувствую себя владетельным феодалом легко и непринужденно. Но это скорее преимущество, чем недостаток, да и сервов своих я буду благодетельствовать по мере возможности, а не тиранить и всячески разорять. Так что будем считать, что все стороны останутся довольны.

М-да… не иначе от жирной семужки на философию и самоанализ потянуло. Пора работать, барон. Цигель-цигель… Форвертс…

– Тиль Веренвен, скажи мне, почему я тебя помиловал и приблизил?

– Потому что… Что?… – запнулся фламандец и принял еще более согнутую позу: – Не могу знать, ваша милость….

На коленях он не стоял, уже невместно это свободному человеку, но своей фигурой изображал полную покорность и почтение.

– Потому что я милостив… – пришлось подсказать ответ своему обер-сержант-адмиралу.

– Истинно так. Истинно, – забубнил Веренвен. – Милостивы, очень милостивы…

– Ваша милость, – я, немного забавляясь, опять подсказал ему нужное слово.

– Ваша милость, ваша…

– Ладно, заткнись и слушай. Назначил я тебя обер-сержант-адмиралом потому, что верю: ты будешь верным слугой мне. И не дай бог, я усомнюсь в этом. Теперь запоминай. На шебеке всегда должен быть запас пресной воды и продовольствия на месяц плавания. Начиная с сегодняшнего дня, ты подбираешь на корабль среди рыбаков полный экипаж. Команду на отплытие я могу дать в любой момент. Ты понял?

– Дык вестимо… Я уже людишек-то присмотрел. – Тиль согласно кивнул.

– Дальше… Обихаживаете судно до полного порядка на нем. Если следующий раз на гребной палубе будет такая же вонь, как сегодня, драить будешь сам лично. Это понятно? Вижу – понятно. Дальше… Сегодня же вернешь каюте капудана, то есть моей каюте, ее первоначальный облик. Все что spyorli, то есть вынесли, вернете. А теперь рассказывай, как прошлый раз купцы за товаром и рабами приходили.

– Значится, все вернем до последнего кувшинчика, господин барон… – Тиль еще больше сгорбился и энергично закивал головой.

– Да выпрямись ты и стой как положено обер-сержант-адмиралу. Ну! И отвечать мне без всяких «дык», «вестимо» и прочей хрени. Твои слова – «так точно, господин барон», «есть, господин барон», «виноват, господин барон», «не повторится, господин барон». Ты уже не серв, а целый начальник морской службы баронии Гуттен. Понял? Yakorj tebe w zad poperyok, hren mamin…

Я позволил себе немного разбушеваться и бушевал еще минут пять. Ну в самом деле – это флот или как? Хрен его знает кто, а не адмирал. Стоит, сопли жует… Подождите, я еще на досуге Устав морской напишу по Петрову примеру. Моряк должен выглядеть браво, глуповато и есть глазами начальство… Ну, что-то типа этого. И форменку единообразную изобрету. Абордажной команде непременно тельники, а на головы… Стоп, барон ван Гуттен… стоп… Вот это я разогнался…

Я притормозил свои фантазии и чуть не расхохотался. Понесло морского волка. Все, конечно, так и будет, но потом. Совсем потом… А пока – насущные проблемы решаем.

– Ну?

– Так точно, господин барон! Есть, господин барон! – рявкнул Тиль и, втянув живот от усердия, вытянулся в струнку.

– Вот это уже другое дело. Ответствуй…

– Подходили они к вечеру́ на когге вон к той отмели. – Фламандец показал пальцем на небольшой островок в море. – Потом шли на баркасах сюда и осматривали товар. Затем расплачивались с экономом и все перевозили к себе, господин барон.

– Сколько баркасов было?

– Два десятивесельных, господин барон. На них гребцы, молодой купец чернявый такой – типичный еврей с виду, и пять латников охраны. – Тиль старательно растопырил пальцы на руке, показывая, сколько было охранников.

Ну да… В общем, все это я уже знаю от эконома, но уточнить еще раз не помешает.

Ну и какой у меня маневр нарисовывается? Я отпил сидра из кружки и задумался…

Прегрешения купца получаются великие, можно сказать даже – критические для жизни. Однако просто несанкционированная торговля на моей территории чревата только штрафом, пускай даже и большим. Мной же и назначенным. Скупка нажитых разбойным путем товаров – тоже не бог весть какое преступление. Товар-то магометанский, так что тоже попадает под статью незаконной торговли. Слабовато…

А вот торговля христианами идет уже даже не под мой суд, а под церковную юрисдикцию, и приговор тут один – костер. Купец, может, и выкрест, то есть еврей, принявший христианскую веру, но с таких-то спрос особо жестокий, намного больший, чем с настоящего еврея. Да вообще евреев во Фландрии почитай, что и нет, вырезали еще сотню лет назад, а оставшихся согнали в какой-то хуторок под Утрехтом, где они и прозябают… хотя не очень-то верится мне, что евреи могут прозябать. Но это не важно. Так вот, значит: в вину ставить будем именно торговлю христианами…

– Тиль, честно и откровенно: в прошлом полоне христиане были?

– Так точно, господин барон… – Мой бравый обер немного стушевался и опять начал мять шапку в руках. – Бес попутал, господин барон, то есть мерзкий и преступный эконом…

– Сколько и кто?

– Две… две девицы из Кастилии…

– И что, купили?

– Конечно, купили. Товар-то знатный, господин барон! – Тиль радостно кивнул.

– Уроды!

– Так точно, господин барон! Еще и какие уроды эти купцы…

– Вы уроды!

– Ну и мы тоже… – послушно согласился Веренвен.

Я хотел наорать на Тиля, старательно прикидывающегося мирной овечкой, но передумал. Толку-то… Понятно, что под овечьей шкурой прячется матерый волчара, и все его показное раскаяние гроша ломаного не стоит. Дело-то обыденное для душегубцев этих. Взятую с боем добычу надо реализовать, для того чтоб на вырученные деньги кормить свои семьи. Добыча есть добыча. Фламандцы практичны до мозга костей, и родные им всяко ближе, чем какие-то там кастильские непонятные девицы. И в Бога они веруют истово, просто разбираться – христиане ли пленники либо нет, им совсем недосуг. Но… но так больше не будет. Или будет… нет, конечно, дев христианских мы продавать не будем, западло мне такие гешефты устраивать… В общем, там посмотрим…