Вторая жизнь - Татьяна Ветрова

— В тот день родилось двое детей, — ее голос звучит еле слышно, приходится прислушиваться. — Две девочки, совсем еще крохи. Одна из них умерла при рождении, — горько всхлипнув, мама прикрывает глаза и продолжает: — Как ты теперь понимаешь, умерла наша со Степой дочь. А ты… ты Викина девочка. Как сейчас помню ее слезы и адские крики боли, — мама всхлипывает, а я, кажется, только сейчас начинаю понимать, что двадцать лет назад при рождении умер их родной ребенок. — Вика очень долго не могла прийти в себя, просила тебя показать, кричала всем, что слышала твой плачь. Никто ей не верил, особенно ее мама. Странная она женщина, конечно, была. Даже слезинки не проронила, когда узнала, что внучка мертва.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не проронила, потому что знала, что внучка жива, — произношу первую мысль, что приходит в голову.

— Возможно, я не знаю подробностей. Я только видела, но не придавала особого значения.

— Ее мать до сих пор меня не приняла, — доносится от окна глухой голос.

Все, как по щелчку, переводят взгляды на дядю Женю. Грустно усмехнувшись, он распахивает полы дорогого пиджака и присаживается в кресло. Смотрит только на меня одну. Гипнотизирует, не позволяя отвести взгляд.

— Я вырос в слишком простой семье. Мама — учитель начальных классов, папа — механик. Я думал пойти по его стопам, но в выпускном классе к нам пришла новая ученица. Твоя мама. Я влюбился в нее сразу, как только увидел. Голову от нее потерял, — он усмехается, а я ловлю каждое его слово. — Тогда решил, что механик ей не ровня, и начал строить далеко идущие планы на наше совместное будущее. Мы вместе выбрали университет, решили, что уедем сразу, как получим аттестаты. В день, когда должна была наступить наша новая жизнь, началась черная полоса длиной в десять лет. Я попал в страшную аварию, — мужчина прикрывает глаза, на его лице проскальзывает боль. — Долгое время я был в коме, а потом узнал, что она уехала. Видишь ли, мои родители внезапно решили, что Вике будет лучше без меня. Возможно, инвалида. Мол, врачи в один голос твердили, что, возможно, я не выкарабкаюсь. Но я выжил… а она уехала. Ее родители внезапно решили переехать в Москву, никому не объяснив причину. Как видишь, причиной было твое рождение. Я искал ее, но первое время все казалось безнадежным. В итоге поступил в университет, в который мы планировали пойти вдвоем, нашел друга, спустя некоторое время мы вместе открыли свое дело, и тогда я снова решил попробовать ее найти. Нашел, — грустная улыбка, сжатые до побелевших костяшек кулаки. Несочетаемое сочетается. — Это был день ее свадьбы. Снова потеря, снова шаг назад. В общей сложности мы не виделись десять лет, а потом она пришла ко мне, вся такая красивая и серьезная, с шикарной концепцией рекламы. И рассказала, что успела родить от меня дочь…

Дядя Женя замолкает, но не сводит с меня проницательного взгляда. Прощупывает, пытается запомнить каждую черточку на моем лице. Впитать в себя.

В горле образуется ком. Прочищаю горло и спрашиваю то, что волнует больше всего.

— Вы искали меня?

— Искал, — кивает и отводит взгляд в сторону.

Я же вспоминаю разговор Артема с охранником. Он действительно искал.

Искал и не нашел… с его-то возможностями.

— А ты сама искала, когда узнала? — встревает разговор папа.

— Не особо. Хотела, но потом забила на все это как-то.

Утыкаюсь носом в колени и смотрю в окно, за которым на стене многоэтажки висит баннер с фотографией моей биологической мамы. На улице уже вечер, практически ночь. Часы у меня за спиной, поэтому приходится только гадать, сколько мы тут сидим и ворошим прошлое.

— Полин? — зовет «папа», смотрю на него. — Прошу, познакомься с родной мамой.

— У меня есть родная мама, — отрезаю сразу.

Я не собираюсь кем-то ее заменять. Моя мама идеальна, как ни посмотри. Она лучшая для нас с Герой всегда и во всем. Что бы с нами ни случалось, как бы мы ни опростоволосились, она всегда была рядом с нами, всегда поддерживала добрым словом или шутливым подзатыльником, но только ради того, чтобы мы действовали, а не сидели на месте.

— Полин, он прав, — удивленно смотрю на маму. — Ты должна сделать это, потому что я верю этому мужчине. Та девушка действительно страдала, когда ей сказали, что тебя нет.

Молчу. В голове тысяча мыслей и ни одной толковой на этот счет. Согласиться сейчас, а вдруг через какое-то время я передумаю и просто не смогу? Сказать, что мне необходимо подумать, а потом что? Потом, зная себя, я передумаю и найду отмазку, а потом еще одну и еще одну. Ну уж нет. Сразу — значит, сразу.

— Хорошо.

Полина… или Добро пожаловать в новый дом…

— Волнуешься?

Десятый раз за пять минут. Серьезно?

— Сам как думаешь? — усмехнувшись, отворачиваюсь к окну.

Видок здесь, конечно, что надо. Я еще никогда в жизни не видела такую красоту, а точнее, никогда в жизни не была в элитном поселке, где даже комары без разрешения не летают.

На подъезде простирается хвойный лес, кругом витает незабываемый аромат свежих сосен. Улыбка сама расползается по лицу, когда нос улавливает настоящий лесной запах. Да, я посмела открыть окно и вдохнуть. Для меня это в новинку, так как в лес меня с собой брали очень редко. Да и нет с нашей стороны таких лесов. Мы едем в другой конец города. За город.

— То ли еще будет.

— Позволь поинтересоваться, это ты сейчас меня или себя успокаиваешь?

Не могу сказать, что я спокойна. Но и сказать, что нервничаю, тоже нельзя. Мне по-прежнему практически безразлично все происходящее. Ну, подумаешь, биологические мама и папа хотят поближе познакомиться? Ерунда какая. Надо — значит, надо.

Я никому не обещала, что после знакомства буду поддерживать с ними общение. Возможно, где-то внутри меня протестует маленькая обиженная девочка, она и мешает смотреть на многие вещи здраво. А тем более оценивать.

История их любви очень печальная, не пожелала бы я такой участи даже врагам.

Мне искренне жаль восемнадцатилетних подростков, которым пришлось пережить горе и предательство родных, но не взрослых состоятельных людей, у которых были и есть все возможности, чтобы найти своего ребенка. Я не понимаю, что ими руководило все эти годы, почему они прекратили поиски. А ведь дядя Женя был так близок… интересно, а что ему, вообще, сказали тогда? Надо будет уточнить.