Саркофаг - Александр Варго

– Да какой секрет? – улыбнулся парень, тщательно оттирая блестящее лезвие от серой слизи сорванным с газона пучком травы. – При рождении Олегом нарекли. А теперь вот я отец Олег.

– Чей отец? – с ходу не сообразил Алексей.

Парень откинул капюшон и ловко воткнул мачете в ножны.

– Монах я, Леха. Поэтому и отец.

Младший лейтенант, в первый раз с момента знакомства получивший возможность детально рассмотреть лицо спутника, отметил про себя, что не так он и юн, как показалось с первого взгляда. Отчетливо проступающая на темных, коротко остриженных волосах седина, резко обозначившиеся морщины, говорили сами за себя.

«Постарше меня будет. Лет тридцать – тридцать пять, не меньше», – про себя прикинул Алексей, а вслух с легкой иронией заметил:

– Как-то не очень похож ты на монаха… отец Олег.

Тот хитро подмигнул в ответ:

– Да и ты, сын мой, не лыком шит. В какой структуре натаскивали?

Не ожидавший такого поворота событий участковый замялся, но, уловив откровенную насмешку в словах собеседника, неожиданно для себя решил открыться:

– Спецназ ГРУ.

– Солидное учреждение, уважаю, – без тени ехидства оценил откровенность собеседника Олег. – А я в прошлой жизни «краповый берет», спецназ МВД.

– Выходит, мы типа коллеги? – потянулся пожать ему руку Алексей, но монах, мгновенно закаменев лицом, вдруг рявкнул:

– Ложись!

Все же инструкторы, гонявшие младшего лейтенанта до седьмого пота, не зря ели свой хлеб. Алексей, не задумываясь, через правое плечо кувырнулся вперед, а взвившийся в воздух Олег ребром стопы отправил в глубокий нокаут незаметно подкравшегося вампира.

Упыря, зашедшего с другой стороны и нацелившегося на беспомощного, так и не пришедшего в себя Романа, встретил уже участковый. Пользуясь неповоротливостью твари, он, крутанувшись юлой, мощнейшим ударом ноги перебил ей хребет.

Тем временем Олег, успевший вскинуть Романа на плечи, крикнул:

– Уходим! Прикрой!

Алексей, вертя головой по сторонам и пятясь к подъезду, по укоренившейся привычке не оставлять за спиной живых врагов, бросил:

– Добивать будем?

Пыхтя под нелегкой ношей, Олег ответил только на крыльце:

– Некогда. Того и гляди, еще набегут, можем и не отбиться. Тем более у нас раненый. Кстати, куда его?..

18 августа 2007 года. 16 часов 33 минуты.

Колпинский район Санкт-Петербурга.

Проспект Ленина, дом 62

Мучимая дурным предчувствием Ольга не находила себе места, сто раз пожалев о своем опрометчивом согласии на рискованную авантюру. И когда наконец с лестничной площадки послышался шум шагов, она со всех ног бросилась к входной двери и распахнула ее, не дожидаясь оглушительного в пустой квартире дребезга звонка.

Не успевший нажать на кнопку Алексей испуганно отскочил, чертыхнувшись от неожиданности.

– Вы что творите, теть Оль? – неподдельно возмутился он. – А если бы вместо нас клыкастые оказались? А тут и двери нараспашку – заходи кто хочешь, грызи кого хочешь!..

Но Ольга, не слыша его, прикипела взглядом к безвольно повисшему на плечах незнакомого парня сыну. Горячая волна ударила в голову, пол поплыл под ногами, и она, зажав рот ладонью, начала медленно сползать по стенке.

Не ожидавший подобной реакции участковый, помогавший Олегу занести в коридор окончательно провалившегося в беспамятство товарища, неуклюже попытался успокоить соседку:

– Да не переживайте вы так, теть Оль. Ромка головой здорово ударился, а так живой. Пару часиков отлежится и как новый будет… Давай, святой отец, тащи его в комнату – там, где дверь открыта.

Изрядно подрастерявшая за время похода свой апломб, растерянно-притихшая Вика присела рядом с находящейся в шоке женщиной и что-то тихонько зашептала ей на ухо.

Опустив Романа на кровать, Олег первым делом ощупал его голову. Но, кроме налитого, горячо пульсирующего желвака на затылке, других повреждений не нашел. Тогда он занялся располосованным по всей длине, насквозь пропитанным кровью рукавом.

– Вот же… – Монах в последнюю секунду поймал готовое сорваться с губ ругательство, мелко перекрестился и вполголоса пробормотал: – Как же ты, отрок, не уберегся? – Затем повернулся к присевшему на стул участковому. – Боюсь, парень-то не жилец.

До устало растирающего лицо Алексея не сразу дошел смысл сказанного. Он уронил ладони на колени, с минуту растерянно смотрел на угрюмо молчащего монаха, затем громогласно возмутился:

– Ты чего, отец родной, перегрелся?! Это с какого же перепугу он не жилец? Подумаешь, чайником об асфальт приложился! Вон, даже до крови голову не разбил! – И продолжил, чуть сбавив тон: – Ничего страшного. Максимум денек поблюет и никуда не денется, оклемается. А от порезов еще никто концы не отдавал.

Не вступая в спор, Олег аккуратно стащил с безучастно лежащего Романа куртку и приподнял поврежденную руку:

– Смотри внимательно.

Участковый тяжело поднялся и шагнул к нему. Две длинных, от ключицы до кисти, все еще продолжающих сочиться багровой сукровицей темно-багровых борозды не были похожи на смертельное ранение.

– Ну и что? Царапины. Видали и хуже. Перекисью хорошенько обработать, так через пару дней следа не останется.

Хотя Алексей и сознательно кривил душой, прекрасно осознавая всю тяжесть полученной Романом травмы, но, как бы там ни было, у него не укладывалось в голове, что из-за нее приятель вот так запросто может погибнуть.

– Поверь, я бы не стал разводить панику, – тяжело вздохнул монах, – будь это следы, скажем, от ржавой колючки. Но эти отметины, – его палец легко коснулся отекшей, синюшной кожи, – оставили клыки вампира… – И, не сдержавшись, вдруг взорвался: – Пойми, дурья твоя башка, прости Господи, – это приговор!.. Дай Бог пацану до утра протянуть!.. Но ужасна даже не его смерть сама по себе. Чтобы он не превратился в чудовище, кому-то из нас придется взять нож и отрезать ему голову…

Участковый, не находя слов для ответа, потерянно молчал. А монах, почувствовав странный дискомфорт, выпустил с глухим стуком упавшую на кровать руку Романа и, непроизвольно напрягшись, обернулся. На него, вцепившись в косяк побелевшими от напряжения пальцами, в упор смотрела Ольга.

Не сумев выдержать взгляд матери обреченного на жуткую участь парня, он опустил глаза. А женщина мертвенным, лишенным интонаций голосом произнесла:

– Забирай с собой детей и уходи. Я сама присмотрю за сыном.

Олег, со свистом втянув воздух сквозь зубы, собрался с силами и выдавил:

– Это равносильно самоубийству. У него нет шансов.

Горько усмехнувшись, Ольга отрицательно качнула головой: