Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

* * *

Так сложилось, что на всех Олимпийских играх, куда выезжала бригада «СЭ», я всегда была единственной женщиной. Правда, еще в Атланте мои иллюзии на то, что мне позволительно проявлять слабость, развеял Гескин, сказав серьезно и невозмутимо: «Ты не женщина. Ты – дружественный боевой конь». В обязанности «боевому коню» (помимо написания репортажей) традиционно вменялись комплектование аптечки перед командировкой, нарезка бутербродов и накрывание стола во время ежевечерних планерок-посиделок на выезде, а также устранение всяческих форс-мажорных обстоятельств типа оторванных пуговиц, промокшей одежды, ушибов, вывихов и похмелья.

Пребывание на Олимпийских играх в Сиднее, где для жилья бригады была снята большая четырехкомнатная квартира, стало апофеозом моей хозяйственно-кулинарной деятельности. С первого же дня, кроме обдумывания множества еще не написанных интервью и отчетов, приходилось варить борщи, солянки, жарить котлеты и постоянно держать в голове, что Россошик не ест курицу, а Гескин – маслины. Что Вильф и Просветов любят сыр, а Родиченко терпеть его не может. Что Рабинер ест все, но не любит выносить мусор и постоянно пытается подсунуть цветные линяющие майки в общую стирку…

Ощущение всеобщего праздника не покидало нас в Австралии ни на минуту. «Зеленая» нация слишком долго ждала этой Олимпиады. Волонтеры съехались в столицу Игр со всей страны, но не только они, а все жители города были искренне счастливы помочь гостям хоть чем-то.

В один из первых дней нас угораздило заблудиться в метро. Шел второй час ночи, станция, на которой мы в итоге оказались, была совершенно пуста и, когда из всего запаса русских слов у нас остались лишь матерные, на платформе вдруг появилась пожилая женщина. Выслушав пересказ наших мытарств, она понимающе кивнула, начала было объяснять, куда и как нам следует ехать, и вдруг, увидев приближающийся поезд, оборвала себя на полуслове. «Поехали вместе. Я с удовольствием вас провожу».

Спустя полтора часа мы распрощались с австралийкой на крыльце своего временного дома и долго недоумевали: в каком еще месте земного шара человек способен среди ночи поменять собственные планы и отправиться улаживать чужие неприятности?

Об отношении сиднейцев к спорту говорить и вовсе не приходилось. Билеты на все без исключения соревнования были раскуплены стремительно и подчистую. Олимпийский парк, в котором располагалось большинство спортивных объектов, бурлил жизнью с шести утра и до поздней ночи: на стадионы непрерывным потоком шли взрослые, дети, семьи с грудными младенцами, старики, инвалиды…

И все же плавание стояло в этом ажиотаже особняком.

Учить ребенка плавать, а уже потом – ходить было принято в Австралии всегда. Эту необходимость диктовали прежде всего географические особенности континента: в стране, где почти все наиболее густонаселенные города расположены на побережье, умение хорошо плавать – своего рода гарантия жизненной безопасности. Плюс – великие спортивные традиции, уходящие корнями еще в самое начало прошлого века.

К тому же, плавание открывало программу сиднейских Игр и уже в первый день принесло австралийцам первые дивиденды. В течение часа семнадцатилетний Иан Торп получил сразу два золота и дважды стал рекордсменом мира: сначала – в заплыве на 400 метров вольным стилем, затем – удержав на последнем этапе кролевой эстафеты 4×100 метров преимущество команды-хозяйки над сборной США.

В той же эстафете случилось не менее впечатляющее событие. Майкл Клим – австралийский ученик Геннадия Турецкого – проплыл первый этап эстафеты за 48,18 секунды. На 0,03 быстрее мирового рекорда, целых шесть лет принадлежавшего Александру Попову.

Считается, что великие чемпионы должны уходить из спорта непобежденными. Как, например, легендарная фигуристка Ирина Роднина. Уйти, чтобы и преданным болельщикам, и самым яростным недоброжелателям еще долго вспоминался королевский шлейф непрерывных побед.

Прагматически рассуждая, Александр Попов должен был бы уйти из плавания сразу после Игр в Атланте, чтобы гарантированно остаться в истории этого вида спорта непобежденным. Но уходить он не хотел категорически. Чемпиону вообще сложно принять такое решение. В момент победы, сколь бы сложной и драматичной она ни была, доминирующим остается ощущение, что ты можешь все. И обязательно сможешь отстоять звание через четыре года.

К тому же сразу после возвращения из Атланты четырехкратный олимпийский чемпион был тяжело ранен ножом в случайной стычке в Москве, перенес сложнейшую операцию и понял, что вернуться к нормальной жизни он сможет только через плавание.

Возвращение получилось триумфальным. В 1997-м российский пловец стал четырехкратным чемпионом Европы в Севилье. Год спустя выиграл чемпионат мира, который проводился в Австралии. Именно тогда в сознании многих он превратился в живую легенду плавания.

После той победы пловец имел полное моральное право уйти. Как это сделал в 1991-м его ближайший друг боксер Константин Цзю. Тот выиграл в 91-м чемпионат мира и перешел в профессионалы. Хотя вполне мог бы занять место лидера в олимпийской сборной-92.

Попов не пошел по этому пути. Хотя, наверное, переезжая в 93-м в Австралию вслед за своим тренером Геннадием Турецким, мог без труда получить новое подданство и продолжать плавать совсем за другие, гораздо более солидные, деньги. Но он слишком хорошо понимал, что за ним в России нет никого. И что он – единственная надежда нации на предстоящих Олимпийских играх.

В 93-м жители Зеленого континента восприняли появление Попова на своей территории без восторга. Можно даже сказать, в штыки. Одно дело, заполучить к себе лучшего тренера мира, изъявившего желание работать на славу другой страны. И совсем другое – способствовать результатам совершенно чужого для Австралии, хоть и выдающегося, спортсмена. Не случайно контракт Турецкого с австралийской федерацией плавания в олимпийской Атланте категорически запрещал тренеру заниматься подготовкой его российского ученика и даже подходить к нему в бассейне.

Попову нужно было пройти через нечеловеческие испытания Атланты, трагедию в Москве и триумфальное возвращение в Перте-98, чтобы стать для Австралии по-настоящему своим. Как стал Турецкий.

После первого дня выступлений пловцов в Сиднее я подошла к тренеру, чтобы поздравить его с рекордом Майкла Клима.

– А с эстафетой поздравить не хотите? – прищурился тренер. – Ведь там моих было четверо.

Не дав моему удивлению развиться, как писал Булгаков, до степени болезненного, Турецкий продолжил:

– В финале эстафеты плыли два моих ученика – Клим и Эшли Каллас, и еще двое стартовали в утреннем предварительном заплыве – Тодд Пирсон и Эдам Пайн. Вдобавок я отвечаю за подготовку мужских эстафет в австралийской сборной в целом. Сценарий первой из них меня устроил. Когда на начальном этапе человек плывет с мировым рекордом, это неизбежно убивает остальных соперников. Майкл просто сломал американца. А ведь Эрвин, которого он опередил, считается в США одним из самых перспективных спринтеров. Собственно, его и поставили на первый этап, чтобы сделать отрыв.