Тринадцать часов - Деон Мейер

Надо будет попросить комиссара почетче очертить круг его обязанностей.

Бенни Гриссел, великий наставник! С ним этот номер не проходит. В прошлый четверг он спросил Джона Африку, что ему нужно будет делать. Тот ответил:

— Бенни, ты — моя подстраховка, мой контролер. Приглядывай за ними, проверяй, грамотно ли они проводят осмотр места преступления, не позволяй им упускать подозреваемых. Черт побери, Бенни, мы пичкаем их знаниями. Когда они приходят на службу, законы и правила у них прямо из ушей лезут. Но как только доходит до настоящего дела, они все забывают. То ли боятся, то ли просто раскисают — не знаю. Может, мы слишком быстро выталкиваем их в жизнь, но мы обязаны действовать по инструкции… Взять хоть проклятое дело Ван дер Вейвера; он подает в суд на министра. Иск составляет несколько миллионов рандов. Повторения мы не можем допустить! Стой у них за спиной, Бенни, и, когда надо, осторожно подталкивай их в бок.

Осторожно подталкивать в бок? Сами бы попробовали, мать вашу!

Ему пришлось резко тормозить, потому что впереди возникла пробка: два ряда машин встали намертво. Электричество отключили, и светофоры, естественно, не работают. Хаос.

— Господи! — сказал он вслух. По крайней мере, электрокомпанию «Эском» ругают больше, чем ЮАПС!

Он откинулся на спинку сиденья. Злиться не имеет смысла.

И все-таки… что же ему делать, черт побери?!

Его бросают с одного дела на другое. Постоянно дергают. Верный способ все завалить.

Если не Джош Гейсер застрелил Барнарда…

Неожиданно Гриссел вспомнил, кто был тот парень в приемной, заговоривший с ним. Это же Иван Нелл! Гриссел часто слушал радиостанцию RSG, где крутили все песни в исполнении Нелла. Хороший голос, неплохой легкий рок. Правда, Неллу не помешал бы хороший басист… Гриссел пожалел, что не поговорил с Неллом. Вечером написал бы Карле о знакомстве с рок-звездой… Так всегда бывает по закону подлости. Он так спешил, а теперь сидит в пробке, и сколько еще просидит — неизвестно.

Кроме того, от голода у Гриссела свело желудок. Со вчерашнего вечера он ничего не ел и выпил только чашку кофе. Уровень энергии почти на нуле. Вдруг ужасно захотелось курить. Гриссел открыл бардачок, порылся там и нашел полпачки сигарет «Честерфилд» и коробок спичек «Лайон». Закурил сигарету, опустил стекло. Асфальт плавился от жары.

Он затянулся и медленно выпустил дым. Дым расплылся по лобовому стеклу; затем его вытянуло в окно.

Утром Алекса Барнард предложила ему сигарету, а он отказался. Она удивилась: «В первый раз вижу некурящего алкоголика!» Он пояснил, что постепенно снижает число выкуренных сигарет, потому что его куратор в «Анонимных алкоголиках» врач.

Алекса сказала: тогда найдите себе другого куратора.

Она ему понравилась.

Жаль, что он дал ей выпить.

И тут Гриссел вспомнил, что собирался искупить свою вину. Держа руль одной рукой, он схватил мобильник и набрал номер.

Как обычно, пришлось долго ждать, пока абонент снимет трубку.

— Бенни! — воскликнул доктор Баркхёйзен.

Какой он всегда бодрый!

— Это ты мне названиваешь?

— Доктор, вы слышали о такой знаменитой певице — Ксандре Барнард?

— Они все крутятся у одного дома неподалеку, — сказал Барри в трубку мобильного телефона. Он медленно ехал по Аппер-Ориндж в стареньком красном пикапчике-«тойоте».

— Что значит «крутятся»?

— На улице целая армия констеблей, а в саду копаются толстуха детектив с каким-то старикашкой.

— Выясни, в чем там дело.

Барри окинул улицу взглядом. Метрах в ста от него, прямо напротив нужного особнячка, к гаражу тянулась длинная асфальтированная дорожка.

— Ладно… — Барри поймал на себе взгляд констебля. — Постараюсь. Но попозже, сейчас там слишком много народу. Дай мне минут десять…

На микшерном пульте стояла керосиновая лампа и сердито шипела, отбрасывая искаженную тень Мелинды Гейсер на противоположную стену. Мелинда стояла совсем рядом с лампой, спиной к погруженным во мрак кабинкам. Деккер сидел на краешке офисного кресла на колесиках, поставив локти на колени. Когда он откидывался назад, кожаная спинка начинала громко скрипеть. Он вспотел. Без кондиционера в студии настоящая душегубка!

— Извините меня за недоразумение, — сказала Мелинда, скрещивая руки на груди. Фигура у нее еще ничего, но вот одежда… Зеленая открытая блузка, джинсы, белый кожаный ремень с большой серебряной пряжкой, белые туфли-лодочки на пробковых каблуках клинышком. Певица, которая исполняет духовные гимны, могла бы одеваться и поскромнее. Не так откровенно выставлять напоказ свои прелести. Деккер сразу понял, что Мелинда Гейсер относится к тому типу женщин, которые всегда западают на него: дамы под сорок или чуть за сорок, увядающие красотки, которым не терпится поразвлечься напоследок.

А может, так одеваются все музыканты?

— Вы тоже меня простите. Наверное, я принял ваши слова слишком близко к сердцу, — лицемерно-тепло ответил он, сам себе удивляясь.

— Знаете, в чем разница между жизнью и записью компакт-диска? — спросила вдруг Мелинда, не сводя глаз со стеклянного абажура.

— Нет, — ответил он. Почему она все пялится на абажур? Может, любуется своим отражением?

— Разница в том, что в жизни у тебя есть только один дубль.

Она что, собирается читать ему проповедь?

— Раньше Адам никогда не вызывал меня к себе одну. Вчера утром он позвонил и сказал, что мы с ним непременно должны поговорить. Так и сказал, словно у него не было выбора. Как будто у меня какие-то неприятности. «Мне нужно тебя увидеть. Только тебя». Я почувствовала себя нашкодившей ученицей, которую вызывает директор школы…

Мелинда вздохнула, опустила руки и повернулась к Деккеру лицом. Потом она села на двухместный кожаный диван напротив, положив правую руку на подлокотник, а левую — на подушку. Посмотрела Деккеру в глаза.

— В прошлом, мистер Деккер, я немало грешила. И потому не стала спорить. Я солгала любимому мужу и отправилась к Адаму Барнарду одна. Я спросила его, в чем дело.

«Вот оно как, — подумал Деккер. — Значит, теперь я для нее уже „мистер“».

Мелинда продолжала… Обычно веселый, Адам Барнард встретил ее серьезно. Рассказывая, она не шевелилась, как будто оказалась на тонком льду. В голосе ее угадывалась решимость.

Барнард молча придвинул к ней DVD-диск в прозрачном футляре. Мелинда ничего не поняла и посмотрела на Адама, но тот молчал. Тогда она открыла футляр. На диске несмываемым фломастером было написано: «Мелинда, 1987 год». И тогда все сразу стало ясно.

Мелинда глубоко вздохнула и бросила быстрый взгляд направо, в стекло, словно желая полюбоваться своим изображением в последний раз.