Чего стоят их советы. Консалтинг как он есть - Чарльз Мэдиган

К нынешнему руководителю Фирмы, уроженцу Калькутты Раджату Гупте не стоит подходить со стандартными для СЕО мерками. Ведь McKinsey & Co. работает не так, как обычная корпорация; это товарищество высокого уровня, где ход событий определяется консенсусом партнеров. Гупта был выбран на эту должность три года назад, и это стало кульминацией процесса интернационализации, который начался в недрах Фирмы десятки лет назад. За чашкой горячего чая в уютном кабинете в своем доме в 30 км от чикагского офиса McKinsey Гупта мягко, но авторитетно рассуждает о Фирме и ее репутации.

По его словам, большинство бывших сотрудников ценят McKinsey так же, как и свою связь с любимой старой школой. А мирный уход – важная часть стратегии Фирмы: ведь она осознает, что ее выходцы впоследствии часто становятся руководителями корпораций по всему миру. Фирма проявляет такую придирчивость при отборе молодых консультантов, зная, что они уже являются элитой, которой предстоит долгая жизнь в мире бизнеса.

«Мы нанимаем выдающихся людей, хотя не все из них надолго задерживаются у нас и достигают при этом большого успеха. Просто мы считаем, что одни продолжат расти здесь, другие станут лидерами где-то еще… – объясняет Гупта. – У нас прекрасно организован процесс развития сотрудников. И мы всегда пытаемся добиться того, чтобы они уходили с достоинством, как и подобает человеку с прекрасными лидерскими качествами, который способен достичь успеха в другом месте». Это важно, потому что в значительной мере успех Фирмы объясняется ее давними и глубокими связями. Можно с уверенностью предположить, что успешные выходцы из McKinsey обратятся к своему прежнему работодателю, когда в их организации возникнет потребность в консалтинге. В теории, если клиент признает, что услуги стоили потраченных денег, это положит начало длительным отношениям. У Фирмы есть и еще одна цель, которая идет рука об руку с ее глобализацией: по словам Гупты, миссия McKinsey – играть влиятельную роль в каждой важной экономике мира.

Фирма готова ждать развития этих отношений долгие годы. Она может себе это позволить, потому что ее доходы со всего мира складываются в гигантский бюджет. Зарплата и прочие способы вознаграждения каждого нового офиса Фирмы определяются не столько эффективностью его работы, сколько результатами McKinsey по всему миру. Благодаря такой радужной картине доходов Фирма может годами ждать, пока ее миссионерские «аванпосты» не начнут приносить прибыль.

Где бы ни происходило дело – в Китае, России или Индонезии – ее консультанты открывают офисы, воспитывают местных талантливых сотрудников, налаживают связи и ждут, когда они начнут приносить плоды. Фирма не посылает людей наобум. Обычно сначала кто-то из партнеров высказывает заинтересованность в открытии офиса и находит нескольких консультантов, готовых с ним там работать. Открыв офис, они начинают искать подходящих местных кандидатов, приглашают их на собеседования. Эти кандидаты проходят тот же процесс найма, что и консультанты McKinsey в США. Итоговая цель при этом – развивать повсюду офисы, которые выгодно используют свои местные связи в экономике. Ведь McKinsey уже давно признала, что мир бизнеса меняется, а дипломы лучших американских учебных заведений не обязательно означают успех за границей. Один из примеров успешной карьеры подал сам Гупта.

Поработав в Нью-Йорке, он пять лет руководил скандинавским направлением McKinsey, а потом офис возглавили местные сотрудники. «Это была, по сути, миссионерская работа, – отметил он, – ведь целью стало воспитание местного персонала и создание спроса на консалтинговые услуги McKinsey. Когда я решил, что пора передавать управление скандинавам, это представительство уже наработало связи и прекрасно разбиралось в местной экономике, причем на таком уровне, которого я сам не достиг бы, потому что я не скандинав. В то же время это был типичный офис McKinsey, с теми же ценностями и процессом, что и остальные наши представительства».

Любой консультант McKinsey прежде всего – консультант McKinsey, связанный со своими партнерами и Фирмой, а потом уже гражданин какой-то страны. Это помогает преодолеть все искусственные границы и создать сеть, всех участников которой объединяет одна цель. McKinsey не применяет более распространенный в консалтинге метод – поглощение конкурентов или меньших компаний, которые предлагают узкоспециализированные услуги. Фирма воспитывает собственных специалистов. Быстрое получение доходов – не главное. Влияние – вот что, судя по всему, определяет судьбу McKinsey. Фирма уже наработала нужный уровень связей в США. И ей не приходится выпрашивать заказы, потому что о ней уже знают всюду – от AT&T, IBM, Hewlett-Packard до Sears и сотни других выдающихся компаний. McKinsey не зря выстроила традицию – иметь дело в первую очередь с высшим эшелоном лидеров бизнеса.

Другие консалтинговые компании создают массивные описания практических примеров, включая отзывы от своих клиентов, и проводят экскурсии для журналистов по центральному офису. Или же эти компании приглашаются вице-президентами и подчиненными СЕО клиентов для решения узкой цели. Но McKinsey просто присутствует – иногда незримо, обычно на уровне СЕО и совета директоров и, что всегда важнее остального, ненавязчиво. Судя по всему, большинство нынешних и бывших консультантов McKinsey превыше всего ценят правило конфиденциальности. Маккинзиевцы ни при каких обстоятельствах не станут официально разглашать какие-либо подробности проблем своих клиентов, хотя их клиенты иногда высказываются о McKinsey. «Вы же не ожидаете, что врач или юрист расскажет вам о других своих пациентах или клиентах», – указывает Гупта. Целью Марвина Бауэра стало построение McKinsey по образу классической юридической фирмы, что и вызвало такой щепетильный подход к отношениям с клиентами. Это требует взаимной откровенности и отделяет McKinsey от остальных консалтинговых фирм.

Маккинзиевцы прекрасно умеют смолчать в нужный момент. Они могут часами разливаться соловьем и рассуждать о Фирме, ее истории и ценностях, о своих теориях мирового рынка, о том, насколько мир продвинулся на пути к глобальной экономике. Но спросите их, какую роль они играли, когда Sears упорно разбазаривал свою репутацию, или когда CBS скатился на последние места среди новостных каналов – и их уста мгновенно смыкаются. Да, они могут сокрушаться о решении Texaco отказаться от услуг Фирмы в непростой для нее период в 1970-е, когда маячила перспектива долгосрочного упадка. Но все секреты, которые они узнали в ходе своей работы, так и остаются секретами.

Бывшие консультанты McKinsey охотно поговорят о проблемах внутри Фирмы – общие рассуждения о трудных клиентах, о случаях, когда ее лелеемыми ценностями приходилось пренебрегать. Но лишь неофициально, не соглашаясь, чтобы их цитировали, и позаботившись о том, чтобы нельзя было отследить источник этой информации. Их долгосрочные связи с Фирмой слишком ценны, чтобы подвергать их такому риску. В какой бы организации ни оказался бывший маккинзиевец, у него всегда остается возможность снова встретиться с Фирмой тем или иным образом. И приобретение союзника в лице McKinsey в жестокой внутрикорпоративной борьбе может стать бесценным преимуществом – все равно что получить в свое распоряжение иезуита от бизнеса.