Женщина без прошлого - Светлана Успенская

Пенсионер Свищенко-Гоев: «Я, конечно, ничего не хочу сказать, но, конечно, если что-то нужно сказать, я попробую. Хотя никакого мнения я по этому поводу не имею. И ничего такого я не писал. Хотя повесили ящик в коридоре, чтобы сотрудники опускали свои замечания и наблюдения по поводу и без повода, но я никогда ничего туда не написал. Хотя, может быть, нужно писать? Я слышал, как Оля жаловалась на Полю, что Поля отлынивает, а Поля жаловалась на Олю, что Оля филонит. Поэтому если нужно будет что-нибудь написать, то я напишу, что Оля отлынивает, а Поля филонит, хотя я в этом не уверен. И пусть некоторые называют это анонимками и доносами, но так говорят только недалекие люди, которые не желают процветания собственной компании, — нам Кукушкина все популярно объяснила. Она сказала, что тот, кто плохо работает, делает плохо всей компании, а значит, — и нам лично. Но мне лично никто лично плохого не делает. И ничего такого ни про кого не могу сказать. Но если нужно, я скажу, что Женкин грубый, Марыщев темный, Лесова наивная, Болдянская многосемейная, Язвицкий правдолюбивый, Пенкина томная, Зинин любвеобильный, а Свищенко-Гоев… Ну, про меня-то вы все знаете!»

Грубиян Женкин: «Кукушкина — сволочь. Карьеристка. Засрала всем мозги, за выражение не извиняюсь. Я недавно за большой процент продаж премию получил, так эти деньги чуть в рожу ей не швырнул — на, гадина, подавись! И откуда она вылезла, дрянь такая? Откуда она взялась, такая сука? Целыми днями торчит на работе, как будто ей пива попить не с кем. Всё каверзы против Муханова строит, как будто он ее персональный враг. Уволюсь отсюда к чертовой матери! К Муханову уйду! Меня в любую контору примут с распростертыми объятиями. Да только, говорят, у Муханова зарплаты маленькие. Так кто это говорит? Сама Кукушкина, гадюка подколодная! Врет, наверное, жаба крапчатая. А если не врет, мерзость тухлая?.. Не, пока не пойду я к Муханову.

А гимн спеть мне нетрудно. В армии и не такое пел. Это как похабные частушки, только хуже».

Бульбенко: «Представьте, звонит мне этот Муханов и говорит:

— Есть повод для встречи.

А ведь еще недавно, когда я предлагал ему обсудить раздел рынка, он заявлял, что говорить нам не о чем. И что, мол, его мэр города ждет, некогда ему по телефону со всякими трепаться.

Ну, конечно, я ему это припомнил. Говорю ему:

— Нету у меня повода с вами встречаться!

А он:

— Статья в «Вечерке» о том, будто от наших туалетных утят дети уродами рождаются, — это ваших рук дело?

— Какая статья? — делаю морду кирпичом. — Это независимая экспертиза показала.

— А кто независимой экспертизе платил? — возмущается он.

А я тем временем мэру Мамакову, который в кабинет робко протискивается, киваю: мол, проходите, садитесь. Тот кланяется, руку тискает, на краешке стула попку теснит — стесняется, значит.

Трубку бросив, я секретарше через плечо кричу:

— С Мухановым больше не соединять!

И мэру очень сухо так говорю, с достоинством — аж самому понравилось: «Слушаю вас».

Кукушкиной тоже понравилось. Очень она меня одобряла. Главное, сказала, тон был твердый и голос бескомпромиссный, как у терминатора».

И вовсе не чувство мести мной двигало. Сколько раз я слышала о моющих средствах и хитростях их продаж! Я знала, где следует пускать рекламу и где не следует. Я знала, что для привлечения покупателей нужны розыгрыши турпутевок на Колыму и рекламные акции с лозунгом: «Купи три утенка, четвертого получишь бесплатно». Я знала, что в школах нужно устраивать дни чистоты и проводить в универмагах показательные акции, в ходе которых домохозяйкам объяснялось бы, как жизненно важна чистота под ободком унитаза и как благоприятно скажется она на их здоровье, семейном бюджете, поведении детей и сексуальной активности мужей. Да и на само общество она подействует самым благотворным образом, понизив преступность, повысив зарплату бюджетникам и способствуя процветанию государства.

А еще я знала, кого надо припугнуть, кому надо дать взятку, а кому пообещать. И я знала, что у начальника СЭС больная жена и вместо традиционной Анапы, которую всегда предлагал ему Муханов, посулила частный немецкий санаторий. Я знала, что у начальника налоговой сын увлекается боевыми искусствами, и вместо доморощенного самоучки выписала из Японии патентованного сэнсэя. И еще я знала кое-что и про других. Оказывается, знала так много!

Единственное, чего не знала, — что делать, если ко мне заявится с предложением человек из конкурирующей организации, то есть от бывшего мужа: плеснуть ему в лицо спитым чаем и выставить вон? Или выслушать и согласиться?

Подумав, я выбрала чай.

Муханов: «Чай в лицо означал одно — отказ и начало открытой войны. Я принял вызов.

Ну и наглая эта Кукушкина! Что она о себе возомнила?

Показали мне эту бойкую дамочку издалека — ничего особенного. Рыжие волосы, каблуки, очки… Впрочем, говорят, ей глубоко за сорок, разведенка. Ну, понятное дело, в таком возрасте остается только отдаться с нерастраченным пылом работе, если больше некому отдаться…»

Конечно, жить в родном городе, где тебя каждая собака знает, — не так-то легко. Пришлось полностью сменить внешность. Нацепить очки, надеть каблуки, чтобы изменилась походка, выкраситься в рыжий цвет и каждое утро через «не хочу» наносить на физиономию боевую раскраску индейского племени.

И вскоре Лиля Муханова — несмелая, нерешительная, забитая — исчезла, уступив место Кукушкиной — пробивной, инициативной, активной. Которой боялись рядовые сотрудники компании и боготворил сам Бульбенко. От этой Кукушкиной можно было много чего ожидать.

И она учудила такое!

В одно прекрасное утро вызвал меня начальник.

— Садитесь, — пробормотал полуобморочно, — Елена Станиславовна…

Смотрю — что-то не то. Голос замороженный, лицо опрокинутое.

— Какие проблемы? — интересуюсь. — Неужто кривая продаж вниз поползла или сезонный спад на рынке раньше срока наступил?

— Нет, — отвечает, — все гораздо хуже. Меня Мамаков давеча к себе вызывал.

Я насторожилась. Чтобы мэр города Бульбенко на ковер вызывал — давненько у нас такого не бывало! В последнее время он за нами с протянутой рукой бегал. А теперь…

— Говорит, мэрией будет размещен заказ на поставку моющих средств в госучреждения — ну там больницы, общественные туалеты, школы, детсады, собесы, налоговая, милиция… Очень выгодный заказ на огромную сумму!

Я сразу об «откате» подумала. Говорю:

— Надо «откатить», сколько попросит.

Бульбенко уныло:

— Я бы «откатил». Но только позвонил Мамакову наутро после разговора — а секретарша нахально отказывается меня с ним соединять. По городу ходят слухи, будто Муханов намного больше ему предложил, имея перед собой специальную цель меня разорить.