Московский модерн в лицах и судьбах - Людмила Соколова

Она не подумала, в какое положение поставила архитектора, который оговаривал условия заказа… Скрепя сердце Шехтель уговорил взяться за работу (кстати, за урезанный гонорар) уже признанного Виктора Эльпидифоровича Борисова-Мусатова. Тот осмотрел особняк, остался от него в полном восхищении и согласился. Очень может быть, что по дружбе с зодчим.

Художник работал истово, выполнил эскизы, которые на всех, кто их видел, произвели огромное впечатление. Но не на госпожу Дерожинскую.

Борисов-Мусатов в письме А.В. Щусеву так обрисовал ситуацию: «Заказ с моими фресками не состоялся, хотя эскизы удались, как говорят. Но барыня, вероятно, думала, что я ей сделаю их для своего удовольствия – задаром. Поэтому половину их я продал в Третьяковку, а остальные два (увы?), по-моему, лучшие, оставил для Парижа». Горечь он не смог скрыть и в письме к А. Бенуа: «Моя фреска потерпела фиаско… Сделал я четыре акварельных эскиза, и они всем очень понравились… Владелица же палаццо, где нужны эти фрески, благородно ретировалась, предложив за них гроши».

Вам это не напоминает сегодняшнее бесправие творческих людей перед толстосумами, которые иногда из скупости, иногда из вредности, а чаще, чтобы продемонстрировать свою полную безнаказанность, не платят творцам?

«Шехтель был в отъезде и не мог объяснить капризной заказчице, что ей предлагают шедевры. В свое время он убедил Зинаиду Морозову принять панно, написанные Врубелем для ее особняка на Спиридоновке. В ту же осень Борисов-Мусатов умер» (с сайта «Моя Москва»).

Говорят, что тот огромный черный паук, выполняющий функцию ручек на внутренних створках входных дверей, – своеобразная характеристика хозяйки дома, данная архитектором.

После 1917 года, естественно, роскошный особняк был национализирован. Там в разные времена располагались: Культурно-просветительское общество Украинской рады, школьный отдел Наркомпроса, которым заведовала Н.К. Крупская (кому из молодых читателей эта фамилия ничего не говорит – вдова В.И Ленина). С 1921 по 1924 год здание занимали норвежский полномочный представитель Ф. Якхельн и норвежская торговая миссия.

Потом в особняке находилась китайская дипломатическая миссия, которая через три года была преобразована в посольство. В начале 1930-х годов – представительства Узбекской, Туркменской и Таджикской союзных республик. За время их пребывания в особняке Дерожинской интерьер уникального здания сильно пострадал: холл был разделен перекрытием на два этажа, частично были разобраны камины, демонтированы бра и плафонные светильники, исчезла уникальная мебель и некоторые стеновые панели, закрашены или заклеены росписи… В 1959 году особняк был передан посольству Австралии.

В 2009–2013 годах в здании проводились полномасштабные реставрационные работы, в ходе которых были восстановлены некоторые потолочные росписи и мозаичные полы. А на стенах появились фрески, выполненные по эскизам Борисова-Мусатова, сохранившимся в архивах Третьяковской галереи. Скажете, новодел? Возражу: историческая справедливость по отношению к художнику. Да и красиво вышло. Говорят…

Портрет владелицы особняка разыскать не удалось, но немного рассказать о ней нужно.

Александра Ивановна Дерожинская (1877 – 1920-е?) была дочерью богатого купца 2-й гильдии, владельца нескольких текстильных фабрик, собственного магазина на Мясницкой, особняков и подмосковной усадьбы Ивана Ивановича Бутикова, сохранившего веру отцов, – то есть старообрядца. После его смерти миллионное состояние было разделено между сыном, Степаном, и вдовой, Анфисой Федоровной. Сын деловой хваткой отца не обладал, и постепенно бизнес стал приходить в упадок, наследство таять на глазах. После смерти матери в 1890 году ее доля перешла к дочери, Александре.

Та была девушкой энергичной и решительной. Несмотря на то что в шестнадцать лет ее выдали замуж за Павла Павловича Рябушинского и у них уже подрастал сын Павел, Александра стала вникать в коммерческие дела.

После смерти брата (в 1900-х годах), не имевшего детей, к Александре переходит и его часть (остатки, точнее сказать) семейного бизнеса. Деятельная Александра Ивановна стала во главе «Товарищества мануфактур Ивана Бутикова» и сумела так наладить работу, что вывела «Товарищество» из кризиса и сделала вновь рентабельным.

После развода с мужем – кстати, сын Павел остался с отцом – в 1901 году Александра вновь выходит замуж. По большой любви, между прочим. Ее избранником стал поручик Николаевского лейб-гвардии конного полка под руководством великого князя Дмитрия Павловича Владимир Валерианович Дерожинский. Он происходил из небогатой семьи потомственных военных. Но служил, видимо, хорошо, потому как за особую доблесть его имя было «записано на мраморную доску почета».

Построив роскошный особняк в Штатном переулке (позже, в 1921 году он стал Кропоткинским), хозяйка мечтала «свить» в нем семейное гнездо. Но в 1910 году брак, в котором так и не появились наследники, распался.

Вскоре Дерожинская выходит замуж за одного из крупнейших российских текстильных фабрикантов – Ивана Ивановича Зимина, директора «Товарищества Зуевской мануфактуры», тоже, кстати, из среды старообрядцев. Сама Александра Ивановна в благотворительных делах замечена не была, а вот новый ее супруг был меценатом: финансировал созданную его братом Сергеем «Частную оперу Зимина». Иван Иванович после женитьбы переселился в дом жены в Штатном переулке.

По отзыву современников, владелица особняка сумела сохранить отношения со всеми мужьями. Брюс Локхарт (1887–1970) – консул Великобритании в Москве в 1912–1917 годах – вспоминал: «Мне занимательно было наблюдать, как мадам Зимина, московская миллионерша, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со своими тремя мужьями – двумя бывшими и одним настоящим. Это показывало толерантность и понимание, которые в то время были за пределами восприятия западной цивилизации. Английские жены, однако, с ханжеским ужасом разводили руками».

За бывшим мужем, В.В. Дерожинским, сохранилось место в правлении «Товарищества мануфактур Ивана Бутикова», а новый супруг стал официальным финансовым советником.

В браке с Зиминым она родила сына Сергея. Но и это не спасло семью: супруги через какое-то время развелись.

О судьбе владелицы роскошного особняка, который, несмотря на смену ее фамилии, так и остался в истории «Особняком Дерожинской», после революции ходили разные слухи: чаще тиражировалось, что она эмигрировала. Но в воспоминаниях брата ее последнего мужа, Сергея Ивановича Зимина, упоминается встреча с ней в 1921 году в Москве, когда она с Иваном Ивановичем Зиминым и сыном Сережей была у него на дне рождения. И.И. Зимин умер от тифа в 1922 году. Его родня никогда не принимала «дважды разведенку» и считала, что сына у нее следует отобрать. Но дальнейшая судьба Сергея Зимина неизвестна. Как и его матери. По слухам, она какое-то время даже вынуждена была работать в «кассе тотализатора на ипподроме»…