Старая крепость. Книга 1-2 - Владимир Павлович Беляев

взрослые скауты.

— Давайте спрячем в березовой роще, — предложил Оська.

В самом деле! Ведь никому и в голову не придет искать знамя там!

По узенькой меже, разделяющей два пшеничных поля, мы пошли вперед, в березовую рощу. Мы давим ногами голубые васильки, дикие, чуть распустившиеся маки, лиловый куколь. Межа густо заросла цветами и сорной травой. А вокруг, по обеим сторонам межи, колышется от ветра еще не окрепшая, но уже густая пшеница: пробежит полем ветер, и пройдет по ней едва заметная, неслышная зыбь.

В березовой роще совсем прохладно. Она раскинулась на пригорке, и ее обдувает со всех сторон ветер. Чуть слышно покачиваются ровные, стройные березы. В кустарнике заливается черноголовый жулан-сорокопут. Он поет громко, взволнованно, не слыша наших шагов.

Мы спустились в лощину, к ручейку. У самого берега Куница опустился на колени. Под корнями старой березы он обеими руками стал рыть яму.

Земля здесь рыхлая, влажная, перемешанная с глиной, — копать Юзику легко.

— Довольно! — скомандовал Оська и сунул в яму свернутое кошевое знамя.

Яма закопана. Теперь можно и по домам.

Когда мы шли в село, где-то далеко прокатился глухой раскат грома.

— Будет гроза, — заметил долговязый хлопец.

— Ну, выдумал! — удивился Маремуха. — Погляди, небо какое чистое.

— Это не гром, это красные стреляют, — уверенно сказал я.

— Откуда красные? Это гром, — повторил рыжий хлопец. — Вы, городские, небось никогда не слыхали настоящего грома. Вот увидите, будет дождь. Слышь, как вороны закаркали. Это к дождю.

Я промолчал. Пусть думает, что это гром. Поглядим, кто из нас будет прав.

Мы подходим к селу. Уже вечереет. Коровы возвратились с пастбища и, вытягивая шеи, мычат около ворот. Хозяйки пускают их во двор и принимаются доить. Слышно, как за плетнями то в одном, то в другом дворе молоко, точно дождь, стучит в донышки широких цинковых ведер. Почуяв вечер, уже суетятся, укладываясь спать, полусонные куры. Как незаметно подошли сумерки! Оська велит хлопцам собраться завтра после полудня в березовой роще.

— Будем делить добычу, — говорит он важно.

Хлопцы расходятся по хатам. Один из них вытащил из кармана скаутскую ковбойскую шляпу и, сняв свой простой соломенный капелюх, с опаской оглядываясь по сторонам, надел ее на голову. Я поглядел ему вслед. Сделав два шага, хлопец чего-то испугался, снял шляпу и опять засунул ее в карман. Трус. Как Маремуха. А я вот свою надену, и никто мне ничего не сделает.

Я смело надел Котькину шляпу — она велика мне — и пошел за ребятами.

Но Оська увидел это и сразу насупился.

— Сними! — приказал он.

— Ну и сниму. Мне не жалко…

Вчетвером мы зашли в Оськин двор. Удилище и сетка Петьки Маремухи по-прежнему стояли под крыльцом. Оськина мать, Оксана, сидела на завалинке и, сжав коленами макотру, лущила в нее прошлогоднюю кукурузу. Она терла один початок о другой.

Золотистые зерна кукурузы глухо падали в большую, глазурью раскрашенную макотру.

Авксентий, одетый в домотканую коричневую коротайку, стоял тут же.

За плечами у него виднелся все тот же двуствольный дробовик.

Он собирался уходить. Увидев нас, он спросил:

— Где были, хлопцы?

— Мы панычей городских лупили, тато, — ответил. Оська, вынимая из-за пазухи петлюровский флажок. — Ох, и дали мы им перцу!

— Каких панычей? Тех, что с барабаном? Юнкеров ихних?

— Ну да, ну да, — запрыгал Маремуха, — юнкеров. Мы им палатки оборвали все чисто, шляпы забрали — вон у Василя шляпа есть. Покажи, Василь, шляпу.

— А где вы били юнкеров? — спросил Авксентий.

— Под Медной горой, около речки, — сказал Оська, хвастливо размахивая скаутским флажком.

— Они не юнкера. Они скауты. Юнкера — те в юнацких школах обучаются, а это гимназисты, их готовят на подмогу Петлюре, — хмуро поправил дядьку Куница, но тот сказал:

— Знаю, знаю! Шпионы петлюровские малолетние в тех отрядах готовятся. Значит, это вы пальбу там подняли? А я голову ломал: откуда такой переполох? Из чего же вы стреляли? Я никак не мог разобрать. Не то обрезы, не то бутылочные бомбы…

— Ага, ага, бутылочные бомбы, — хитро улыбнулся Оська.

— Бутылочные бомбы… Врешь. Откуда они у вас? Где вы их взяли?

— Да не взяли, а сделали, — объяснил я Авксентию.

— Верное слово, сделали, — подхватил Оська. — Насыпали извести в бутылки — вот и бомба. А как они удирали, тато! Кто в кусты, кто куда. Они думали — то настоящие бомбы. Мы у них там все порасшвыряли, а Куница…

— А кто велел тебе нападать на них? — вдруг сурово перебил Оську дядька.

— А мы сами… — начал Оська.

— Сами, сами! А ты знаешь, как вы могли нашкодить? Хорошо, хлопцы успели повытаскать все оружие из пещеры, а то довелось бы расхлебывать вашу кашу.

— Они ж за Петлюру! — удивленный словами дядьки, сказал Маремуха.

— Ну и что ж? А за них могли и нас похватать. Пускай бы шли своей дорогой.

— Не похватают! Красные ведь близко, — ответил я дядьке. — Вы же сами говорили.

— Кто его знает, — неуверенно сказал дядька, — то все бежали в город, а вот недавно через село на Жмеринку опять проскакало шестеро петлюровцев. Я сейчас пойду сам побачу, как там, на шляху, а вы здесь осторожненько…

— А мы с вами пойдем, дядя, — попросил я Авксентия.

— Э нет, на шляху теперь неспокойно, а мне еще Мирона захватить надо. Заходите в хату, повечеряйте — и в клуню. Оксана, собери-ка хлопцам ухи да вареников, — сказал дядька на прощание жене и ушел по направлению к Калиновскому тракту.

После ужина, когда мы переходили из хаты в клуню, я увидел, как по небу к Нагорянам подползали густые багровые тучи. Неужели тот рыжий хлопец правду сказал, что будет дождь?

МЫ ПОКИДАЕМ СЕЛО

Ночью в самом деле пошел дождь. Удар тяжелого грома разбудил нас. Через распахнутые двери клуни было видно, как вспыхивала молния, освещая влажные листья яблонь и слив.

С кладбища сразу потянуло сыростью. Зарывшись в сухое сено, я слышал, как ливень хлестал по листве, как крупные дождевые капли, падая наземь, задевали листочки кустарника, молодую завязь плодов на фруктовых деревьях и обвитый повиликой сгорбленный плетень усадьбы Авксентия.

И в этом ночном дожде, и в молнии, то и дело поджигающей зеленовато-синим пламенем густое черное небо, и в тяжелых раскатах страшного ночного грома, сотрясающего мокрую землю, было одновременно что-то жуткое и веселое.

Разбуженный ночной грозой, я долго не мог заснуть. Я вспомнил, что случилось за последний день, и было мне от этого радостно и чуть-чуть тревожно.

Теперь, думал я, обязательно должны прийти красные. Если они не придут, мы