Звезда пилота - Юлия Аметова

– Я не собирался делать их соавторами, у них нет никакого авторитета в науке! Зачем это вообще надо? – заворчал Данилевский, увидев мираж. – Но они обе уперлись, да еще Бено Ходен что-то устроил…

Что устроил Ходен, было ясно. Имея возможность внушать Данилевскому, командир и сам соблазнился бы сделать что-то в этом роде. Ларс, конечно, столп науки, и для продвижения нового готов на все, но, как верно сказано у Шекспира, «и добродетель стать пороком может, когда ее неправильно приложат». Теперь все было в порядке, Верховер дал команду, и рапорт с отчетом ушел на Супер-Проксиму и в министерство.

– Что это получилось, Питер? – продолжал ворчать Данилевский. – Бено Ходен, мое создание, чьи способности я сам создал, применил их ко мне самому!

– У него в руках оказалась большая сила, Ларс, но это и твое самое большое достижение. Если наши дети и ученики не будут знать и уметь больше нас, значит, зря мы жили. Как сказано у Шекспира: «Вы посмотрите на моих детей, в них оправданье старости моей.» Даже когда это выражается так, как у Ходена.

– Далась вам всем эта классика! – заворчал Данилевский. – В деревне донимали Сократом и Пифагором, тут Шекспиром!

Он развернулся и вышел. Задребезжала дверь, шаги простучали по лестнице и остановились. Верховер выглянул в открытое окно. Данилевский замер у лестницы, а к нему по дороге величаво двигалась Лорелея. Радужная накидка, осыпанные бирюзовой нанопылью волосы – красавица!

– Доброго дня тебе, Ларс, – Лорелея придала своему лицу приветливое выражение. Данилевский нахмурился. Верховеру стало неловко – назревало выяснение семейных отношений. Он потянулся к кнопке и закрыл окно, однако звукоизоляция во времянке никуда не годилась – разговор, а точнее, монолог Лорелеи, по-прежнему был отлично слышен.

– Наверное, ты давно хотел поговорить со мной, – начала она. – Ведь ты не забыл ту страсть, которая связывала нас когда-то на Земле? Я никогда не забуду этого сжигающего чувства!

Данилевский смотрел в мрачном удивлении.

– Я готова простить тебе твою нескончаемую работу и вечные разговоры о Центре Человека! Я смогу извинить твое пренебрежение моим творчеством, и даже твой инстинкт собственника, с которым ты вечно проявлял свою ревность! Смогу забыть даже десять лет ссылки на Стике! И разрешаю тебе вернуться домой! – закончила она.

– Спасибо, Лора, но я ни к чему этому не готов, – проговорил Данилевский, боком двигаясь мимо жены к дороге. Красавица топнула ногой, давя мелкие аморфиты.

– Как всегда, ты ведешь себя возмутительно! Я тебя не понимаю!

– Это так просто, что стыдно объяснять! – взорвался профессор. – А если ты до сих пор не поняла, говорить бесполезно!

И он направился через дорогу, к грузовику, стоящему в зарослях аморфитов с открытой задней дверью. Там была передвижная лаборатория, и ученые дамы, отстоявшие свое авторство, уже колдовали в ней над новой работой. Лорелея двинулась к окну Верховера и решительно постучала в него. Он открыл – не сейчас, так потом, его разговор с бывшей богиней должен был состояться.

– Вы только что слышали пошлую сцену, которая произошла между мной и моим мужем, – начала она. – Оказавшись в печальном и унизительном положении, я вынуждена просить вас о помощи, уважаемый командир.

Что же с ней делать? Лорелею, несмотря ни на что, было жаль. Ее воображение и неведомый Ава Увигао сыграли злую шутку с жителями Стики и с ней самой. Однако ее разноцветные фильмы о сказочной любви были сами по себе безобидны. К тому же они по-прежнему пользовались успехом у сомервильцев, хотя до Шекспира им было, как до звезды Барнарда.

– Займитесь тем, что у вас хорошо получается, – сказал Верховер. – Я видел, что жители Сомервиля с удовольствием смотрят и слушают ваши фильмы. Поэтому предлагаю вам вести передачи с вашими сочинениями на городской студии грависвязи, вы будете приняты на работу. Согласны?

Лорелея заулыбалась, нежным голосом выразила согласие, слегка приправленное благодарностью, и направилась к студии грависвязи. Верховер облегченно вздохнул, глядя на улицу. Все дела были сделаны, оставалось только ждать делегацию. Где полагается принимать летучих гостей? Если они сядут на аморфиты, он сам не разглядит их снизу. Куда бы их посадить? Может, на захват? Не зря же Ходен тащил его от самой Супер-Проксимы!

Сверху послышался шум. Кружевная тень упала на дорогу, с неба донеслись ровные, ритмичные хлопки, ветер принес острый, горьковатый лесной запах.

– Господин командир! Разрешите обратиться! Скаты прилетели, целая стая! – в дверях пультовой вытянулась в струнку Марианна Одоевцева в новом форменном комбинезоне и громадном биоволновом шлеме. Через плечо у нее висел небольшой черный аппарат с микрофоном и короткой антенной. Подбежав к окну, она поставила аппарат на подоконник, включила его и тут же отбежала в глубину пультовой.

Десятка два черных, блестящих на солнце глянцевыми крыльями, местных жителей сделали медленный круг над городом. На большинстве были сетчатые накидки с кистями и бусами, на иных – даже несколько. Трое самых нарядных уселись на захвате возле грузовика, остальные устроились на крышах домов и аморфитах, аккуратно сложив крылья. Командир уже встречал местных жителей, но такую торжественную делегацию видел впервые. Значит, местный подросток и Бено Ходен не обманули его вчера, вождь Иоал действительно согласился прилететь во главе делегации!

Городская публика собиралась со всех сторон поглядеть на диковинное зрелище. Начальник полиции Кай Кояна встал на дороге с двумя помощниками, не подпуская любопытных к захвату и времянке. Лорелея Данилевская, забыв о студии, слилась с толпой зевак. Мади, Рена и профессор бросили работу и захлопнули дверь лаборатории, чтобы делегация не смахнула крыльями капсулы с полок. Сын Рены Мики оторвался от ремонта калитки в заросшем аморфитами заборе и уселся прямо на дорогу. Трагат Меррит, полностью трезвый и успевший потерять свою болезненную растительность, устроился рядом с сыном с миражным синтезатором в руках. Местный философ и историк был готов записывать происходящее для своего будущего исторического труда. Из своего дома, прождавшего его три года, выглянул наполовину покрытый белой шерстью бывший штурман «Гагарина» Вест Иринг.

– Господин командир, разрешите обратиться! – услышал Верховер голос Марианны из глубины пультовой. – Вы еще верите в то, что скаты – разумные существа?

– Верить не обязательно, сегодня у нас с вами есть возможность это проверить. – ответил он. – Я специально послал Ходена вместе с Вэлли исследовать лесную растительность на предмет вируса Стики, а местный поэт-переводчик должен сейчас прийти со своей программой перевода.

– Я здесь, господин командир! Записи при мне! – отозвался из-под окна Фери. Начисто облысевший молодой переводчик уже поднял мираж переводящей программы над своим микрокомпом.

– Хорошо, что Ходена не будет, но мы не можем доверять также и переводу Ференца Гемеша, господин командир! – вставила Марианна, не смущаясь присутствием поэта. – Его записи сделаны при участии мутанта, и этим летучим существам мы доверять тоже не можем! Ходен мог воздействовать на их примитивный интеллект своим внушением, закрепить рефлексы и выдать это за открытие разума! На мой взгляд, все происходящее – обычный цирк с дрессированными животными!