Принуждение - Каролина Дэй

— Лола, очнись! — жестко приказывает мужчина.

На кожу опускается его частое дыхание. Мятное. Впервые в жизни мы так близко друг к другу. Без атласной преграды, без ограничений и правил. Очень хочется взглянуть на него, изучить каждую черточку его лица, лучики счастья в уголках глаз, темные нахмуренные брови, поджатые губы. Мягкие, когда мы наслаждаемся друг другом и грубые, когда он желает меня наказать. Я бы любовалась им, если бы не невидимая стена, выстроенная в тот самый миг, когда я увидела его. И узнала…

— Ты… — последнее, что вырывается с губ, прежде чем проваливаюсь в темноту.

Два года назад

День не задался с самого начала. Хоть я и готовилась к неудачам, но не представляла, что они окажутся столь ранящими и убивающими меня изнутри. Когда только проснулась и потянулась на кровати, ощутила приятную ломку в теле, которая тут же ударила прямо в сердце. Когда позавтракала и ближе к обеду принялась готовиться к празднику, пришло короткое сообщение:

«Прощай. Жаль, что не вышла проводить».

Зачем об этом писать, если прекрасно понимал причины моего отсутствия? Жаль, Шон, что ты не осознаешь, насколько мне сейчас больно даже вспоминать о прошлой ночи. О нашей последней ночи, о которой напоминает эта гребаная ломка в теле.

Следующий удар последовал на кладбище, когда я обнаружила, что вчерашние цветы на могиле родителей кто-то стащил. Но это еще цветочки. Настоящий удар преподнесли ближе к вечеру, когда должна была собраться вся наша семья за круглым столом и есть мамину фирменную индейку, только…

Нашей семьи нет.

Она разрушилась ровно год назад, когда нам сообщили о смерти родителей. Адам в последнее время где-то пропадал, а я чувствовала себя одной в огромном доме. Это чувство исчезало в компании Шона или Эндрю, но ненадолго. Стоило переступить порог дома, как все напоминало о нашей трагедии.

— Куда ты? — спрашиваю брата, когда он спускается на первый этаж, на ходу натягивая неаккуратными движениями шапку.

— Как куда? Гулять. У ребят туса сегодня.

— Сегодня первый год с кончины родителей. Ты обещал, что…

— Слушай, — Адам поднимает ладонь вверх, заставляя меня замолчать, — я не хочу весь вечер ныть, как девчонка. И так тяжело, а ты еще больше нагнетаешь. Давай без этого, ладно?

— Но я ужин готовлю по маминому рецепту.

— Я. Не. Хочу. Ясно? — раздраженно цедит брат. — Меня ребята ждут.

И хлопает дверью. В последнее время он сильно злился, заводился с пол оборота, но эта выходка заставляет разозлиться и окончательно осознать, что я осталась абсолютно одна.

Снежинки кружат вокруг нашего района, за окном дует сильный ветер. Даже когда выхожу в гараж, чтобы достать мамину фирменную приправу в банке, чувствую сквозняк, проникающий под теплый свитер. Но это ерунда. Физика. Воспоминания убивают сильнее, чем реальность.

Представьте, год назад я стояла на этом самом месте и случайно подслушала папин разговор, кружила в папиных объятьях и маминой заботе. Они вряд ли о чем-то подозревали, когда уехали в магазин.

На пол капает одна слезинка. Вторая. Третья. Как же мне не хватает вас. Как не хватает…

Несмотря на это, пытаюсь приготовить индейку, как учила мама. Раз Адам не желает присоединиться, то Эндрю наверняка сможет, если не останется с родителями. Только вот дозвониться до него не могу. Телефон молчит, в соц. сетях он не онлайн. Черт! Так и знала, что день полное дерьмо! Даже эта дурацкая индейка не удается. Ускользает от меня, а ноги с крыльями не завязываются!

— Фак! Что за дерьмо! — не в состоянии больше бороться с курятиной, метаю нож в противоположенную стену, однако лезвие не застревает, как в фильмах, а падает на пол рядом с баночкой успокоительного и открытыми бинтами. Вчера достала для хорошего сна, но помогло не очень, а бинтами хотела рану на пальце замотать, когда хлеб резала. Пластыря не оказалось, да и бинт потом пришлось снять, когда готовила индейку.

Почему именно сегодня судьба решила завалить меня по полной программе? Почему не вчера? Не завтра? Не послезавтра? Почему неудачи навалились все сразу, а не постепенно? За что мне это все? За что?

Внезапно раздается стук в дверь. Даже вздрагиваю от неожиданности. Неужели Эндрю увидел мое сообщение? Только на пороге оказался не он, а приведение из прошлого.

Высокий мужчина в шляпе, закутанный в приталенное черное пальто. На плечах оседают блестящие снежинки, контрастирующие с цветом верхней одежды, высокая фигура не шевелится. Руки в кожаных перчатках сложены в замок перед туловищем. Не спешит поздороваться, сделать шаг навстречу или проявить эмоции на каменном лице. Вместо этого внимательно разглядывает мои заплаканные глаза, и покрасневший нос. Да, видок у меня так себе.

— Добрый вечер, — первая нарушаю тишину плаксивым голосом.

— Добрый, Долорес. Можно?

— Конечно, — отхожу в сторону и пропускаю мужчину вперед.

Аккуратно ступает в дом, оглядывается своими темными глазами, будто чует исходящую из каждого угла опасность. Я стою позади, не представляя, зачем он пришел сюда спустя год.

— Это что? — спрашивает строгим голосом, как…

Как папа, когда я совершала какой-то проступок в детстве.

Мужчина хмурит черные брови и внимательно смотрит на пол кухни. На то самое место, где валяется нож вчерашние таблетки, да еще и бинты рядом разбросаны. Упс. Не сразу догадываюсь, как это выглядит со стороны, только после того, как строгий взгляд окидывает меня с головы до ног, останавливаясь на руках, а затем на глазах. Будто пытался понять, сделала ли я что-то с собой.

— Это… Это не то, что вы думаете, — тут же с моих уст слетают оправдания. Только зачем? Кто он, чтобы я сейчас объясняла абсурдность ситуации.

— Я так и понял, — скептически оглядывает беспорядок на кухне. — Готовишься к рождеству?

— Да, наверное.

— А где Адам?

Боль внезапно сковывает грудь от понимания, что этот сочельник я проведу одна. Абсолютно одна.

— Ушел к друзьям.

— И тебе это не нравится, так?

Попал в яблочко, будто мысли только что прочитал. Или на моем лице все написано, как в книге?

— Наверное, — жму плечами. — Вы к нему пришли?

— Почти. Хотел проведать вас с Адамом перед отъездом.

С чего это? Он не посещал нас со смерти родителей, даже на похоронах не присутствовал. С чего такие почести?

— Зачем?

Ощущаю, как внутри разливается злость, окутывает каждую клеточку от одного только чувства, которое испытывает к нашей семье этот человек. Жалость. А я не люблю, когда его проявляют без всякой на то нужды. Для показухи.

— Убедиться, что с вами все…