В негодяя стрелять приятно - Кирилл Казанцев

Кулешов уже чувствовал запах бензина. Понимал, что хватит одной искры, чтобы все загорелось. Он выскользнул из салона и, извиваясь ужом, пополз к зеленевшим неподалеку тростникам, каждую секунду ожидая выстрела в спину.

Генерал с хрустом нырнул в сочную зелень и, лихорадочно работая локтями, пополз вперед. Вот уж воистину кому суждено быть повешенным, тот не утонет! Застоявшаяся вода брызгала в глаза, под грузным телом хлюпала грязь. Кулешов обернулся, увидел сомкнувшуюся за ним болотную зелень и замер, боясь пошевелиться. Совсем неподалеку гремели выстрелы.

Машина Хасана уже превратилась в решето. Из пробитого радиатора валил пар, но двигатель все еще работал. Внедорожник дал задний ход, и когда проезжал мимо генеральского автомобиля, последовал еще один выстрел из подствольника. На этот раз удачный. Яркая вспышка, грохот взрыва. Загорелся вытекающий из бака бензин. Машину объяло пламя.

Внедорожник, продолжая двигаться задом, съехал с шоссе. Зашелестели кусты, и автомобиль исчез в лесополосе.

– Твою мать, – только и прошептал чудом уцелевший водитель Кулешова, глядя на пылающую машину.

До прибытия подкрепления милиционеры боялись сунуться в лесопосадку – оттуда то и дело огрызался автоматными очередями Хасан. В наступление пошли, лишь когда из города приехало спецподразделение. Но кавказца так и не нашли. Обнаружили только застрявший в лесопосадке изувеченный внедорожник. Передние сиденья были густо политы спекшейся кровью.

Грязный, вытащенный из болота Кулешов стоял возле машины, вытирая лицо носовым платком.

– Искать, искать! Не мог же он сквозь землю провалиться.

Поиски продолжались до самой ночи, но Хасана так и не нашли. Кровавый след обрывался метрах в пятидесяти от машины.

* * *

В тот самый день, когда Кулешов чуть не расстался с жизнью, в краевом центре произошло вроде бы малозначительное событие. В отделение сбербанка, расположенное неподалеку от дома, где жил майор Кожевников, зашли двое: мужчина и женщина. Это банковское отделение давно уже собирались закрыть. Здание, где оно располагалось, являлось аварийным, и потому никаких современных прибамбасов, типа камер наблюдения, в сберкассе не устанавливали. Ограничились лишь сигнализацией.

Если бы эту парочку увидел Ларин, он бы с трудом, но все же узнал в женщине Машу. На ней вновь был парик брюнетки, очки-хамелеон. А вот мужчину, пришедшего вместе с ней, вполне могли бы опознать члены съемочной группы «Сражение экстрасенсов». Только теперь оператор был без камеры и одет немного странно: байка с капюшоном и надвинутая на глаза бейсболка с длинным козырьком, из-за чего разглядеть его лицо было сложно.

Мужчина и женщина уединились возле стойки с образцами заполнения бланков.

– Стас, – шепотом проговорила Маша, – главное, не волнуйся и сделай все, как я просила.

– С чего ты взяла, что я волнуюсь? У телеоператоров нервы железные. Я даже на авианосце снимал то, как садятся самолеты. Прямо на палубе стоял.

– Значит, справишься. – Маша вынула из сумки новенький паспорт, из книжечки торчали хвосты пяти банкнот по сто евро.

– Ты уверена, что мы не делаем ничего противозаконного? – все еще колебался Стас.

– Ты что, забыл? Меня сам генпродюсер за ручку в вашу группу привел.

– Против такой рекомендации все аргументы бессильны, – сдался оператор, взял паспорт с валютой и подошел к окошечку обменника.

Он стоял, наклонившись так, чтобы козырек закрывал верхнюю часть лица.

– Девушка, мне пятьсот евро сдать надо. – Стас выложил в окошечке рядком пять простреленных купюр.

– Так они ж у вас дырявые, – изумилась кассирша.

– Деньги бывают только двух видов, – тут же отреагировал сдатчик валюты, – фальшивые и настоящие. Поверьте, не я их рисовал.

Девушка улыбнулась, взяла купюры, проверила их на аппарате. Тот исправно пищал. Водяные знаки оказались на месте. Защита отсвечивала в ультрафиолете, как положено.

Пока происходила проверка купюр, Стас разоткровенничался:

– По пьяни все получилось. Поспорили мы с приятелем на эти самые пятьсот евро. Он говорил, что бумагу для них теперь такую используют, которая в огне не горит. Вот и прожгли купюры по дурости сигарой. Перед девчонками выделывались. Короче, выиграл их я. Теперь потратить хочу.

Девушка заулыбалась. История показалась ей забавной.

– Что ж, деньги настоящие, новенькие, из одной пачки, даже номера подряд идут. Но мы их можем только на комиссию взять. Проверят их в центральном отделении банка и в Европу обменять перешлют. С вас небольшой процент удержат. Только нужно заявление заполнить. – Она подала оператору бланк. – Там все написано. Почитайте. С процентом комиссионных согласны?

– Согласен. Выхода-то у меня нет… Только почерк у меня такой, что я сам не могу прочитать то, что написал. Вы уж заполните. – И Стас, положив на бланк паспорт, сунул его в окошко девушке.

Та раскрыла книжечку.

– Значит, так, уважаемый Владимир Кожевников. Сможете прийти за российскими рублями не раньше чем через неделю. Получите их в нашем отделении. Проверка столько занимает. – Кассирша говорила и заполняла бланк аккуратным дамским почерком.

– Ну, вот и познакомились – я Владимир, а вы Юля, – присмотрелся к бейджу служащей сбербанка Стас.

– А теперь распишитесь.

Телеоператор поставил закорючку и забрал паспорт.

– Ну, все, до встречи, – проговорил он и вышел из банка.

На улице его ждала Маша.

– Держи свой паспорт, аферистка, – засмеялся Стас, снимая бейсболку.

Да, в тайной организации, возглавляемой Павлом Игнатьевичем Дугиным, имелись специалисты на все руки. И изготовить паспорт с тем же номером из той же серии, каким пользовался майор Владимир Кожевников, не составило большого труда.

Вечером инкассаторы, как и положено, забрали из зачуханного отделения выручку. Простреленные купюры уехали на экспертизу в центральное отделение.

На просторной террасе загородного дома сидели трое: Жадоба с Лариным за столиком в одном углу, в другом – дремал в ротанговом кресле-качалке, опираясь на трость, Паша-Стоматолог. Солнце отражалось в его полированной лысине.

– … думал, уже все путем пошло. Знал бы ты, чего мне это стоило, – негромко говорил Жадобин. – Кулеш с утра всех этих нерусских отпустил. Хасан кавказскую братву успокоил: сказал, что все остальное – его личная разборка с Кулешовым. Ну а потом, как узнал, что его сына менты до смерти забили, тут ему крышу и сорвало. Хотя Хасана я понимаю. Тут любой рвать и метать станет… Короче, Сивый, больше мне не к кому обратиться. Убрать Хасана надо.

Андрей покосился на дремавшего невдалеке Пашу-Стоматолога. Тот даже похрапывал, оскалив золотые фиксы.