Поход клюнутого - Сергей Чичин

— Хорошо ж устроился — в двух шагах от столицы собирать свою мзду!

— Тут, однако, история сложная и долгая. В незапамятную пору предок графа ссудил королевскую семью деньгами, а отдавать тем было то ль нечем, то ль жаба задавила, а только взамен возврата долгу тогдашний король отписал графу для пополнения казны этую грамоту. В ту пору графья Бульвиги владели золотыми шахтами на дальнем краю страны, дороги свои так и так охраняли, сей указ никого не задевал. А с тех пор графья породнились со светской аристократией, женили одного своего отпрыска на тутошней наследнице, и королевское право, выданное на все ленные земли Бульвигов, перетекло на здешние места. А с ним — того старики не озвучили, да я, почитай, бородой почуял — и манера графская обходиться со всяким проезжачим на свой вкус.

— В гости звать, пирогами потчевать? — понадеялся Бинго наивно.

— Ты ж только вчера жрал!

— Было дело, мне понравилось, сегодня тоже хочу.

— Ну, поори еще, давешняя ведьма тебе киселя вынесет. От графа, мнится мне, и того не дождемся. А выступать нам уже самая пора, пока ты чего-нибудь такое не учудил, за что с нас прямо тут последние штаны снимут.

— Эй, а как насчет завтрака? Кашки там, яичницу свежую, хлебушка, а то еще стопарь на дорожку? С утра выпил — весь день при деле!

Торгрим показательно омрачил лик.

— У нас, если который с утра выпить догадался, — порицания достоин. И ни до какого дела его не допустят, покуда не прояснит голову!

— То бишь пока вдругорядь стакан не накатит?

— Беда мне с тобой, Бингхам.

— Ото ж. То ли дело без меня ты процветал, аж завидки брали.

Бинго наконец стряхнул сапог, обстоятельно рассмотрел свои заскорузлые пятки и с тяжким вздохом взялся наматывать портянки. Внутри панциря за ночь лучше не стало, на следующей ночевке придется применить к нему более жесткие меры. А то и вовсе избавиться, ибо модничать приятно, но если уж Торгрим все равно повадился бдить, чтоб не задирался, то и опасаться шальных ножиков не приходится, а от чего посерьезнее Бинго и сам горазд был сматываться. Раздобыть взамен тому расшитый золотом и драгоценностями кафтан, чтоб прельщать наивных пейзанок. Где раздобыть? Да вот же Торгрим вещает про графа, что на пути расселся. Неспроста, должно быть.

Дварф соскочил с лежака шерстяным кубом, да и шмыгнул за дверь — не иначе, умываться побег, чистоплюй. Для порядка, влезши в сапоги, Бинго тоже умылся — облизнул палец и соскоблил им полфунта налипшего безобразия с бровей. Пока этим занимался, проклял свою тупую гоблинскую голову. Это ж надо сообразить напялить каблукастые сапоги, поднимающие цокот, как эскадрон катафрактов, допрежь того, как тихой сапой обчистил хозяйские закрома! Вот так форма и теряется, вот так слава мудрых и проходит, сделав напоследок ручкой и скорчив издевательскую гримасу. Что ж, облажался, бывает; главное — не увязнуть еще хуже. Так что придется оставить кладовые нетронутыми, а славу знатного путешественника неопороченной. Либо все-таки рискнуть и проверить дварфа на решительность, потому что процесс продразверстки наверняка выдастся шумным и на какой-то стадии непременно перейдет в зуботычины.

Торгрим вернулся с энергичным топотом, отжимая на ходу мокрую бороду, и жуткими переливами мускулов враз отговорил гоблина от сомнительных предприятий.

— Зарядку делать будем? — бодро полюбопытствовал он у гоблинского пуза.

— Зарядку — это как забивку? — вяло понадеялся Бинго.

— Зарядку — это как упражнения для мышц, дабы всегда были ко всякому готовы и не подвели при любой оказии! Давай-ка пару кругов вокруг села для разминки, потом тыщу приседаний, пять раз по сотенке отжиманий, и хорошо бы сыскать приличный жернов пуда на четыре, а то чем же укреплять брюшной пресс?

— Да ты сдурел, дружище. Один жернов искать будем в аккурат до вечера, а пока ты меня выучишь считать до сотни — обрасту бородой почище твоей.

— Это да, не подумал, — огорчился дварф. — Пока беззаботно на нарах шаришься, как-то искажается представление о ценности времени. Пожалуй, с зарядкой придется подзавязать на время путешествия.

— А еще очень много времени отнимают твои принципы!

— Э нет, это не прокатит. Принципы мои мимоходом сочетаются со всяким полезным делом! Я ими и на ходу сверкаю, и за столом, и в бою их крепко держусь.

— Ну, попробовать-то стоило, пока ты мне ими плешь не прогрыз. Кстати, давно… уже с минуту хочу спросить — ты лосей седлать-то умеешь? А то как бы не пришлось-таки пробежку устраивать.

— Отрок тутошний уже седлает. Продажный народ — за медяк на все готовы!

— Да ты никак из зажиточных! Я и сам за медяк на все готов. — Бинго сокрушенно вздохнул. — Ну нет, конечно, не на все. Ни на что не готов за медяк. Все делится на то, что я готов сделать из любви к искусству, и все остальное, к чему только под страхом смерти меня и приставишь. Причем занимаюсь я в основном этим последним. Как-то не так жизнь пошла, не находишь?

Торгрим одобрительно потрепал гоблина по плечу:

— Правильными вопросами задаешься, приятель! Всего день пути, а уже наступило прояснение сознания.

— Это не прояснение, это у меня все зудит и чешется. Еще денек в такой сбруе, и я такое изрекать начну, что всяк архимаг мудрость черпать сможет. Давай тому пареньку еще медяк кинем, чтоб помог стащить это безобразие?

Дварф с сомнением поцокал языком:

— Не советую. Пока не минуем графскую заставу, расслабляться не следует… я б и сам в какую кольчужку влез с удовольствием, да где взять?

— У тебя ж полный мешок железа!

— Таки ж графская застава — не такой край света, чтоб в тот доспех паковаться. Покажу как-нибудь, чтоб ты запомнил накрепко: увидишь такое против себя — лучше беги без оглядки.

— Очень мне надо голову забивать всяким. У меня это есть! — Бинго с гордостью потыкал перстом в направлении своего зада. — Интуиция то бишь. Давай уже снаряжайся, перекусим по пути — у меня там что-то в мешке завалялось, нельзя же допустить, чтоб пропало.

Новый день встретил Бингхама флегматичной Рансеровой мордой у плетня. Солнце наполовину вылезло из-за горизонта и немедля пустило ослепляющие лучи в физиономию гоблина, заставив на крыльце споткнуться и с него сверзиться. Мальчишка, вблизи конюшни приспосабливающий седло на пони, выпучил глаза на доспешное пугало, растянувшееся в пыли с самым безмятежным видом.

— Ты небось думал, я заругаюсь, — хмыкнул Бинго.

— Ага. — Мальчонка озадаченно потер нос рукавом. — Хозяин как-то навернулся, из корчмы выходя, так столько порассказал про корчмаря и его родственников! А я-то думал, что детей аисты приносят.

— Жизнь у твоего хозяина, видать, безмятежная. А со мной столько всего случается, что слова беречь приходится, не то иной раз язык отсохнет к самой надобности.

— Жду не дождусь такого момента, — отметился Торгрим и легко перескочил через распростертого гоблина. — Не разлеживайся, доспишь после того, как дела закончим. Что, малец, до заставы далеко? Старичье-то ваше, как я понимаю, из деревни ни ногой, так что путаются в показаниях.