Я красавчик. И это бесспорно - Ева Ночь

— Ну, привет, подруга, — встаёт с лавочки женская фигура. Худая и длинноногая. Красивая. Смотрит на меня пристально, и у меня вдруг сердце падает вниз. Я понимаю: она здесь не просто так. Она ждала меня. Специально.

— Будем знакомиться, или как? — щурится она насмешливо и кривит красиво накрашенные губы. — Меня Лана зовут. Наверное, слышала обо мне?



Нет, я не слышала. И лицо выдаёт мою растерянность. Кто она, красивая девушка Лана? Что хочет от меня?

— Значит, не слышала, — тянет она, рассматривая меня со всех сторон. — Очень интересно. Не рассказал Марс обо мне? Не счёл нужным?

Я плюхаюсь на скамейку рядом. Ноги меня не держат. И разговор, хочу я или нет, состоится с этой странной барышней. Она, видимо, из Сениного прошлого. И я вдруг понимаю, что ничего не знаю о нём. Вообще. Чем жил и как. С кем. Хотя нужно ли это? Не зря говорят: меньше знаешь, лучше спишь. Сейчас бы я предпочла побыть страусом, но выбора у меня нет.

Лана присаживается рядом изящно, глазами меня прожигает.

— Вот так он походя выбрасывает из своей жизни всех, кто становится ему неинтересен, — проводит она устало рукой по лицу.

Слишком много макияжа. Под слоем «штукатурки» прячутся морщинки — вблизи их хорошо видно. Она измучена — это тоже не скрыть, и мне почему-то становится её жалко. Неправильное чувство к девушке, которая только что говорила гадости на Сеню. Или я, как все влюблённые дурочки, хочу видеть только положительное и не замечать всё остальное?..

— Он и тебя выкинет, как только ты ему надоешь, — улыбается она горько и слишком правдиво. Я не чувствую в Лане фальши, а поэтому огорчаюсь до слёз, но верить ей не спешу. Жду, что она ещё расскажет.

— Что ты знаешь о нём? Да ничего, наверное. Я могу делать ставки и выигрывать пари. Он дул тебе в уши про то, что он полденсер, танцор, мировая знаменитость. А на самом деле — жалкий стиптизёришко, танцующий в клубах за деньги. Продающий свои прелести женщинам.

— Неправда! — срывается с моих губ. Снова этот кошмар. Она как будто с моей сестрой сговорилась.

— Правда, — улыбается Лана устало и снисходительно. — У меня доказательства есть. Видеозаписи его выступлений и баб, которых он обихаживает. Там всё однозначно. Захочешь — полюбуешься. Прежде чем путаться с кем-то, неплохо бы знать, что это за человек, чем дышит и чем зарабатывает на жизнь.

Оживший кошмар. Я замираю, потому что не знаю, что сказать. Мне страшно. Есть ли у Ланы доказательства или она сейчас ведёт какую-то непонятную игру? Если я попрошу показать, не рухнет ли мой мир и вера в хорошее, светлое, доброе? Сложный выбор, когда либо нырнуть с головой, либо сделать вид, что ничего не случилось.

Я молчу. Лана, наверное, ждёт какой-то реакции от меня, но я лишь вежливо жду, что она скажет ещё. То, что у меня внутри творится, лучше никому не знать. Это были самые тяжёлые минуты в моей жизни.

— Я мать Сениного ребёнка, — выдаёт она, не дождавшись моей реакции. И вот тогда кулак, сжавший сердце, отпускает меня. Она лжёт. Может, правдоподобно, но врёт, как сивая кобыла. — Только не говори, что ты и о ребёнке не знаешь.

— Ну, почему же? — с трудом даётся не улыбаться от невероятного облегчения. — Я знаю о Даньке. Но он не сын Сени. Может, ты и мать, конечно, но Сеня к этому ребёнку отношения не имеет. По крайней мере, биологически. А ещё каждая нормальная мать звала бы своего малыша по имени, а не безликим словом «ребёнок».

Лицо Ланы искажается. Черты ломаются под гладкой штукатуркой, словно в кривом зеркале.

— Что за чушь? — сжимает она зло губы. — Ты лжёшь!

— Я могу лгать, а генетическая экспертиза — нет.

В глазах её — адский пожар. Умей она воспламенять взглядом — от меня бы кучка пепла осталась.

— Он! Посмел! Да как он мог! — выплюнула Лана слова, а затем, вздохнув, прикрыла глаза, приходя в себя. Через несколько секунд — полное преображение. Деланное спокойствие. Но я уже ничему не верю: змея показала своё лицо — уродливое и гадкое.

— Подожди! — хватает она меня за руки, когда я достаю телефон. — Ты же ничего не знаешь!

— Я и не хочу ничего знать. Всё, что нужно, мне расскажет Сеня.

Я пытаюсь сделать звонок, но Лана выбивает у меня из рук телефон.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! — выкрикивает она. — Он всё равно тебе не достанется, дура! Глупая безмозглая курица! Ты потом жалеть будешь!

Я уже жалела, что остановилась, когда она меня окликнула. Лана кидается в сторону, мечется, как зверь, загнанный в ловушку — совершенно неадекватное поведение. И я вдруг понимаю: она запуталась, возможно, что-то натворила и никак не может выбраться из той ситуации, в которую себя загнала. А ещё мне кажется, что я не должна её отпускать просто так. Слишком много вопросов и лжи.

Я поступаю как хулиганка. Уличная девчонка. У меня был, пусть и скромный опыт, когда друг Валик учил бить коленом в пах и кое-каким другим приёмам. Я ставлю Лане подножку — подсекаю её, не даю сбежать.

Она летит красиво, обдирая руки, ноги и, наверное, лицо — слишком уж проехалась по асфальту.

— Молодец! — хвалит меня какой-то мужчина и деловито суёт Лане «корочку» под нос. — Лана Волкова? Поднимайтесь. У нас есть к вам кое-какие вопросы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом я вижу Сеню. Он на машине подъехал и бежит ко мне. И на душе становится спокойнее, хотя меня всю трясёт от случившегося.

— Молодец, Виталик! — хвалит он парня и тревожно вглядывается в моё лицо. — Как ты? Она… ничего тебе не сделала?

— Нет, — продолжаю трястись. — Покусала только. Зубы у неё ядовитые.

— Ну, мы с этим разберёмся, обломаем ей зубы. Успокойся, пожалуйста. У меня в машине минералка, пойдём.

Я нерешительно оборачиваюсь на Лану. Она сейчас похожа на драную кошку. Куда только её красота делась.

— Ею Виталик займётся. Он частный детектив. Следил за Ланой по моей просьбе.

— Она мать Даньки? — спрашиваю и слежу за Сеней. Ядовитые слова Ланы продолжают жечь — тлеют где-то внутри, образовывая дыру.