Сиротки - Мария Вой

– Разве вы не видите, в каком она состоянии? – возмутился Фубар.

– Самую малость! – показал Латерфольт кончиками указательного и большого пальца.

– Вы мне не верите? – спросила Тлапка.

– Верим. Мы просто любопытные!

– Нет. Если бы вы мне верили, вы бы не…

Тлапка замолчала, резко отвернувшись от Латерфольта и уставившись на Тарру. Лихоти молодого егеря засеменил на месте, едва дыша от страха; сам Тарра испуганно привстал на стременах, глядя, как от земли по телу лихоти, а затем и по нему самому ползет слепленная из мрака лапа. Вторая показалась у него на плече; третья мягко обняла за талию…

– Латерф, что происходит? – в ужасе прошептал Тарра, умоляюще глядя на егермейстера. Но тот, как завороженный, с детской восхищенной улыбкой наблюдал, как мрак бережно обволакивает Тарру, словно укутывает в черное одеяло.

Шарка вжалась в седло, надеясь, что все взгляды прикованы к Тарре и никто не заметит напряжения на ее лице. Она и сама не понимала, как удалось попросить Дар спрятать клыки и когти, – точно так же, как не смогла бы объяснить словами, почему ее собственная рука может ударить или приласкать. Но сейчас впервые за все время, что она владела Даром, Шарка не атаковала и не оборонялась, а просто играла демоном.

Из лапы, которая уже дотянулась до лица Тарры, появился длинный и тонкий отросток, похожий на язык, и аккуратно скользнул по щеке. Тарра зажмурился, словно на лицо ему посадили ужа. Над его головой вспыхнули белые глаза, большие и круглые: Шарка изо всех сил старалась придать им мирный, а не угрожающий вид.

Латерфольт расхохотался, едва не падая из седла:

– Боги, Тарра, я в жизни не видел у тебя такого смешного лица!

На этот раз егери – и особенно сам Тарра, боявшийся пошевелить и пальцем, – не спешили вторить его смеху. Шарка решила, что этого достаточно, и лапы растворились в воздухе. Тарра обмяк в седле, вытер со лба испарину и длинно выругался; его лихоти дернулся, едва не запутавшись в собственных ногах.

– Ты доволен? – холодно спросила Тлапка.

– Да, – сдавленно ответил Латерфольт, вдоволь насмеявшись. – Это оно, оно… Ладно, пойдемте! Нет, вы видели его лицо?!

Расслабившись, Сиротки нервно посмеялись. Те, кто мог дотянуться до Тарры, ободряюще хлопали товарища по плечу, пока тот пытался отдышаться, словно после долгого бега, вставляя между вдохами ругательства.

На мгновение Шарка поймала благодарный взгляд Тлапки, которая улеглась, придерживая раненое плечо. «Что за игру ты задумала?» – мысленно повторяла Шарка, пытаясь переварить все сказанное с тех пор, как они встретили лесное воинство. Как бы обаятелен ни был Латерфольт, Тлапка была права: не этот едва знакомый парень, а она уже не раз доказала Шарке свою самоотверженность, свою готовность даже принять смерть вместо нее. И кто знает, не окажутся ли егеря хуже королевских солдат-«грифонов» с лживыми господами, палачами и головорезами?

Но разве есть выбор?

Через три дня лес закончился. За его пределами Шарка и Дэйн чувствовали себя неуютно: без теней от великанских деревьев им казалось, что весь мир смотрит на них, как на легкую добычу. Впрочем, каменистая равнина, по которой они шли, была пустынна. По ней гулял лишь шум ветра.

Вырвавшись из плена деревьев, отряд пошел быстрее. Латерфольт объявил, что они вступили на земли Галласа – маленького королевства, подвластного Бракадии.

– Всю историю Галлас, разделявший Бракадию и Аллурию – страны-сестры, враждовавшие с начала времен, – переходил от одной к другой и обратно, слишком слабый, чтобы противостоять этим кровожадным гигантам. Фактически как независимое королевство Галлас уже не существует, – рассказывал Латерфольт Шарке и Дэйну. – Бесконечные войны Бракадии и Аллурии разогнали отсюда народ, который и так никогда не был особо привязан к этому голому, унылому краю. Галлас весь такой, – егермейстер описал в воздухе горизонтальную дугу, будто пытаясь обнять неприветливый серый пейзаж.

Шарка уже пересказала Латерфольту повесть о своей жизни – ту самую заученную выдумку, в которой и словом не упоминался Дар и которую она уже рассказывала Хоболю и Тлапке. А егермейстер, как раньше Тлапка, взял на себя роль учителя и восполнял Шаркины пробелы в истории – точнее, один огромный пробел незнания.

Тлапка тем временем спала в телеге. Без нее Шарку покидало и ощущение, что ей на плечи наброшена тяжелая веревка. Тлапка отказывалась принимать Латерфольта, подобно тому, как ее саму отказывался признавать Дэйн.

Фубар, ехавший рядом с телегой, дремал прямо в седле. С тех пор как Тлапка вскрыла истинную природу их отношений, он не стеснялся проводить с ней все свое время. На привалах они обычно лежали поодаль от всех, ее голова – у него на коленях, и тихо о чем-то говорили, если Тлапка была в состоянии справляться с болью. Все оставшееся время он ухаживал за ней, жертвуя собственными крохами сна. У Шарки больше не осталось сомнений в том, что он действительно был ее любовником, а не кузеном. Вот и хорошо: значит, в этот раз Тлапка точно сказала правду. Но отчего-то вид любовников вызывал в Шарке тихую злость, и когда Дэйн принимался язвить в их адрес, она одергивала его без особой охоты.

– …Редрих занял все боевые цитадели вдоль границы с Аллурией, укрепил Старую Стену, которая разделяет два королевства, и угомонился лишь пять лет назад, когда Ян Хроуст пал, – продолжал Латерфольт. – Аллурия затаилась, бунты закончились, Редрих казнил и запугал всех, кого хотел, и остался наедине со страной. Теперь в каждом городе есть братская могила, где лежат храбрецы, пытавшиеся скинуть эту заразу, и золотая статуя Редриха на каждой площади.

– У нас в Тхоршице никакой статуи не было, – робко возражала Шарка. – А Сиротки прятались в соседних лесах, да и в самом городе… Их потом вешали на главной площади, когда пришли грифоны, но статуй не поставили.

– Побоялись, – предположил Латерфольт, – что в таком городе эту статую обесчестят, хе-хе. Тхоршица, Тхоршица… Это не там ли недавно случилась заварушка, в которой погибли двести человек?

Шарка сглотнула ком в горле и опустила голову.

– Я не знаю, что там случилось, – глухо ответила она. – Мы убежали оттуда днем ранее.

– Повезло. Городишко потом наводнили солдаты. Говорят, пытали причастных, разгромили трактир. Королевский порядок, так они это называют.

Тот пан, который отобрал у нее кольцо, тоже упоминал Дивочака – и Шарка тряхнула головой, словно отгоняя назойливую муху. «Хватит, – уговаривала она себя. – Эта жизнь никогда не вернется».

– К слову о порядке, – сказал Тарра, указывая в сторону возвышавшегося справа от них холма.

– Я не хотел, Тарра, – недовольно проворчал Латерфольт. – Это не то, что стоит показывать девушке и мальчику.

– Пусть посмотрят.

Фубар дернулся в седле, протер глаза, проследил за рукой егеря; судя по его лицу, ничего хорошего ждать не стоило. Шарка тоже запрокинула голову и тихо сказала: