Семейная книга - Эфраим Кишон

— Эфраим, — прошептала жена сквозь сон, — я думаю, еще немного, и мы будем спать в гостиной…

— Тихо! Он идет!

Сквозь полузакрытые ресницы я различил силуэт сына, крадущегося темным коридором к открытой двери нашей комнаты. Я начал звучно храпеть, а жена художественно задышала, и это продолжалось до тех пор, пока он не успокоился немного и не вернулся в постель смотреть сны об убийцах. Мы подождали еще несколько минут для полной уверенности и, когда на окружающей территории воцарилась тишина, тихонько вылезли из постели и доползли до телевизора.

— Осторожно — процедила жена, — без звука!

Да, это было разумно. В конце концов, главное — картинка. А слова можно угадать по движениям губ, если приложить немного усилий. Жена тихонько подошла к телевизору, чтобы увеличить яркость до отказа. Но так как было темно, то она повернула ручку громкости; из телевизора раздался рык льва, раненного в лапу…

Трудно описать общепринятым литературным языком выражение лица Амира, когда он ворвался и гостиную, как буря в пустыне.

— Сволочи! — прокричал Амир сквозь кашель и несколько раз бросился на пол. — Все сволочи! Ну почему, п-о-ч-е-м-у?

В порядке наказания он просидел с нами все «Вай лав Бесси» и посмотрел с подавленными всхлипываниями «Резиновых людей» с Хэмфри Богартом из Аммана. На следующий день его тащили в сад с закрытыми глазами, и он заснул посреди «Хава нагилы»[9]. Воспитательница предложила нам отвести его в поликлинику — она думала, что его укусила муха цеце или что-то в этом роде…

— Ну, хватит, — дала жена нагоняй мальчишке, — мы продаем телевизор!

— Ну и продавайте на здоровье!..

Никакого телевизора мы не продали. У нас в доме не дети решают, что делать и что нет. И что же? В ту длинную ночь мы выключили телевизор в 8.15, коллективно почистили зубы, причем каждый из нас искоса наблюдал за другими, и бултыхнулись в постели, как камни в воду. Правда, я еще раньше положил под подушку маленький будильник, заведенный на 9.30. Нам нужно было как можно убедительнее пройти тест на здоровый сон. Все сошло неплохо. Звонок будильника разбудил нас вовремя, и мы стали пробираться в темноте обратно, в направлении светящегося экрана. Голова жены обо что-то стукнулась.

— О Господи, — он закрыл нас снаружи!

Я попытался с максимальной осторожностью отворить дверь, но услышал жуткий грохот с другой стороны. Наш средний сын приставил стул к двери, дабы звук сдвигаемой мебели послужил сигналом тревоги в случае еще одной измены. Одаренный у нас ребенок, очень одаренный. Только ненормальный. Ой, ведь по Кипру уже показывают Нельсона Эдди и Жанетт Макдональд…

— Погоди, — бросил я жене, — зайдем через балкон.

Я распахнул окно, вышел в садик, тихонько влез на балкон салона и открыл дверь, просунув руку через решетку. Затем в давящей тишине отодвинул стул сигнализации и освободил жену. Все это не заняло и двадцати минут. Мы осторожно включили телевизор, разумеется, без звука. У Амира было тихо, даже слишком. В телевизоре замечательным визуальным дуэтом пели Эдди и Жанетт. Стояло такое напряжение, которое трудно вообразить.

— Ой, что-то мне здесь не нравится, — прошептал я жене.

— Эфраим!

Жена подскочила к аппарату и вырубила его одним движением. Я мгновенно спрятался за диваном. На стене коридора вырисовался мягкий силуэт Амира с длинной палкой в руке. Он продвигался к закрытой двери нашей спальни. Жена прижалась к стене, я дал ей сигнал не двигаться, но она и без того была парализована. Амир проверил кресло, сел в него и несколько раз нюхнул воздух, как благородное животное.

— Продаем, — решил я, — завтра же продаем телевизор.

Глаза жены засверкали в темноте, как угольки, когда ребенок легко постучал в дверь нашей спальни.

— Алло, — звенел его голос, — вы там спите?

Он несколько раз повторил вопрос и, не дождавшись ответа изнутри, открыл дверь… Я включил свет в гостиной. Да, это конец.

— Ха-ха, Амирчик, мы тебя разыграли, — сказал я с деланным весельем.

Ну к чему входить в подробности? Избиение меня не волновало, боль тоже, но мне казалось, что соседи все слышат. Амир взял свои постельные принадлежности и в устрашающем состоянии духа переселился на постоянное место жительства в салон напротив телевизора. В определенной степени мы могли его понять, его доверие к нам было подорвано. С тех пор он не называет нас иначе как мошенниками и не отходит от телевизора до утра. В первую ночь я еще несколько раз вставал, чтобы осуществить контрконтроль — что он там смотрит без нас, но потом мы погрузились в крепкий сон и отстали от него.

Теперь Амир просиживает все летние ночи у мерцающего телевизора, и душа его навечно связана с Кипром. А что, собственно, в этом плохого? А если дети грабят виллы или мучают котов, это лучше? Если ребенок хочет смотреть заграничное телевидение, так на здоровье. Тем более, что мы продадим проклятый аппарат завтра, через несколько дней, когда-нибудь. И купим новый.

Еще несколько дней тому назад звонок за границу был государственной игрой в испытание терпения. Как вы помните, нужно было набрать 18, и через секунду уже была связь, и вы слышали на всех языках мира, что все международные линии заняты, в порядке очереди, спасибо. Не раз из затекших рук рядового гражданина выпадала трубка, пока его соединяли с пригородом Чикаго. Однако технический прогресс невозможно остановить на пути его деградации. И вот в конце лета одно за другим появляются объявления Министерства связи, сообщающие всем и каждому, что теперь каждый израильский абонент может самостоятельно звонить в понравившиеся ему страны между 19 вечера и 7 утра, и был вечер, и было утро, день прекрасный.

И с тех пор мы вылетаем в трубу по-царски.

* * *

Первый эксперимент был просто головокружительным. В вечерней тишине, когда скот возвращается с пастбищ и начинаются новости на облегченном иврите, человека неожиданно охватывает сильное стремление позвонить по прямой связи тете Фриде в Лос-Анджелес. И вот человек протягивает палец свой и, охваченный страстью, набирает, согласно указаниям, 001213957342189, и приборы, начиненные транзисторами, начинают тикать, слышатся таинственный гудок, подбадривающий щелчок и здоровый звонок, и на расстоянии двенадцати тысяч километров поднимают трубку:

— Тетя Фрида?

— Нет, — отвечает мужской голос на беглом английском.

— Это 001213957342189?

— Это шесть утра, идиот!..

Главное здесь — прямая связь. Такая беседа, со всеми ее техническими вибрациями, разумеется, стоит 8.14 лир в секунду, как указано в тарифном плане. Там также указано, что счетчик на международной АТС не регистрирует, куда вы звонили по прямому набору и когда, а просто автоматически добавляет стоимость разговора к вашему счету. Сам разговор остается анонимным.